В конце декабря 1917 г. Новониколаевский городской Совет провел большую работу по организации Советской власти в уезде, по созданию волостных и сельских Советов, по выборам делегатов на уездный съезд Советов крестьянских депутатов. С этой целью в деревню были посланы агитаторы. В результате проведения агитмассовой работы в уезде избрали сельские и волостные Советы и делегатов на уездный съезд Советов. В первой половине января 1918 года открылся уездный съезд крестьянских депутатов. Работой съезда руководили тт. Романов и Коваленко. Председателем Совета крестьянских депутатов был Шаргородский — левый эсер, солдат. На съезде правые эсеры пытались выступать против Советской власти, но успеха не имели. Съезд вынес решение о переходе власти в уезде в руки Советов и тут же постановил слить Совет крестьянских депутатов с Новониколаевским городским Советом рабочих и солдатских депутатов в единый орган Советской власти города и уезда.
20 января 1918 года состоялось слияние обоих Советов, которое укрепило Советскую власть в городе и уезде. Советы возглавили борьбу с продовольственными затруднениями, оказывали помощь инвалидам войны и семьям мобилизованных солдат.
В первых числах мая 1918 года меня избрали делегатом на Всероссийский съезд комиссаров труда от Новониколаевского Совета рабочих и солдатских депутатов.
Съезд состоялся 18–25 мая в Москве на Солянке, в здании, ныне занимаемом Академией медицинских наук СССР.
<Страница пропущена>
пись, полученную мною на родине для сына 1912 года рождения. Очевидно, старая форма метрической выписки с церковными печатями возымела соответствующее действие. Но в Новониколаевске ночью 21 июня 1918 года меня арестовали. Обыск и арест производили белогвардейские офицеры коменданта города (чехословацкий офицер и эсеры местной организации), допрос вели в здании реального училища, где в то время помещалась канцелярия контрразведки Временного правительства. После допроса перевели в тюрьму.
Возникло подозрение, что меня кто-то выдал, так как белогвардейцы точно знали подробности пути, по которому я добирался до Новониколаевска. Только после выхода из тюрьмы удалось узнать причину ареста. При освобождении из тюрьмы мне выдали отобранные при аресте документы; среди них находился рапорт коменданта военного городка г. Новониколаевска, который доносил, что по заявлению Татьяны Богомоловой из Москвы возвратился Никитин Михаил Филиппович, ездивший в Центр по профсоюзным делам. В Томске несколько человек было задержано правительственными войсками, а ему удалось бежать. Необходимо задержать, сообщалось дальше, Никитина, как вредного элемента.
Татьяна Богомолова, жена подрядчика Осипова, у которого я до революции работал арматурщиком, оказалась агентом контрразведки. Она и донесла о том, что я возвращаюсь в Новониколаевск, узнав об этом от моей жены.
Богомолова скрылась из города до прихода советских войск.
После выхода из тюрьмы я уехал на Алтай, где прожил до мая 1919 г. В тюрьме и на Алтае я все узнал подробно о чехословацком мятеже в Новониколаевске, об участии в нем эсеров, меньшевиков и о зверском убийстве членов местного исполкома Совета депутатов.
В мае 1918 года англо-французские и американские империалисты в Челябинске, Новониколаевске и других городах на Сибирской железнодорожной магистрали организовали мятеж солдат чехословацкого корпуса, состоящего из военнопленных, которым было разрешено Советским правительством выехать к себе на родину через Сибирь и Дальний Восток.
24 мая из Омска по прямому проводу передали Новониколаевскому Совету депутатов, что в Челябинске чехословацкие войска подняли восстание против Советской власти, предлагали немедленно принять меры к разоружению чехословацких воинских частей, находящихся в эшелонах на станции Новониколаевск.
В это время председатель исполкома Совета т. Романов находился на совещании в г. Иркутске.
Командир чехословацких воинских частей Гайда заверил членов исполкома, что они не собираются выступать против Советов и что оружия в их эшелонах нет, но к осмотру вагонов не допустили. Таким образом Гайда обманул представителей Совета.
Тов. Петухов и Ботко на заседании исполкома сообщили членам Совета о результатах переговоров с Гайдой. Члены Новониколаевского Совета допустили роковую ошибку, доверившись заверениям Гайды, и не приняли необходимых мер к защите советских организаций в Новониколаевске.
