В своих воспоминаниях один из заметных актеров российской революционной трагедии И.Г.Церетели приводил монолог Мартова. "Для Ленина такие явления, как война или мир, сами по себе никакого интереса не представляют. Единственная вещь, которая его интересует, это революция, и настоящей революцией он считает только ту, где власть будет захвачена большевиками.
176
Я задаю себе вопрос, продолжал Мартов, что будет делать Ленин, если демократии удастся добиться заключения мира? Очень возможно, что в этом случае Ленин перестроит всю свою агитацию в массах и станет проповедовать им, что все беды послевоенной поры происходят от преступлений демократии, состоящих в том, что она преждевременно закончила войну и не имела мужества довести ее до полного разгрома германского милитаризма."
Вполне вероятно, что Мартов так мог говорить о прагматизме Ленина, ибо для лидера русской революции, действительно, единственной, монопольной проблемой была только власть. Все остальное было подчинено цели ее захвата.
После того как в июне 1918 года ВЦИК вывел из своего состава правых эсеров и меньшевиков, Мартову ничего не оставалось, как бороться пером против сползания революции к диктатуре одной партии. Д.Шуб приводит свидетельство Е.Драбкиной, видевшей сцену исключения меньшевиков из управляющего эшелона революции. После проведенного Я.Свердловым голосования, исключившего правых эсеров и меньшевиков из Советов, и предложения покинуть зал заседаний ВЦИК вскочил Мартов и, посылая проклятья "диктаторам", "бонапартистам", "узурпаторам", "захватчикам", пытался надеть свое поношенное пальто, но никак не попадал в рукав. Ленин стоял бледный и молча смотрел на выразительную сцену. Сидевший рядом левый эсер весело смеялся, тыча пальцем в кашляющего и ругающегося Мартова. Тот наконец справился с пальто и, уходя, обернувшись, пророчески бросил хохочущему революционеру:
- Вы напрасно веселитесь, молодой человек. Не пройдет и трех месяцев, как вы последуете за нами136.
Вспоминая трагедию Мартова, которая лишь рельефнее оттеняет трагедию русской революции и большевистскую одномерность Ленина, нельзя вместе с тем смотреть на поверженного лидера меньшевиков как на лицо, олицетворяющее только историческую правоту. Он был до конца своих дней ортодоксальным социалистом, одним из лидеров нового "2 1/2 Интернационала", верил в историческую правомерность диктатуры пролетариата и многие другие догмы марксизма. Он верил, что социалистческая революция может
177
быть обновляющим и освежающим актом созидания. Мартов не мог принять лишь ленинского монополизма, ставки большевиков на насилие и террор. Правда, это весьма немало.
Потерпевший поражение революционер наивно верил, что революция может быть чистой, моральной, светлой. В дни, когда белый и красный террор, столкнувшись, образовали чудовищ-ную волну насилия, Мартов быстро написал брошюру: "Долой смертную казнь". На одном дыхании он писал строки, подобные этим: "Как только большевики стали у власти, с первого же дня, объявив об отмене смертной казни, они начали убивать пленников, захваченных после боя в гражданской войне, как это делают все дикари. Убивать врагов, которые после боя сдались на слово, на обещание, что им будет дарована жизнь... Смертная казнь объявлялась отмененной, но в каждом городе, в каждом уезде разные чрезвычайные комиссии и военно-революционные комитеты приказывали расстреливать сотни и сотни людей... Этот кровавый разврат совершается именем социализма, именем того учения, которое провозгласило братство людей в труде высшей целью человечества... Партия смертных казней - такой же враг рабочего класса, как и партия погромов"137.
Как бы "доказывая" правоту слов Мартова, уже после его смерти, в ноябре 1923 года, Политбюро рассматривало "Туркестанский вопрос". Докладывал Рудзутак. Он сообщил "вождям", что в Туркестане пригласили на переговоры с советской властью руководителей отрядов басмачей. Им обещалось, что жизни их не угрожает опасность и что на специальной конференции будут рассмотрены пути мирного решения конфликта. Приехало 183 главаря. Всех их немедленно арестовали и 151 человека приговорили к расстрелу. Первых из списка уже поставили к стенке и расстреляли, но тут вмешалась Москва. Нет, Политбюро не сочло этот акт проявлением коварства, а просто пока "несвоевременным"138.
