Следует еще раз поговорить с этим молодым человеком, даже если он рискует - граф взглянул на Елену - но риска быть не может. Циники говорят, что мужчина поступает глупо, доверяя женщине. Тем не менее, он доверял Елене.
- Муж мой?
- Да?
- Будь осторожен с бароном. У меня ощущение, что он знает, почему ты здесь, и что его послали с единственной целью противодействовать тебе.
- Возможно, ты права. - Он отодвинул пустую чашку. - Елена, я хочу, чтобы ты подготовила для меня разговор с тем молодым человеком... наедине.
Она задумалась.
- Александр, тебе не кажется, что у него неспроста есть пшеница? И только у него.
Он удивленно взглянул на нее.
- Что ты имеешь в виду?
- Я, конечно, дурочка. Но в штате, где все ищут золото или выращивают скот, удивительно, что нашелся человек, выращивающий зерно в таких масштабах. И такой человек. Допустим, ему хочется совершить путешествие на Аляску? Он должен знать, что мы закупаем продовольствие здесь и на Гавайах, и разве найдешь луший способ проникнуть на Аляску без подозрений?
Ротчев потер подбородок. Елена сама думала по-европейски. С другой стороны, в случае с Лабаржем она может быть права.
- Ты просто предполагаешь, - спросил он, - или у тебя есть основания для подозрений?
- Миссис Херндон говорила, что ее муж пытался купить пшеницу у Лабаржа, но он не продал. А предложенная цена была совсем неплохой.
- Понимаю... Конечно, как он сам сказал, его бизнес - это торговля мехом.
- Но он не стал бы гноить зерно? Нет, по-моему, у него была другая причина. Он мог беречь пшеницу как раз для таких целей.
Легко понять человека, который чего-то хочет. Проще всего вести дела с людьми, у которых есть очевидные мотивы. Ротчева беспокоили идеалисты. Он так и сказал жене.
- А что делать с идеалистом, который зарабатывает деньги и одновременно преследует свои идеалы?
- Они хуже всех, - сказал Ротчев. - То есть, с ними иметь дело труднее всего. И труднее всего договориться.
Лабарж может быть как раз таким человеком, однако единственный факт, которым они располагали, заключался в том, что он торговал пушниной, а в Русской Америке пушнины, несомненно, хватало. И это могло быть достаточной причиной его интереса к Аляске.
- Миссис Херндон говорила мне, что у Жана Лабаржа есть страсть расспрашивать всех об Аляске.
- Она так сказала?
- Это известно всем. И еще кое-что. У мистера Лабаржа есть очень старый друг, с которым он переписывается - бывший сенатор по имени Роберт Дж. Уокер.
Граф был доволен: доволен тем, что получил информацию, доволен, что информацию предоставила ему жена, и доволен, что нашел здесь, в Америке настоящую европейскую двуличность. Этот невинный молодой человек с лицом профессионального дуэлянта, который покупал меха, оказался сообщником одного из самых спосбных политиков Америки.
- Тебе известно это имя?
- Роберт Уокер, - спокойно сказал Ротчев, - один из наименее известных американских государственных деятелей, но один из самых талантливых и энергичных.
- Миссис Херндон сказала, что он больше не занимается государственными делами.
- Дорогая моя, - Ротчев снова наполнил чашку, - такие люди никогда не прекращают заниматься государственными делами. Однажды окунувшись в политику, они ее не бросают. Я не сомневаюсь, что он живет политикой, а судьба страны - его судьба. - Он рассмеялся. - Я рад, что наш молодой друг не так наивен, как может показаться с первого взгляда.
- Это может быть совпадением.
- У него есть пшеница, которую он не хочет продать своему другу, но продаст Аляске. У него есть друг- политик, с которым он переписывается. Он задает вопросы об Аляске, а его друг с удовольствием водрузит флаг Соединенных Штатов над всем американским континентом. По-моему, Елена, этот молодой человек может помочь нам. Он может очень помочь нам.
Глава 9
Пересечение улиц Джексона и Кэрни было известно как "Уголок убийц". Напротив "Опера Комик" находился салун Дэнни О'Брайена, и развлечений больше выбирать было не из чего. Салун был любимым местом встреч для головорезов из Сидней-тауна, а позже для крутых ребят из банды, получившей название "рейнджеры Барбари Коуст" - рейнджеры Варварского побережья. Салун сгорел, но был перестроен с некоторыми добавлениями, однако клиентура там осталась прежней. В подвале под салуном находились комнаты для иных развлечений, чем выпивка и азартные игры. В яме, расположенной в центре подвала, устраивались собачьи бои, где собаки дрались с собаками или с другими животными. Человек, которому для работы нужны были крутые парни, мог быть уверен, что найдет их в салуне О'Брайена.
