ПОСЛЕДНИЙ ПОДВИГ СУВОРОВА.
Итальянский поход, сделавший Суворова всесветною знаменитостью, был не последним его подвигом. Ему суждено было свершить еще одно великое дело, обессмертившее имя его среди героев всех времен и всех народов. До сих пор великий человек боролся с людьми и выходил победителем, теперь предстояло ему вступить в борьбу с самою природою — грозною, могучею. Суворову предстояло перейти через высочайшие горы Европы — Альпы. И здесь герой вышел победителем: природа не сломила его стойкой натуры, — он довел начатое дело до конца, удивив мир беспримерным подвигом.
Стояла дождливая осень, когда фельдмаршал с двадцатитысячным отрядом своих чудо-богатырей вступил в Швейцарию. Для перехода можно было выбрать несколько горных дорог; Суворов доверился австрийцам и выбрал наиболее трудную из них. Отряд двинулся налегке, так как весь тяжелый обоз и артиллерия были отправлены другим путем. С каждым шагом дорога шла все выше и выше, идти было все труднее. В небольшом городке Таверне австрийцы обещали припасти Суворову для легкой артиллерии и провианта более тысячи мулов, но не исполнили своего обещания. Эта небрежность, вернее — вероломство, привело Суворова в негодование. Пришлось употребить целых пять дней, чтобы нанять мулов, уговориться с погонщиками и приспособить под вьюки часть строевых лошадей, совершенно непригодных для такого рода службы. Трудность похода в горах увеличивалась еще тем, что в разных местах французы занимали позиции одну крепче другой. Приходилось быть всегда настороже и каждый шаг брать с бою.
Неприветливо и сурово смотрела на двигающийся русский отряд высочайшая гора Сен-Готард; увенчанные снегом вершины её уходили под небеса. Суворов ехал среди войска на маленькой казачьей лошади; на нем была широкополая шляпа и суконный плащ. Он пользовался каждым случаем, чтобы воодушевить войско и ободрить падавших духом солдат.
„Вот там, в горах, — говорил он, — засели французы; мы будем бить их по-русски!.. Пусть горы высоки, пусть там пропасти, водотоки, но мы их перейдем, перелетим! Мы русские!.. Нас ведет сам Бог! Когда взберемся на горы, стрелкам стрелять по головам врага... Стреляй редко да метко!.. А прочие действуй шибко, врассыпную! Бери в штыки, бей, коли, гони, не давай отдыху! Просящим — пощада, грех напрасно убивать!“
Воодушевлять солдат приходилось все чаще и чаще, так как дикая горная природа действовала на них угнетающе. «Зрелище невиданных дотоле гор с их льдами, водопадами, пропастями, пустынями, — пишет историк, — при недостатке запасов; утомление, уныние и мысль, что через эти горы нужно проходить и сражаться с неприятелем, поражающим из-за каменьев и засад, где каждый выстрел смертелен, — это зрелище ужаснуло бесстрашных воинов Суворова. Солдаты роптали. Некоторые из полков осмелились даже не слушаться начальников».
— Что он делает с нами! — говорили солдаты.
— Он из ума выжил! Куда он нас завел!
Начинавшееся волнение Суворов прекратил быстро. Выстроив недовольные полки, он велел рыть в виду их могилу.
Когда все было готово, неустрашимый полководец обратился к ослушникам с такою речью:
— Вы бесславите мои седины, — говорил он дрожащим от слез голосом, — я водил к победе отцов ваших, но вы не дети мои, я не отец вам! Ройте мне могилу! Положите меня в могилу! Я не переживу моего стыда и вашего позора!
С этими словами он побежал к могиле. Солдаты заплакали.
— Отец наш! веди нас, веди — умрем с тобою ! — раздавалось в их рядах. Толпою бросались они к Суворову, падали на колени, целовали его руки и клялись умереть с ним. И никакие опасности, никакие ужасы горной войны не извлекли потом ни одного слова недовольства из груди чудо-богатырей.
Первая стычка с французами произошла у подошвы С.-Готарда, затем схватки продолжались все время, пока Суворов не достиг вершины. Войска были разделены на три колонны, каждая из них должна была действовать по намеченному плану и выбивать неприятеля из его позиции. Неприятель оборонялся отчаянно; одна атака следовала за другою; наконец, отряд Багратиона выбил неприятеля из его самых верхних позиций, и вершина С.-Готарда была в руках русских. Рассказывают, что здесь Суворов посетил древний католический монастырь, где долго беседовал с престарелым настоятелем, который в заключение благословил русского вождя.
