Совершенно неожиданно и необоснованно у него появляется презрение к собственному народу, которое он выразит известной фразой, записанной брауншвейгским резидентом в Санкт-Петербурге Вебером: «Сам царь, вполне понимающий превосходным умом своим недостатки своих подданных, называет их стадом неразумных животных, которых он делает людьми».
Даже Вебер, донесший до нас эти слова, был несколько сдержанней в своих оценках и не испытывал к России подобной враждебности.
В этом презрении Петра к русскому народу и нежелании считаться с его культурными особенностями чувствуется что-то нерусское, какая-то чужеземная неприязнь. И, самое главное, обозначается она в нем совершенно неожиданно, без каких-либо серьезных видимых причин.
7
ГОД 1694-й. СМЕРТЬ МАТЕРИ И ЧУДЕСНОЕ СПАСЕНИЕ НА ВОДАХ
25 января 1694 года, после непродолжительной болезни, скончалась царица Наталья Кирилловна, мать Петра, которую он, казалось бы, горячо любил. Было ей всего 43 года (некоторые историки считают, что и меньше). Застав в этот день мать безнадежно больной, Петр все же не остался у постели умирающей, а уехал в Преображенское. Не появился он и на похоронах матери и не проводил ее в последний путь. Не был он и на заупокойной литургии на третий день, на девятый, двадцатый, не был он и на сороковинах. Некоторые историки, смущенные подобным безразличием к нежно любимой им матери (что следовало из ранних его писем), приписали Петру тайное посещение могилы умершей, где он «в одиночестве оплакивал ее смерть». Но свидетельство современника, на котором основана эта легенда, не слишком достоверно и не вызывает особого доверия. В течение последующих тридцати лет своей жизни Петр ни разу не вспомнил о матери, поэтому можно смело утверждать, что сыновних чувств он к ней не испытывал.
Архангельскому воеводе Ф. М. Апраксину Петр сообщил о своем горе кратко, но выразительно: «Беду свою и последнюю печаль глухо объявляю, о которой подробно писать рука моя не может купно же и сердце». Выплеснув в нескольких словах свое горе, Петр продолжает: «Яко Ной от беды отдохнув и о невозвратном оставя, о живом пишу». Это «живое» были приказания о строительстве судов в Архангельске.
Судя по слишком литературным оборотам письма и умению немногими словами передать скорбное (но и неопределенное!) состояние души, писал его не Петр, который никогда не отличался изяществом и выразительной точностью в эпистолярном жанре. Письмо это написано бойким и искушенным в русской словесности писцом из царской канцелярии. Но чем же тогда занимался Петр в эти печальные дни? Исторические документы того времени свидетельствуют лишь об одном: Петр все это время проводил в веселых и шумных забавах и пирушках со своими друзьями-иноземцами!
Развлечения эти начались с Масленицы и продолжились в дни Великого поста, когда царица Наталья Кирилловна медленно угасала.
«Генваря в 12-й день женился шут Яков Федорович сын Тургенев на дьячей жене, а за ним в поезду были бояре и окольничие, и думные, и всех чинов палатные люди; а ехали они на быках, на козлах, на свиньях, на собаках. А в платьях были смешных: в кулях мочальных, в шляпах лычных, в крашенниных кафтанах, опушены кошачьими лапками, в серых разноцветных кафтанах, опушены бельими хвостами, в соломенных сапогах, в мышьих рукавицах, в лубочных шапках. А Тургенев сам ехал с женою в государской лучшей бархотной карете; а за ним шли Трубецкие, Шереметевы, Голицыны, Гагины, промеж Преображенского и Семеновского. И тут был банкет великий три дня.
И генваря в 24-й день он (Тургенев) в ночи умер».
Так описывал царские увеселения тех дней И. А. Желябужский[15].
Веселые застолья Петра продолжались и в день кончины царицы: оставив 25 января умирающую мать, он выезжает в Немецкую слободу, где присутствует на банкете и танцах в доме Гордона. Известие о смерти матери не остановило этого буйного веселья, но, как кажется, лишь придало ему особую силу: 28 и 29 января он пирует с Лефортом, 2 февраля выезжает в Троицкое вместе с Гордоном, где их хорошо угостили, 6 февраля на свадьбе майора Беккера фон Даллена, 9 февраля у И. А. Матюшкина, по случаю его отъезда на воеводство в Вятку. 11 февраля Лефорт устраивает грандиозный банкет на 250 человек, на котором присутствует и Петр.