На следующий вторник после встречи между Лабаржем и Зинновием три человека беседовали за неприметным столиком у О'Брайена. Едва Чарли Дюан, Ройл Вебер и барон Зинновий уселись, как появился сам О'Брайен. Вебера и Дюана он знал очень хорошо, особенно Дюана, который был политиком, посредником, и не гнушался прибылями от некоторых нелегальных операций. Этих двоих было достаточно, чтобы привлечь его внимание, но элегантная одежда барона пахла большими деньгами, а этот запах был особенно любим Дэнни О'Брайеном. Он подошел к их столику, вытирая свои жирные руки о жилетку.
- Что вам угодно, джентльмены?
- Бутылку мадеры, - сказал Зинновий. Он смерил О'Брайена своими холодными глазами.
Владелец салуна улыбнулся.
- Да, сэр! У нас есть как раз то, что вам нужно. Мы готовы угодить любым вкусам, не так ли, мистер Дюан?
Он сам принес вино и стаканы и склонился над столом, наливая мадеру гостям; Дэнни О'Брайен был знающим человеком, и эти трое явились к нему не без причины. Он уже имел дела с Дюаном и Вебером. В конце концов, он был известен им как человек, который во время выборов может обепечить пятьсот голосов, при условии, если некоторые парни будут голосовать несколько раз. К тому же он мог достать практически все, в этом на него можно было рассчитывать.
О'Брайен положил руки на стол.
- Может быть, желаете девочек? Есть на любой вкус. Только назовите и...
- Нет. - Дюан перешел к делу. - Мы хотим поговорить с Вули Кэрни.
О'Брайен быстро продумал ситуацию. Кэрни был бывшим автралийским заключенным, который хвастался, что может избить в драке любого. Он убил одного заключенного, потом - охранника при побеге,а в Сан Франциско он убил по меньшей мере одного человека прилюдно, кулаками. Если им был нужен Кэрни, значит, кто то должен получить хорошую взбучку.
Кэрни положит деньги в карман, а О'Брайену не достанется и цента.
- Кэрни? - с сомнением спросил он. - Последние несколько дней его не было видно. - Он понизил голос. - Кто этот джентльмен, которого вы хотите проучить? Я знаю нужных парней.
Вебер заерзал на стуле. Он немного вспотел. Дюан глянул на Зинновия, и тот пожал плечами.
- Жан Лабарж.
Зинновия удивило внезапно изменившееся выражение лица О'Брайена. Владелец салуна выпрямился и провел языком по губам.
- Стало быть, Лабарж? Вам для этого наверняка понадобится Кэрни. Или, может быть, трое из моих парней.
- Трое? - вопросительно поднял бровь Зинновий.
- Он крутой человек, этот Лабарж. Большинство моих парней не захочет иметь с ним дело, но я знаю троих, которые сделают эту работу, и никаких промашек.
В глазах Зинновия появился лед.
- Если случится промашка, - сказал он спокойно, - я велю вас застрелить.
Пораженный О'Брайен снова посмотрел на Зинновия. Этот человек не шутил.
- Хотите, чтобы его избили? - спросил он.
- Я хочу, чтобы он на некоторое время вышел из игры. - Зинновий взял переговоры на себя. - Пусть его изобьют, но в добавок сломают руку или ногу. Я также хочу, чтобы его склад, где он держит пшеницу, сгорел дотла.
О'Брайен нерешительно помолчал.
- Это будет стоить вам тысячу долларов, - наконец сказал он.
Барон Зинновий поднял глаза, в которых не отражалось ничего.
- Вы получите пятьсот. Если Лабаржа изобьют как следует, еще пятьсот. И еще пятьсот, если сгорит его склад.
О'Брайен глубоко вздохнул.
- Будет сделано, завтра вечером.
Зинновий подтолкнул по столу маленький мешочек. Когда тостая рука О'Брайена накрыла его, мешочек слегка звякнул.
- Проследите, чтобы все было сделано как надо, - приказал Зинновий.
Когда они направились к двери, Дюан немного задержался и прошептал:
- Смотри, не оплошай. Этот человек в игрушки не играет.
- Когда я подводил, Чарли? Спроси себя - когда я подводил?
Глава 10
Капитан Хатчинс стоял у окна своего маленького офиса над складом. Приближался вечер унылого, дождливого дня. На несколько минут дождь прекратился, и перед ним раскинулся мокрый и молчаливый порт. Море в гавани приобрело темно-серый цвет, и корпуса кораблей стали черными. Некоторые суда зажгли стояночные огни. В офисе было два окна, и то, перед которым стоял Хатчинс со сложенными за спиной руками, выходило на край причала и залива. Во втором окне была видна улица по всей длине порта и уходящий вдаль берег. В комнате было мало мебели: письменный стол, вращающееся кресло, вертикальный ящик с отверстиями на стенке, в котором по порядку были разложены счета и расписки, черная, кожаная лежанка и два очень потертых капитанских кресла.
