Отметим, этот же летописец твердо верил, что «если бы Пирс с самого начала вел себя с вельможами благоразумно и скромно, ни один из них не стал бы его противником».{160} Но Гавестон ничем не поступался, чтобы утешить баронов; безмерно бестактный, он, похоже, лез из кожи вон, чтобы возбудить их гнев, не задумываясь о последствиях. Король же, «вообще не способный любить наполовину, в отношении к Пирсу, говорят, забывался совершенно»{161} и ничего не делал, чтобы укротить его: «чем горячее люди нападали на Гавестона, тем крепче король любил его».{162} Оба они вели очень опасную игру.
Из всех свидетельств без сомнения явствует, что уже с самого начала женитьба Эдуарда ничего не изменила в его отношениях с Гавестоном. По сути, брак лишь наглядно выявил силу «чрезмерной и безрассудной»{163} привязанности короля к фавориту, которого он «обожал с удивительной преданностью»{164}, что разожгло ревность не только знати, но и маленькой заброшенной королевы. Роберт из Рединга бичует «безумную страсть короля Англии, который был так поглощен собственной порочностью и жаждой греховных запретных услад, что удалил от себя жену-королеву и презрел ее сладостные объятия». Адам Мыоримут передает ходившие в то время слухи о том, что Эдуард «любил злого колдуна больше, чем свою жену, не только очаровательную даму, но и весьма красивую женщину».{165}
Изабелла ненавидела Гавестона, по крайней мере сначала, и, конечно же, была оскорблена его влиянием на короля и тем фактом, что он занимал более сильную позицию, чем она сама. Она говорила отцу, что этот человек стал причиной «всех моих бед, вызвав у короля Эдуарда отчуждение ко мне и создав вокруг него дурное общество», и что муж был «совершенно посторонним моему ложу».{166} Но поделать с этим что бы то ни было она не могла.
Конфликт между королевой и Пирсом никогда не проявлялся открыто. Видимо, Изабелла благоразумно удерживала свои чувства при себе и избегала высказывать жалобы вслух, чтобы не подорвать надежды на установление добрых отношений с мужем; об этом свидетельствует высказывание Эдуарда в 1325 году, что за все годы он «лишь один раз отчитал ее в беседе с глазу на глаз — за то, что была слишком горда».{167} Но даже если бы она стала предъявлять ему претензии по поводу общения с фаворитом, ничего хорошего этим добиться было нельзя. Как можно было упрекать короля в том, что он предпочитает общество мужчины-ровесника обществу маленькой девочки?
Видимо, именно как ребенка, и не более того, воспринимал Изабеллу Эдуард. Он и вел себя соответственно, время от времени проявляя к ней поверхностный интерес. Конечно, для девушки, воспитанной с сознанием собственной значительности и высокого предназначения, такое отношение было обидным и оскорбительным, и многие дворяне, сочувствуя ее беде, были готовы стать на ее сторону.
Пока звезда Гавестона восходила все выше, у Изабеллы было мало шансов приобрести политическое влияние, присущее королеве. Увы, она была попросту слишком мала для этого. Но очевидно также, что в первые годы брака она играла весьма незначительную роль в жизни короля и не могла ничего противопоставить верховенству фаворита, живя, по сути, одна в чужой стране, среди двора, кипящего раздорами и враждебностью.
* * *
К этому времени Изабелла уже познакомилась поближе с ведущими аристократами Англии. В большинстве они приходились родственниками, более или менее дальними, либо ей самой, либо ее мужу. Первыми среди них были граф Линкольн и его зять Томас, граф Ланкастер, двоюродный брат короля. Ланкастер приходился также дядей Изабелле с материнской стороны, поскольку был сыном ее бабушки, Бланш д'Артуа, от брака с Эдмундом Крочбеком (Кривобоким), графом Ланкастером, младшим братом Эдуарда I. Жанна Наваррская, мать Изабеллы, была дочерью Бланш от первого брака с Генрихом I, королем Наваррским. Таким образом, Томас мог похвалиться родством с несколькими королевскими домами.
Он родился около 1278-1280 года и еще до 1294 года женился на Элис (Алисе) де Ласи. Она была богатой наследницей, поскольку, оставшись единственным ребенком у своего отца, должна была после его смерти унаследовать обширные земли и графский титул. Сам Томас по смерти своего отца в 1296 году унаследовал графства Ланкастер, Лестер и Дерби, что сделало его богатейшим землевладельцем в Англии после короля. Он содержал многочисленную личную дружину, и ему служило столько же рыцарей, сколько и королю.
