Из обычаев, вредно действовавших на народное здоровье, видим обычай хоронить мертвых внутри городов, около церквей; не знаем, какие, наоборот, принимались меры предосторожности во время моровых язв; что же касается вообще до врачебных средств, то об них не имеем почти никаких известий; узнаем только, что великий князь Василий Васильевич как средство от сухотной болезни приказывал зажигать у себя на теле трут, во многих местах и часто; раны разгнились, и болезнь кончилась смертию.
Мы видели обстоятельства, долженствовавшие содействовать умножению народонаселения в некоторых областях преимущественно перед другими, например в княжестве Московском. Из областей, и прежде имевших относительно густейшее народонаселение вследствие выгод положения, благоприятного для торговли, области Новгородская и Псковская сохраняли эти выгоды. Торговое значение Новгорода для Восточной Европы в описываемое время не могло нисколько уменьшиться, по-прежнему он был посредником торговых сношений между Азиею, Восточною и Северною Европою; отсюда понятно накопление богатств в Новгороде, увеличение его народонаселения, расширение, украшение самого города, который после упадка Киева, бесспорно, оставался самым богатым, самым значительным городом во всей России. Новгородских купцов видим на отдаленном юго-западе, во Владимире Волынском, везде Великий Новгород выговаривает путь чистый без рубежа и новых мытов для купцов своих, торжокских и пригородных, для чего куплена была в Орде и ханская грамота; выговаривает, чтоб князья не нарушили договоров, заключенных им с городами немецкими, не затворяли двора немецкого, не приставляли к нему приставов и торговали на этом дворе только посредством новгородцев. Как немцы дорожили Новгородом, видно из того, что, когда в 1231 году свирепствовал здесь голод, немецкие купцы приехали с хлебом из-за моря и сделали много добра, по словам летописца, значит, продали товар свой дешевою ценою. С 1383 до 1391 года не было крепкого мира у Новгорода с немцами, и вот в 1391 году съехались в Изборске новгородские послы с немецкими; в числе последних были не только послы из Риги, Юрьева и Ревеля, но также заморские, из Любека и Готского берега. Встречаем в летописи особый отдел новгородских купцов, производивших торг солью (прасолов); встречаем упоминовение о торговых дворах — Готском, Псковском. Наконец, от описываемого времени до нас дошли три договора новгородцев с Любеком, Готским берегом и Ригою: первый относится к 1270 году и немногим отличается от приведенного прежде договора; второй относится к концу XIII или началу XIV века, ко времени княжения Андрея Александровича: в нем новгородцы дают купцам латинского (немецкого) языка три сухих (горных) пути по своей волости и четвертый водяный (в речках) с условием, что если путь сделается нечист (опасен), то князь подаст об этом весть иностранным купцам и велит своим мужам проводить их. В другой грамоте, относящейся ко второй половине XIV века, новгородцы обязываются не поминать вперед вреда, причиненного их купцам немецкими разбойниками перед Невою; из этого договора узнаем, что новгородцы ездили торговать в Любек, на Готский берег и в Стокгольм. Любопытны некоторые подробности о немецкой торговле в Новгороде, заключающиеся в постановлениях, или так называемых скрах: например, запрещалось брать у русских товар в кредит, вступать с ними в торговую компанию и перевозить их товары; запрещалось вывозить поддельный воск, ввозить поддельные сукна; запрещалось продавать товары по мелочам; розничная продажа с ограничениями дозволялась только так называемым Kindern. Никому не позволялось ввозить товаров на сумму, превышавшую 1000 марок серебра. Право избирать олдерманов было впоследствии предоставлено только депутатам Любека и Висби, и притом из их же граждан; то же самое соблюдалось и при выборе священников. Запрещалось испрашивать привилегии для личных выгод или делать новые постановления без согласия Любека и Висби. Запрещалось привозить купцов иностранных, не принадлежавших к немецкому обществу, преимущественно ломбардских. Главный путь иностранных купцов шел по-прежнему — Невою, Ладожским озером, Волховом через Старую Ладогу, к волховским порогам, по которым за известную плату проводили их суда особенные лоцмана, далее к Taberna piscatorum (Рыбацкая слобода на 33 версте от Ладож. озера), потом к Gestevelt (Гостинопольская пристань на 34 версте от Ладож. озера), где платили пошлину наконец приезжали в Новгородскую пристань.