У Петра даже не хватило такта отменить все увеселительные мероприятия в дни траура. Как кажется, смерть царицы лишь придала еще больше веселья Петру.
1 мая Петр выезжает в Архангельск. Там он присутствует на торжественном спуске на воду корабля «Святой Павел», на котором впервые поднимает новый флаг, впоследствии ставший государственным: красно-сине-белое полотнище. Флаг этот есть не что иное, как подражание голландскому, в котором лишь переставлены полосы.
30 мая на яхте «Святой Петр» царь отправляется к Соловецкому монастырю. Но ветер стих, и судно целые сутки простояло в устье Двины. 1 июня подул крепкий ветер и путешествие продолжилось. Но когда достигли Унской губы, в 120 верстах от Архангельска, разразился страшный шторм. Паруса на яхте были убраны, но огромные волны швыряли ее как скорлупку. Опытные поморские мореходы, управляющие судном, не скрывали, что гибель неизбежна. Петр был так напуган, что в ожидании смерти даже приобщился святых таён из рук архиепископа Афанасия. Но крушения все же удалось избежать: лодейный кормщик Антип Тимофеев сумел ввести яхту в Унскую губу.
Оказавшись на берегу, Петр со своими спутниками отправился в близлежащий монастырский храм Преображения Господня и там принес благодарность Всевышнему за свое избавление от смерти. Служителям храма и монахам были сделаны подарки и оказаны другие милости. После того, как буря стихла, Петр 6 июля вышел в море и на следующий день благополучно прибыл к Соловецкому острову, где трое суток, если верить некоторым авторам, провел в посте и молитвах.
В память своего чудесного спасения на водах Петр собственноручно вытесал деревянный крест в пять аршин длиной и три шириной и поставил его на том месте, на котором вышел с яхты на берег в Унской губе. На кресте он ножом вырезал следующую надпись на голландском языке:
Dat Krus та Ken kaptein Piter van a ch. st. 1694
Те. «крест поставил капитан Питер в лето Христово 1694».
Эта надпись достойна особого и самого пристального рассмотрения. Почему она сделана на голландском языке? Почему русский царь вдруг называет себя «капитаном Питером»?
Да, хорошо известно, что Петр после знакомства с иностранцами позволил им и немногим русским обращаться к себе несколько фамильярно — «господин бомбардир», «господин командор» или «господин капитан». Но трудно себе представить ситуацию, когда человек, чудом избежавший смерти, обращается к Богу на языке, которым еще плохо владеет, и называет себя чужим именем. А именно это и делает Петр: он безграмотно царапает на кресте голландские слова, называет себя не царем и даже не рабом Божьим, как сделал бы любой русский человек того времени на его месте, но kaptein Piter! Зачем?.. В это время он даже не имел права именоваться капитаном, поскольку еще не обладал достаточным опытом в управлении кораблями и едва ли знал морскую навигацию. Видится в этой надписи какое-то неумное, нескромное или просто по-детски наивное и хвастливое поведение перед Богом…
Но если принять во внимание, что перед Творцом и небесами не лгут и, разговаривая с ними, люди бывают наиболее откровенны, то нам откроется нечто неожиданное в этой странной надписи. Она предельно откровенна и честна! И сделал ее, конечно же, не русский царь Петр Алексеевич, а голландский kaptein Piter, чудесным образом спасшийся в бушующем море, и который вошел в нашу историю под именем Петра Великого.
Все эти факты достаточно убедительно подтверждают то, о чем русский народ говорил еще при жизни Петра, — русский царь действительно был подменен. «Непристойные речи» появились как отражение реального трагического происшествия, но единственно, в чем они не были согласованы, так это в определении конкретного времени, места и обстоятельств подмены царя Петра Алексеевича. Попытаемся восполнить этот пробел своей версией тех давних событий.
Осенью 1691 года, во время второго Семеновского похода, случилось непредвиденное трагическое происшествие. Возможно, что в артиллерийской перестрелке или в жаркой кавалерийской атаке, в которую Петр увлек своих рейтар, он был смертельно ранен, — такое было не редкостью во время потешных учениях. Так, например, летом 1690 года во время одного из подобных примерных сражений лопнула ручная граната, опалив лицо царя и ранив многих офицеров. В другом таком же сражении, произошедшем 4 сентября того же года, было много раненых, в том числе пострадал и сам генерал Гордон, у которого была серьезно повреждена нога и обожжено лицо.