Достигнув с неимоверными усилиями вершины С.-Готарда, русские совершили лишь меньшую половину дела; главные трудности были еще впереди. Приходилось спускаться вниз по реке Рейсе. В одном месте дорога представляла собою, на расстоянии 80 шагов, узкий, шириною в 4 шага, темный проход, пробитый в горе; затем она извивалась узкой тропинкой по отвесному скату гигантской скалы и круто сбегала к мосту. Уже несколько дней дождь лил, как из ведра. Темные ночи сменялись пасмурными туманными днями. Северный холодный ветер тоскливо завывал в узких ущельях гор. Глубокая тишина царила в рядах двигавшегося войска; слышались только сдержаные вздохи, когда несчастный солдатик, поскользнувшись или выбившись из сил, падал на крутом скате и изчезал в бездонной пропасти.
Но вот войска подошли к проходу и тут только увидали, что воспользоваться им не было никакой возможности, так как по другую сторону расположились французы, ни один выстрел которых не мог пропасть теперь даром. Пришлось искать обходного пути, справа — по горам, слева — вброд, через быструю горную реку. Маневр удался превосходно: по пояс в ледяной воде, по загроможденному камнями руслу реки суворовцы быстро перебрались на противоположный берег и ударили в штыки. Изумленные французы принуждены были поспешно отступить за реку. Уходя, они разрушили знаменитый Чёртов мост, перекинутый через страшную пропасть с отвесными стенами. Но и это не задержало русских. Быстро разобрали суворовцы ближайший сарай; явились доски, бревна; офицерские шарфы пошли на связку отдельных частей, и вот — мост готов. С большими предосторожностями перебрались чудо-богатыри на другую сторону пропасти и беспрепятственно направились к городу Альторфу.
Отсюда Суворову с войском приходилось или плыть по Цюрихскому озеру, находившемуся в руках французов, или пробираться по узкой тропинке, по которой с трудом могли ходить лишь опытные швейцарские охотники. Доверившись австрийцам, Суворов не предполагал, что ему предстоит такой трудный, почти невозможный путь, но выбора не было, — пришлось пуститься опасным путем, по узкой тропинке. Солдаты были измучены до крайней степени, провиант почти весь был истреблен, обувь изорвана, патроны истрачены, медлить уже было нельзя: нужно было спешить, чтобы вовремя соединиться с союзными войсками, которые находились в Швейцарии, под начальством Готца и Корсакова.
Рано утром войска двинулись в путь. Дорога была невыразимо трудная. Взбираясь со ступеньки на ступеньку, солдаты принуждены были идти в одиночку, рискуя каждый момент оступиться и изчезнуть в пропасти. На привалах измученные люди находили лишь один голый камень, нельзя даже было развести огня, чтобы хотя несколько отогреть свои окоченелые члены. Эти мучения пришлось переживать в продолжение 12 часов, пока войска не достигли Мутена [9], сделав за это время 16 верст.
В Мутене Суворова ждало новое разочарование: его уведомили, что отряд Корсакова и Готца разбит французами. Положение было отчаянное. Славный полководец с горстью войска был окружен со всех сторон неприятелем. Он просил помощи у эрцгерцога Карла, но ему отказали. Всеми покинутый, вдали от родины, среди неописуемых бедствий, Суворов думал теперь лишь о спасении русской армии. 18 сентября он собрал военный совет и пред ним „излил свою исстрадавшуюся душу“. Перечислив все затруднения и бедствия швейцарского похода, напомнив о вероломстве австрийцев, он закончил свою речь следующими словами:
— Помощи ждать нам неоткуда, одна надежда на Бога да на величайшее самоотвержение войск, нами предводимых!
— Какие бы беды впереди ни грозили нам, — отвечали растроганные словами фельдмаршала генералы, — какие бы несчастья ни обрушились, войска вынесут все, не посрамят русского имени; а если не суждено им будет одолеть, они лягут со славою!
Чтобы скрыть от войска тревожное состояние духа и казаться как можно спокойнее, Суворов приказывал подавать себе шкатулку с орденами и другими знаками отличия; раскладывал их перед собой, любовался ими, приговаривая: «Вот это за Очаков! Это за Прагу» и т. д.
Провидение, однако, хранило своего избранника: Суворову не только удалось проложить себе дорогу, но и разбить наголову французский десятитысячный отряд под начальством Массены. Поражение французов было настолько тяжелое, что они в паническом страхе бежали с поля битвы, оставив нам весь свой лагерь. Русские свободно двигались теперь к Гларису, где солдаты, после целого ряда испытаний и лишений, получили, наконец, возможность подкрепить свои силы пшеничными сухарями и сыром.