Пока правил Эдуард I, Ланкастер выполнял разные мелкие поручения и пользовался большим расположением короля. 9 мая 1308 года Эдуард II подтвердил его назначение на пост главного камергера. Но Ланкастер был невысокого мнения о молодом Эдуарде. Высокородный аристократ голубых кровей, он имел все основания ожидать, что король сделает своим главным советником его; но Эдуард предпочел Гавестона — и обрел неутолимую неприязнь Ланкастера.
Кузен Ланкастер был высок, строен и импозантен, одевался пышно и ярко. Однако в характере его смешивались надменность, себялюбие, подлость и порочность. Как и его братец-король, он был ленив и лишен прозорливости и целеустремленности. В общем, положительных качеств у него имелось немного. Угрюмый, вздорный и злопамятный тип{168}, склонный к насилию и жестокости, он не умел говорить так, как принято в обществе, и отличался чрезвычайной распутностью; мы читаем, что он «обесчестил огромное количество женщин и добрых девиц». Неудивительно, что брак его был несчастливым и бездетным.
Хэмфри де Бохун, граф Херефордский и Эссекский, коннетабль Англии, дожил до тридцати двух лет от роду; в 1302 году он женился на Элизабет, одной из дочерей Эдуарда I. Он был необщителен, язвителен и вспыльчив, но также разумен и наделен чувством юмора. Состоя на должности в свите принца Уэльского, он установил хорошие отношения с Эдуардом II до восшествия того на престол и пользовался его щедротами, но их дружбу подорвало увлечение Эдуарда Гавестоном. Граф оказался на распутье. Он не хотел нарушать долг верности, но постепенно, нехотя склонялся на сторону оппозиции.
Ги де Бошан, граф Уорвик, был яростным противником Гавестона. Ему уже исполнилось тридцать пять, он был исключительно культурным и образованным человеком, знал латынь, прочел множество книг и владел книжным собранием, необычно большим для дворянина той эпохи. Уорвик отличился, служа под началом Эдуарда I в Шотландии, а политическую карьеру сделал, проявив мудрость и здравый смысл: «в делах осмотрительности и совета» он был «неподражаем». Поэтому друзья-аристократы часто спрашивали у него совета, прежде чем приступить к какому-либо делу. К этому следует добавить, что порой он превращался в отъявленного головореза, мог быть и безжалостным, и дерзким; тем не менее автор «Жизнеописания Эдуарда Второго» хвалит его как героя.
Джон де Варенн (Warenne, Уоррен в английском произношении), граф Сюррей, был на два года моложе короля и женат на Джоан де Бар, внучке Эдуарда I;[34] впрочем, их брак был расторгнут спустя несколько лет, в 1315 году. Сюррей был мерзким, грубым человеком, добрые качества у него отсутствовали начисто. Линкольн и Ланкастер, хотя и были его политическими союзниками, терпеть его не могли, а у Ланкастера имелась с ним личная распря, тянувшаяся годами. Сестра Сюррея, Алиса де Варенн (Элис Уоррен), была замужем за еще одним молодым графом, Эдмундом Фиц-Аланом, графом Арунделом, двадцати трех лет; он тоже стал противником Гавестона.
Кажется, самым почтенным и способным из вельмож этого круга являлся умеренный Эймер де Баланс, граф Пемброк — высокий, худой и желтолицый сорокалетний человек, сын Уильяма де Баланс, сводного брата Генриха III[35], и, соответственно, кузен короля Эдуарда I. Пемброк был одним из самых доверенных военачальников Эдуарда I в походах против французов и шотландцев, всю жизнь он оставался верным слугой короны, талантливым дипломатом, которого знали и уважали как дома, так и за рубежом за честность и цельность характера. Как человек принципов, Пемброк осуждал связь Эдуарда-младшего с недостойным фаворитом, видя в этом угрозу престижу монархии. Не будучи льстецом, он также порой испытывал конфликт между желанием сохранить верность и сказать правду.
Бретонский кузен Джон де Монфор, граф Ричмонд, внук Генриха III, относился к тем немногим знатным баронам, кто поддерживал Эдуарда II на протяжении почти всего его царствования.[36] В 1308 году ему исполнилось сорок два. Графом его сделал Эдуард I в 1306 году. Ричмонд стал фаворитом Изабеллы и впоследствии сыграл важную роль в ее жизни.
* * *
Сразу после коронации знать стала собираться на тайные встречи. «Только теперь почти все бароны возмутились против Пирса Гавестона и связали себя общей клятвой не прекращать усилий, пока Пирс не покинет Англию».{169} Когда 3 марта в Вестминстере открылось заседание Парламента, они подняли голоса против «идола короля», обвинили его в узурпации власти короны и потребовали изгнания. Общее мнение высказал Линкольн. Потрясенный наглостью Гавестона, теперь он стал на сторону его противников и сделался «его величайшим врагом и преследователем»{170}— искренне уверенный, что этого требуют интересы короны.