У Мартова были аргументы нравственные, у Ленина - аргументы политического прагматизма. Призывы к "моральности" Ленин считал проявлением "буржуазного либерализма". На такие сентенции отвечал записками наподобие той, которую он написал И.С.Уншлихту:
178
"Никак не могу быть в Политбюро. У меня ухудшение. Думаю, что во мне и нет надобности. Дело теперь только в чисто технических мерах, ведущих к тому, чтобы наши суды усилили (и сделали более быстрой) репрессию против меньшевиков...
С ком. приветом Ленин"139.
Террор, репрессии, насилие для Ленина были чисто "техническим" делом. У Мартова не было шансов повлиять на большевистское руководство в сторону гуманизации его политики. Ее сутью было насильственное переустройство общества и всего мира. Моральная наивность российского Дон Кихота поднимает его на большую нравственную высоту, недоступную людям, одержавшим над ним и его единомышленниками победу.
Политически Мартов умирал бурно. Физически он погас тихо и печально, как сгоревшая свеча. Уже будучи тяжелобольным, он смог по разрешению Политбюро ЦК РКП осенью 1920 года уехать в Германию, успел создать печатный орган меньшевиков в Берлине "Социалистический вестник". В последней своей статье, которую он смог с трудом написать, пока смерть не похитила его у жизни, Мартов верит в неизбежный уход с исторической сцены большевизма и замену его в России "правовым режимом демократии". Может быть, мы только сейчас находимся на пороге свершения его вещего желания? Или вновь новая волна большевизма захлестнет несчастную российскую демократию?
Не дожив до своего пятидесятилетия полгода, 24 апреля 1923 года Мартов скончался от туберкулеза. Пожалуй, не столько безмерное курение добило лидера меньшевиков, сколько крах всех его надежд. Свеча русской демократии горестно погасла. Личная трагедия революционера весьма символична для всего социалистического эксперимента в России140.
И Ленин, и Мартов стояли у истоков рождения революционной партии. Возникнув, партия, как горный ключ, стала метаться то влево, то вправо в стремлении проложить себе историческое русло. Такие люди, как Мартов, хотели, чтобы поток был спокойным, широким, плавным. Сторонники
179
Ленина видели революционную партию как водопад, низвергающийся с высоты. Ленин оказался более искусным строителем, и созданная российскими социал-демократами партия, так и не приобретя полностью присущих ей традиционных черт, стала быстро превращаться в орден, который после октября 1917 года стал государственным. Он не был ни монашеским, ни рыцарским орденом, а скорее, идеологическим. Никто до самой смерти Ленина не подвергал сомнению его абсолютное право быть Магистром этого ордена.
Мартову, этому Дон Кихоту русской революции, изначально здесь не было места.
Сады Бытия замусорены Ложью, Лестью, Властолюбием, Двуличием, Тщеславием, Корыстолюбием. Они уживаются рядом с Добром, Благородством, Совестью, Мужеством, Стыдом, Покаянием. Ленин (а сколько было "охотников" и до него и после!) вознамерился очистить эти сады от человеческого мусора. Для этого ему нужна была железная организация: сплоченная, фанатично преданная идее, безжалостная, тупая в своей одержимости, слепая в своей идеологической зашоренности. С помощью этой организации-ордена Ленин смог в конце концов завладеть общественным сознанием миллионов людей, но не только для того, чтобы позвать их в светлую горницу будущего, но и чтобы разбудить в подвалах инстинктов революционную жажду ниспровержения, отрицания и разрушения. Он не учел одного: его партия могла жить только в тоталитарной системе. В любой другой она не способна существовать. Август 1991 года подтвердил обреченность его детища.
180
Библиография
Глава 2. МАГИСТР ОРДЕНА
1. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 97.
2. Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 6. С. 112.
3. Там же. С. 124.
4. Там же. С. 122, 125.
5. Там же. С. 136.
6. Там же. С. 178.
7. РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 290, л. 4.
8. РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 291, л. 2.
9. РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 293, л. 12.
10. РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 194, л. 1.
11. Ленин и ВЧК. М., 1975. С. 281.
12. Там же. С. 363.
13. Бердяев Н.А. Новое средневековье. Обелиск. Берлин. 1924. С. 59, 48.
14. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 98-99.
15. Там же. С. 96.
16. См.: Ленинский сборник. Т. XXXVII. С. 11.
17. РЦХИДНИ, ф. 2, оп. 2, д. 4, л. 1.
18. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 9. С. 211.
19. Там же Т. 30. С. 347.
20. Там же С. 346.
21. РЦХИДНИ, ф. 325, оп. 1, д. 403, л. 84а.
22. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 354.
