Фотокорреспондент журнала «Советский Союз» В.А. Руйкович видел в Хрущеве человека, который, «несмотря на кукурузу, стучание ботинком и прочие глупости, освободил нас от страха, дал нам возможность почувствовать вкус свободы и хотя бы одним глазом взглянуть на другой мир (в 1958 году я побывал в Чехословакии)»{2419}. Хотя к самому Хрущеву сотрудник детского журнала «Веселые картинки» Ф.Б. Шапиро относился скептически (Пастернак, стучание ботинком в ООН, выселение сельскохозяйственных научных учреждений из Москвы, совнархозы), все же он испугался: «Не вернется ли все на круги своя?»{2420}.
С тревогой восприняла отставку Хрущева Н.П. Живулина, учительница из Можайска: «С ним было связано международное потепление, улучшение в стране, чувствовали себя защищенными»{2421}. Он мог еще чего-нибудь хорошего сделать, по мнению рабочей Московского завода им. Куйбышева коммунистки Л.П. Агеевой. «Потом его мы уже знали, — рассуждала она. — А если другой придет и начнет еще хуже делать?»{2422}. Опасались, «как бы не было хуже», Е.Н. Петрушенко, контролер Симферопольской трикотажной фабрики{2423} и П.И. Кондратьева, работавшая тогда учительницей в Новгородской области{2424}. Опасался перемен офицер в/ч 44026 А.Н. Проценко{2425}.
Доверяла ему как руководителю страны работница управления Интернациональной фабрики во Фрянове Щелковского района A. В. Орлова{2426}. «Он был хорошим руководителем во всем, не брал и не воровал», — недоумевала работница Карачаровского механического завода Н.А. Трусова{2427}, «Не самым плохим руководителем» считала его воспитательница из Тулуна К.А. Шарапова, благодарная ему также за реабилитацию мужа{2428}. Считали Хрущева «лучшим политиком» строительный рабочий из совхоза «Черновский» в Куйбышевской области В.И. Бухаров{2429} и рабочий трамвайного депо им. Баумана В.А. Васильев{2430}.
Нравился Хрущев ленинградке Г.М. Толмачевой: «Добрый человек с большим желанием что-то сделать для страны, порядочный, не грабил»{2431}. Нравился он своей открытостью драматургу В.С. Розову{2432}. Жаль было М.В. Бирюковой, преподавательнице иностранного языка в одной из школ Серпухова: «Все-таки хороший был человек»{2433}. Считала его добрым, хорошим человеком, который «заботился о нашем благополучии», А.А. Кузовлева, работница Серпуховской ситценабивной фабрики, член КПСС{2434}. Напрасно его сняли, по мнению А.А. Линовицкого, грузчика одного из продовольственных магазинов в Алексине: «Хороший он мужик!»{2435}. То же самое говорила о нем техник Тульчинской мебельной фабрики в Винницкой области
B. Ф. Лещук{2436}. Жалела Хрущева студентка МОПИ Л.В. Дьячкова. Он ей нравился: «Простой русский мужик, не кривит душой, говорит всегда начистоту, прямо, без бумажки»{2437}.
Позиция врача городской больницы № 23 в Свердловске М.А. Белая во многом определялась тем, что «это произошло в результате политических потрясений», то есть переворота{2438}. А.М. Антудову, электротехнику с завода «Маяк» в Москве, не понравилось, что сделали это «нехорошо, исподтишка»{2439}. Лично знала Никиту Сергеевича (дружила с университетских времен с его внучкой Юлей) редактор издательства АПН Л.А. Лебедева, и, хотя ее раздражали и кукуруза и новый культ личности (об этом все говорили), ничего хорошего она не видела для будущего в том, как отправляли его в отставку — тайно, без народа{2440}. Как «дворцовый переворот» воспринял это событие Б.В. Николаев, техник Пресненского машиностроительного завода{2441}. «Много сделал, чтобы народ жил лучше, а его сняли и не выдвинули особых причин», — недоумевал А.Ф. Быков, слушатель одной из военных академий в Москве{2442}.[10] Плохо восприняла этот «маленький переворот в Кремле» его жена Г.Г. Быкова, ее пугала «неизвестность перед будущим» и возмущало, что «сразу все обрушились на Хрущева»{2443}. Радовался тому, что Хрущева не убили, инструктор по туризму из Киева Л.К. Самборский, а уж на изменения в лучшую сторону он и не рассчитывал вовсе{2444}.
Не просто с сожалением, а с возмущением отнесся к этому событию водитель Московского автокомбината № 28 П.Г. Егоров{2445}. Возмущалась и работница Косинской трикотажной фабрики Т.П. Михайлова: «Какой бы ни был Хрущев, нельзя снимать его путем заговора»{2446}. «К Хрущеву относились хорошо», по словам экономиста «Экспортльна» Е.В. Корниенко, зато «Брежнева ругали за то, что перед ним подхалимничал, а сам подножку подставил»{2447}.