Смоленск продолжает торговые связи с Ригою, которые были так выгодны, что правительства обоих городов условились в 1284 году не препятствовать взаимной торговле, хотя бы между смоленским князем и епископом, или магистром, и произошли какие-нибудь неприятности; кроме послов от магистра или горожан рижских заключили этот договор двое купцов — один из Брауншвейга, другой из Мюнстера. От половины XIV века до нас дошел также договор между Смоленском и Ригою, заключенный по докончанию дедовскому и по старым грамотам, смоленский князь называет магистра братом, обещается блюсти немцев в своих владениях, как своих смольнян, а правительство рижское обязывается поступать точно так же у себя с смольнянами. Полоцк продолжает свои торговые связи с Ригою и под литовскою зависимостию: в 1407 году полочане заключили договор с рижанами о свободной торговле между обоими городами; постановлено, чтоб полочане в Риге, а рижане в Полоцке не торговали малою торговлею, что розницею зовут; полочане могут мимо Риги ездить в какую угодно землю сухим путем и водою, то же право имеют и рижане относительно Полоцка; если полочанин совершит какое-нибудь преступление в Риге, то его отсылать для суда в Полоцк, и наоборот; соль в Полоцке должно весить тем же весом, каким весят воск, теми же колоколами, вес полоцкий будет больше рижского полупудом; сперва рижане посылают свои колокола и скалвы в Полоцк на свой счет, а потом, когда эти колокола сотрутся, или изломаются, или пропадут, то уже полочане на свой счет посылают в Ригу для исправления этих колоколов; серебряные весы держать в Риге полузолотником больше одного рубля; весовщикам целовать крест, что будут весить справедливо; как одному, так и другому весовщику при взвешивании отойти прочь от скала и рукою не принимать, а весчую пошлину брать в Риге на полочанах такую же, какую берут в Полоцке на рижанах. Если случится тяжба между полочанином и рижанином, то истцу знать истца, а другому никому в их дело не вмешиваться и за это препятствий торговле не делать; купцам будет путь свободный и во время усобицы между магистром Ордена (мештерем задвинским) и земскими людьми. Привозимые немецкими купцами товары были: хлеб, соль, сельди, копченое мясо, сукно, полотно, пряжа, рукавицы, жемчуг, сердолик, золото, серебро, медь, олово, свинец, сера, иголки, четки, пергамент, вино, пиво. Вывозимые: меха, кожи, волос, щетина, сало, воск, лес, скот и произведения востока: жемчуг, шелк, драгоценные одежды, оружие. Во Псков из Немецкой земли приходили вино, хлеб, овощи. Из вещей, носивших название русских, встречаем: русские перчатки, русские постели, русские чашки. Мы видели возвышение цен на съестные припасы; о ценах же обыкновенных на севере можно иметь понятие из одной жалованной грамоты великого князя Василия Васильевича Троицкому Сергиеву монастырю: «Волостелю дают с двух плугов полоть мяса, мех овса, воз сена, десять хлебов, а не люб полоть, то два алтына, не люб овес — алтын, не люб воз сена — алтын, не любы хлебы — за ковригу по деньге».
Если Новгород, Смоленск, Полоцк, старинные русские торжища, богатели по-прежнему торговлею благодаря выгодному положению своему, то древнее средоточие южной, греческой торговли на Руси, Киев, опустошенный усобицами и татарами, переставший быть главным городом Руси, презренный сильнейшими князьями, суздальскими, галицкими, литовскими, представлял во второй половине XIII века жалкое зрелище: Плано-Карпини насчитывает в нем не более 200 домов. Но природные выгоды оставались прежние, и купцы из разных стран по старой привычке продолжали приезжать в Киев: так, вместе с Плано-Карпини приехали туда купцы из Бреславля; потом приходило туда много купцов из Польши, Австрии, Константинополя; последние были итальянцы: генуэзцы, венециане, пизане. Купцы из Торна приезжали на Волынь и в Галич: в 1320 году здешний князь Андрей Юрьевич, который называет себя Dux Ladimiriae et dommus Russiae, дал торнским купцам грамоту, в силу которой никто из его мытников или служителей не смел требовать от них сукон или других товаров, уступает им все права, которыми они пользовались при отце его; обещает, что если кто-нибудь из них потерпит обиду, то за каждый денарий, неправедно отнятый, получит вдвое. После Гедиминовичи, княжившие на Волыни, не хотели пропускать купцов из Польши и Германии через свою землю на восток (Heidenland), дабы утвердить складку товаров во Владимире, Луцке и Львове, как бывало исстари.
