Большинство населения Варшавского гетто в то время не могло осознать цели гитлеровцев во всем их объеме. Даже тогда, когда стало известно о газовых камерах Треблинки, преобладало мнение, что дело ограничится истреблением «нетрудовых элементов», численность которых определят в 100–150 тысяч человек, тогда как рабочих и членов их семей 200–250 тысяч. Почти ежедневно распространялся слух, что «акция» немцев идет на убыль и вот-вот закончится. Иллюзии, что «переселение» коснется только «нетрудовых элементов», а остальным ничто не угрожает, были вредны именно потому, что как раз на рабочих в первую очередь и рассчитывали лидеры партий Антифашистского блока в организации сопротивления. Между тем, как мы видели, многие считали, что надо беречь силы для предстоящей в будущем решительной схватки с оккупантами и не следует сейчас бросать наиболее боеспособную часть населения гетто — молодежь и трудоспособных мужчин — на гибель в бессмысленном и безнадежном восстании. На листовки Антифашистского блока, призывавшие к борьбе, нередко смотрели как на немецкую провокацию. Рабочие шопов обычно срывали расклеенные воззвания.
По сути дела, на позиции несопротивления стояли и правые сионисты. Они полагали, что ради спасения еврейского народа надо отказаться от общей антифашистской борьбы, что можно пожертвовать частью еврейского населения (даже очень значительной), лишь бы другая часть (как бы мала она ни была) сохранила шанс пережить войну. С этих позиций легко было оправдать деятельность юденратов, составлявших для гитлеровцев списки своих соплеменников на предмет их уничтожения. Таким образом, правые сионисты не только в какой-то степени оправдывали всевозможных негодяев из среды самих же евреев, но, противопоставляя евреев другим народам, усугубляли их изоляцию. Когда надежды уцелеть развеялись, тем, кто еще мог преодолеть страх и тупую покорность, стали напоминать о традициях ортодоксального иудейства, согласно которым «смерть за веру» — это в конечном счете победа над грубой силой врага. По сути дела, эти традиции служили самооправданием для людей слабых духом, пассивных, не способных на энергичные действия.
Молодежный актив решил выступить самостоятельно. Хотели поджечь шопы, перебить часовых и патруль СС, проломить в нескольких местах стену гетто и бежать на «арийскую сторону». Однако осуществить эти планы было невозможно, и в первую очередь из-за нехватки оружия — на 18 августа боевые группы Варшавского гетто имели только один не очень исправный револьвер. Генрик Котлицкий принес его с «арийской стороны» и через Гитлер-Барского передал командиру Гвардии Людовой в Варшавском гетто Густаву Алефу. Партия оружия — девять револьверов и пять гранат, собранная для Варшавского гетто поляками — членами ППР, попала в руки гестапо. К тому же боевые группы, принадлежавшие к разным политическим направлениям, пока еще действовали независимо друг от друга и, поддерживая дружеские контакты, не имели общего руководства. Так что на первых порах все ограничилось поджогом нескольких шопов и расклейкой на стенах полицейских комиссариатов плакатов «Смерть еврейским полицейским, которые помогли немцам перебить 200 000 собратьев!»
В первой половине августа коммунисты (Левартовский) и левые сионисты, встретившись на конференции на фабрике Ландау, договорились приступить к вербовке в партизанские отряды людей с «арийской внешностью», без акцента говорящих по-польски. Нескольким таким группам молодежи действительно удалось выбраться из гетто и уйти к партизанам. Однако из-за недостаточной подготовленности и слабой связи с польскими партизанскими отрядами и местным населением еврейские партизанские группы погибали одна за другой сразу же по выходе из гетто. Как правило, даже не желавшие иметь дело с немцами крестьяне очень неохотно помогали евреям. Реквизиции же, к которым неизбежно приходилось прибегать еврейским партизанам, а также акты возмездия за доносы (поджог стогов, сараев и т. д.) вызвали страшное озлобление крестьян. «Еврейское партизанское движение не имело возможности развиваться, — пишет одна из активных участниц польского движения Сопротивления Гелена Балицка-Козловска. — Отряды, которым крестьянин неохотно дает хлеб, которые не находят помощи ни у деревенского ребенка, ни у рабочего в лесу, не могут просуществовать долго. Почти все боевики погибли, перебитые немцами или элементами из НСЗ» (Народове Силы Збройне — ультраправая организация). Историк Моше Каганович подчеркивает, что евреям — испокон веков обитателям городов — трудно было обосноваться и выжить в суровых условиях леса, особенно зимой. Немцы и их сообщники из местного населения чувствовали себя в лесах намного лучше. Единственным выходом для еврейских партизан было влиться в польские партизанские отряды. Но к тому времени, когда на польских землях развернулось широкое партизанское движение, почти все вырвавшиеся из гетто евреи уже были перебиты.