С горечью узнала об отставке Хрущева работница аптеки в Короче (Курская область) Г.С. Ковтунова, всегда о нем бывшая хорошего мнения: «Земляк, незаконнорожденный сын барина!»{2448}.
Двойственно отнеслись к известию об отставке Хрущева 6% опрошенных в 1996 г., 8% опрошенных в 1997 г., 11% опрошенных в 1998 г. и 16,5% опрошенных в 1999 г.
Верил — не верил офицер в/ч на Байконуре Н.А. Куликов{2449}. При нем «было много хорошего, но и много ошибок», — считал рабочий Трехгорной мануфактуры Н.Т. Неверов{2450}.
«Очень эмоциональным человеком» считала Хрущева Т.И. Гагарина, педагог из Орехово-Зуева, но, по ее мнению, отставка ни к чему хорошему не приведет{2451}. Все были в недоумении, удивлялась и М.Ф. Украева, токарь 1-го энергоучастка Мосэнерго: «В пользу Хрущева говорила квартира, которую мы получили. Против него — тяжело с продуктами»{2452}. По мнению А.Д. Козлова с подмосковной станции Подсолнечная, Хрущев «фактически развалил сельское хозяйство, но начал строить в Москве дома для людей»{2453}. Большие темпы строительства жилья, с одной стороны, и ошибки в сельском хозяйстве, повальное сокращение вооруженных сил, с другой, отмечал военнослужащий из Николаева В.И. Умницкий{2454}. С одной стороны, 23-летняя Г.Г. Трунова слышала, как «уж больно много его ругали», с другой — видела, что «жить при нем все же стало полегче, и зарплата у людей повысилась, и в магазинах что-то появилось»{2455}.
«Много обещал, мало сделал, но при нем стало не так страшно», — обращал внимание водитель из Донецка В.Н. Лукуша{2456}. Директор Института экономики и информации Госкомитета по машиностроению В.Б. Яковлев в заслугу Хрущева ставил разоблачение культа личности и другие новшества, но был недоволен его манерой вести себя{2457}.
Сотрудница газеты «Пионерская правда» И.М. Земская считала себя человеком партии и верила ей, хотя в душе одобрения отставки Хрущева не было. Но особо ее поразило, как первый секретарь ЦК ВЛКСМ Павлов костит своего дружка Аджубея: «Это было отвратительно!»{2458}
С одной стороны, жалко было ткачихе Т. Панкратовой из Егорьевска: «Нравился он нам». С другой стороны, ей было понятно, что менять его надо (кукурузу заставлял сажать, колхозы укрупнял). «Но путем выборов, а не так!»{2459}.
Хрущеву не доверяла, но все же полагала, что «к нему привыкли», повар в Воздвиженской школе Загорского района А.П. Жукова{2460}. Кто заменит его? — вот что беспокоило учительницу той же школы А.П. Запрудникову{2461}. Вряд ли Брежнев, по мысли студента Днепропетровского горного института В.Р. Червяченко, мог быть лучше, ибо слыл «самым заметным хрущевским подхалимом»{2462}.
«Сам он был не прост, но сняли-то его обманом», — приводила такой довод повар из Загорска А.И. Хрулева{2463}. Чувствовал, что «от народа что-то скрывают» студент МВТУ им. Баумана Е.В. Шишков{2464}. «Это было неожиданно и потому вызывало чувство тревоги, — рассказывала учительница из подмосковного Косино Г.К. Пятикрестовская. — Все ждали, что будет дальше»{2465}.
Нейтрально, безразлично отнеслись к перемене власти в Кремле 20% опрошенных в 1996 г., 18% опрошенных в 1997 г., 27,5% опрошенных в 1998 г. и 23,5% опрошенных в 1999 г.
Внутрипартийными играми считала все это заведующая отделом журнала «Вопросы языкознания» О.А. Лаптева: «Ну сняли, и сняли. Это все непоколебимо — Союз-то нерушимый»{2466}. Сняли и сняли», — точно так же думала аспирантка биофака МГУ И.К. Шахова. Ее мать сказала: «Хоть черта поставь, — справедливости не будет». И тем не менее сама она, оставаясь равнодушной к происшедшему, понимала заслуги Хрущева: реабилитацию, пенсии, расселение из подвалов и коммуналок{2467}. Во всем этом видела только борьбу за власть жительница деревни Куроедово в Загорском районе Г.В. Соболева{2468}. «Они все такие, когда до власти дорываются», — говорил техник трамвайного депо им. Баумана А.И. Харитонов{2469}. «Что Хрущев, что Брежнев, какая народу разница?» — спрашивал спартаковский футболист Н.П. Симонян{2470}. Признавая, что «с едой стало хуже», слесарь ОМЗ А.А. Украев, тем не менее, думал: «Да все они одинаковые!»{2471}.