В распоряжении Новониколаевского Совета находился отряд Красной гвардии из 70 человек. Основная часть Красной гвардии в количестве 300 человек месяц тому назад была отправлена в г. Читу для участия в подавлении восстания атамана Семенова.
Для Новониколаевского Совета было непосильным разоружить три эшелона чехословаков. Около 12 часов ночи 25 мая чехословацкие отряды, окружив здание Дома революции, ворвались в помещение Совета, арестовали членов исполкома во время их заседания. Только двум товарищам удалось скрыться. Одновременно чехословаки пытались окружить и уничтожить отряд Красной гвардии у станции железной дороги, но отряд отступил в военный городок. Все красногвардейцы из военного городка и вообще из города стали отходить в направлении к Бердску и далее — к Барнаулу.
В Новониколаевске эсеры и меньшевики активно участвовали в контрреволюционном перевороте. Вместе с белогвардейскими офицерами и черносотенцами они разыскивали, арестовывали и избивали большевиков.
В аресте и зверском убийстве выдающихся большевиков, членов исполнительного комитета Совета депутатов А. И. Петухова, Ф. И. Горбаня, А. Ф. Клеппера, Ф. П. Серебренникова, В. И. Шамшина, а позднее В. Р. Романова, В. С. Кидяева и многих других, целиком повинны эсеры. Именно их руки обагрены кровью лучших представителей рабочего класса, преданных большевиков.
После контрреволюционного переворота в Новониколаевске буржуазия и ее свора — эсеры и меньшевики, при помощи обнаглевшей белогвардейщины организовали Временное сибирское правительство, а в ноябре 1918 года вся власть в Сибири была передана ими ярому монархисту, ставленнику англо-французских империалистов Колчаку, который чинил зверские расправы над трудящимися Сибири до конца декабря 1919 года.
Память о погибших верных партии большевиках и выдающихся борцах за создание власти Советов будет вечно храниться в сердцах всех людей нашей Советской страны.
* * *
В мае 1919 года, работая на постройке мыловаренного завода кооперативной организации «Закупсбыт» в Новониколаевске, я поддерживал регулярную связь с подпольной организацией РКП (б) и вел политическую работу среди рабочих завода.
15 августа в числе пяти товарищей, работавших на заводе, я был арестован. Дело передали на рассмотрение военно-полевого суда и перевели нас в тюрьму на Александровской улице. Военно-полевому суду подлежали тт. Бобылев, я, Никулин, Дунаев и Нефедов. Судить, по полученным сведениям, должен был адъютант Колчака — Степанищев. От него можно было ждать только смертной казни. Но ввиду срочного выезда Степанищева, как мы после узнали, на восток наше дело повел офицер — юрист Кощеев. В связи с тем, что улик в противоправительственной политической работе у них не оказалось, нас обвиняли только в уклонении от военной службы. 4 октября Кощеев за недоказанностью преступления вынес оправдательный приговор, и нам удалось выйти из тюрьмы. Я немедленно уехал на Алтай и возвратился в Новониколаевск только перед вступлением Красной Армии в город.
В декабре 1919 года войска Красной Армии с боями подходили к Новониколаевску. Армия Колчака в беспорядке отступала на восток по железной дороге, на крестьянских подводах, пешком, кто как смог спасался от народного возмездия.
За несколько дней до прихода Красной Армии я пробрался в Новониколаевск. Город был забит отступающими частями колчаковской армии. Войска их, деморализованные, не знали никакой дисциплины. Большая часть солдат не имела орудия. По Иркутской улице разместилась какая-то артиллерийская часть, от всего снаряжения которой остались одни походные кухни да тесаки, последними солдаты разрубали мясо и разрезали хлеб.
За день до вступления передовых частей Красной Армии в Новониколаевск командование отступающей белой армии, для задержки советских войск, взорвало береговые фермы железнодорожного моста через реку Обь. Взрыв моста вызвал еще большую панику среди находившихся в городе частей колчаковской армии. Они в течение всего дня и ночи бежали в страхе по всем улицам города в разные стороны.
В ночь на 14 декабря 1919 года передовые части Красной Армии с двух сторон вошли в город. Кучка офицеров пыталась оказать сопротивление, в отдельных местах города открывали беспорядочную стрельбу по проходящим передовым частям Красной Армии, а с колокольни церкви у вокзала открыли стрельбу из пулемета, но Красная Армия быстро навела в городе порядок.