Однако позже уцелевшие евреи находили себе место в отрядах Гвардии Людовой и Армии Людовой, а некоторые из них, как, например, командир первой группы ГЛ в Варшавском гетто Густав Алеф — «Болковяк», стали крупными партизанскими командирами.
В Варшавском гетто тем временем боевые группы, создаваемые разными политическими организациями, стали сотрудничать — делиться опытом, планами и скудным вооружением. Молодежные организации Хашомер-Хацаир, Дрор, Гордония и Акиба создали объединенную боевую организацию, которая, в свою очередь, поддерживала связь с Гвардией Людовой. ГЛ одолжила боевикам Акибы свой единственный пистолет, и 20 августа Израиль Канал ранил из этого пистолета начальника еврейской полиции Юзефа Шериньского. Немцы не реагировали на покушение (посчитав, что это проявление борьбы между евреями), а подавляющая масса населения находилась в оцепенении и сначала было поверила слухам, распускавшимся юденратом и полицией, будто выстрел в Шериньского был произведен переодетым поляком.
Постепенно настроения в гетто стали меняться. Учащались случаи стихийного отпора, появлявшиеся листовки уже не считали немецкой провокацией. Евреи начали запираться от нацистских палачей в домах, баррикадировали входы, хотя это неизменно заканчивалось поголовным истреблением бунтарей. Передавали, что один еврей схватил немца за горло, другой вырвал у фашиста карабин. Группа обитателей гетто напала на еврейскую полицию. Бывший директор театра Северин Майде ударил пришедшего за ним немца по голове пепельницей (и был, конечно, тут же застрелен). Сопротивлялись и на умшлагплаце, прямо у готовых к погрузке вагонов. Гитлеровцам все чаще приходилось пускать в ход оружие. Польский инженер Круликовский, работавший на восстановлении моста через Буг, по которому ежедневно шли на Треблинку эшелоны с евреями, рассказывает, что люди постоянно выскакивали из вагонов, конвой открывал стрельбу, и немцы, охранявшие мост, уходили в сторону, чтобы не попасть под шальную пулю.
Многим евреям, воспользовавшись растерянностью охраны, удалось бежать с умшлагплаца во время налетов на Варшаву советской авиации. Воздушные налеты вообще заметно подняли дух варшавских евреев.
Есть сведения, что около половины из 10 000 человек, убитых во время «переселения» летом 1942 г., оказывали сопротивление при аресте. Однако неповиновение решительно и безжалостно пресекалось гитлеровцами и на общий ход «акции» не повлияло.
Когда «переселенческая акция» была приостановлена и люди уже не были парализованы страхом, гетто охватило чувство сожаления и стыда за то, что евреи безропотно позволили себя истреблять. Тут и там восклицали: «Если бы мы знали!», с энтузиазмом рассказывали об актах индивидуального сопротивления, возмущались юденратом, который не протестовал, не призвал население к борьбе или даже к коллективному самоубийству, а услужливо выполнял чудовищные распоряжения оккупантов. Все больше говорили о сопротивлении в гетто других городов Польши, о еврейских партизанах, о боевых акциях Армии Крайовой и Гвардии Людовой, в которых евреи принимали участие. За подготовку вооруженного сопротивления теперь ратовали все без исключения общественные деятели гетто.
Когда стали анализировать потери, понесенные Варшавским гетто, оказалось, что политический и общественный актив пострадал значительно меньше, чем неорганизованная часть населения. Такие качества, как сплоченность, взаимовыручка, бдительность, умение ориентироваться в ситуации, быстрота и решительность действий, помогали активисту избежать опасности, в то время как рядовой обыватель пассивно ожидал своей участи или панически мчался навстречу гибели. Так, целая группа «шомров» — членов Хашомер-Хацаир — сумела выскочить по дороге в Треблинку из вагона и вернуться в гетто. Немного позже эти смельчаки отличились в вооруженной борьбе против фашистов.
