Опасаясь критического отношения учащихся старших классов к библейским россказням, законоучителям предлагалось не останавливать внимание учеников на критике евангельских рассказов, чтобы избежать, как сказано в циркуляре, «нежелательных» вопросов.
Преподавание в старших классах «вероучения» и «нравоучения» в духе безоговорочного признания истинности церковной идеологии не могло, однако, помешать критическому отношению учащихся к вопросам веры и церкви.
Для борьбы с религиозным свободомыслием в старших классах гимназии ввели изучение катехизиса с дополнениями из основного богословия — о существовании бога, о бессмертии души. Стремясь противодействовать распространению материалистических идей, духовенство вынуждено было дополнить курс закона божьего в старших классах элементами апологетики.
Уроки закона божьего использовались священниками для борьбы с сектантством и другими отклонениями от православия. В заметке «Попы в роли жандармов» корреспондент «Искры» рассказывал, что в Ярославской женской гимназии священник, натаскивая учениц к экзамену, спрашивал ученицу: «Кто у нас еретик?» Ученица молчит. Священник ругается: «На экзамене должны сказать — Лев Толстой»10.
Чтобы подчеркнуть значение закона божьего в школьной программе, правительство отнесло его к «основным» предметам гимназического курса. На экзаменах закон божий по своему значению был приравнен к древним языкам и математике. Материальное положение законоучителей также было значительно лучше, чем других учителей. Они освобождались от церковных служб и от других церковных обязанностей.
Широко практиковалась система сыска со стороны законоучителей за другими учителями, наблюдения за преподаванием.
3
Толстовско-деляновская школа показала свою полную несостоятельность. Профессора Московского университета отмечали исключительно низкий уровень подготовки юношей, окончивших школу. В частности, они говорили о полном незнании ими естественных наук. Министерство просвещения вынуждено было признать, что в средней школе господствует бюрократический, формальный характер преподавания, что действующие программы совершенно негодны, что в школе царит засилие классицизма, что учащиеся совершенно не подготовлены к высшей школе (циркуляр от 8 июня 1899 г.). Неудовлетворительной была признана и вся система религиозного воспитания. Школа не добилась «религиозной настроенности детей и воспитания в них молитвенного духа».
Напуганное ростом революционного движения правительство созвало в 1899 г. в Москве совещание законоучителей и преподавателей средней школы для разработки мер по повышению в учащихся религиозности, преданности царю и самодержавному строю. Проводниками этой политики самодержавие по-прежнему считало законоучителей. Совещание было вынуждено признать, что закон божий в средней школе является не воспитательным, а только учебным предметом. В этом видели причину «ослабления религиозного чувства молодёжи», оканчивавшей среднюю школу, «холодного отношения к религии и церкви».
«Ни в одном учебном предмете, — признавались на совещании, — нет столько зубрёжки, как в законе божьем». Говорили, что она наносит вред религиозности, однако церковники продолжали защищать этот порочный метод преподавания. «Вреда не будет, — говорил костромской епископ Виссарион, — если ученик не будет помнить стихов Пушкина, Лермонтова и др., но будет большой вред от забвения истин веры».
В падении религиозности среди молодёжи законоучители обвиняли семью и общество. Воинствующие церковники требовали «обуздания» печати, т.е. усиления цензурных репрессий, запрещения учащимся посещать театры, библиотеки, изъятия из ученических библиотек книг, воспитывавших, по их словам, «индифферентное отношение к религии».
По предложению воинствующих церковников в программу 7-го и 8-го классов ввели критический разбор материалистического мировоззрения, дарвинизма, подрывавших церковную идеологию. Отношение духовенства к научному мировоззрению выразил на совещании законоучитель И. Добросердов: «Наука, исследующая природу, — заявлял он, — должна привести к богу, иначе она вредна…»11.
4
Религиозному воспитанию должны были оказывать содействие и другие предметы гимназической программы — русский язык, история, законоведение, даже древние языки. В учебниках по истории Д. Иловайского, С. Рождественского, И. Белярминова и др. история подвергалась фальсификации, исторический процесс изображался как перечень действий царей, непременно «благочестивых»; превозносилась роль православной церкви в истории России, расхваливалась любовь духовенства к народу, подчёркивалась религиозность народа, затушёвывалась роль классовой борьбы в истории общества, целые главы посвящались россказням о так называемых святых и их подвигах. В учебниках разжигалась национальная и религиозная рознь, православное юношество натравливалось на нерусские и неправославные народности. Эта шовинистическая агитация велась при помощи законоучителей.
Церковной идеологией были насыщены и пособия но русскому языку. В «Новой русской хрестоматии» Л. Вейнберга для 1-го и 2-го классов, вышедшей в 1905 г., весь материал распределялся по группам: «бог, семья, народ, родина». В программу по русскому языку предлагалось включить образцы церковной проповеди, жития святых, апокрифы, духовные стихи и другие памятники древнерусской, церковной литературы. Написанные сухим языком эти памятники вызывали у учеников скуку. Сочинения по русскому языку часто писались на религиозную тему. Так, в симбирской гимназии, где в 70-80 гг. XIX в. учился А. И. Ульянов, а затем В. И. Ульянов, в 1881 г. для 6-го класса гимназическое начальство предложило, например, такую тему: «Житие святого, имя которого мы носим». В 1886 г. в 5-м классе было сочинение на тему: «Проповеди Иннокентия в великую пятницу». В 1887 г. в 8-м классе, когда в нём учился В. И. Ульянов, ученики писали сочинение на тему: «Заслуги духовенства в смутное время»12.
Вспоминая о гимназических годах жизни В. И. Ленина в Симбирской гимназии, А. И. Елизарова писала: «Володя был настроен очень оппозиционно к гимназическому начальству, к гимназическому учению, к религии».
Чтобы задобрить гимназическое начальство, ханжество которого ученикам было хорошо известно, они пускались на различные уловки.
«Мы знали, как угодить набожному начальству, — писал в своих воспоминаниях о гимназической жизни A. H. Афанасьев, — описываешь прогулку, надо было сочинителю в заключение услышать звон колокольный, зовущий к заутрене или всенощной, и зайти в храм божий поблагодарить подателя всех благ за такую приятную прогулку; описываешь ли бурю, надо было закончить молитвой к богу, являющемуся в грозовых тучах и молниях… И мы воссылали эти благодарственные и хвалебные молитвы во всяком почти сочинении и кстати и некстати, и эта уловка всегда удавалась нам»13.
Знакомя учеников с вопросами законоведения, преподаватели должны были дать им «новые сильные доводы в необходимости проникнуться высокими идеалами христианства».
В учебнике законоведения для кадетских корпусов, изданном в 1910 г., большой раздел отводился критике материалистического мировоззрения, много места уделялось христианству и восхвалению его роли в истории человечества. С чисто церковных позиций говорилось об обязанностях человека по отношению к богу, людям, самому себе14.
Под наблюдением законоучителей находились и библиотеки средней школы. Они пополнялись в первую очередь книгами «религиозно — нравственного содержания» — Четьи-минеи Димитрия Ростовского, «творения» Иоанна Златоуста, Тихона Задонского, проповеди Филарета и т. п. Эта литература была призвана для борьбы с «тлетворным влиянием». Книги по естествознанию, общественным наукам изгонялись из ученических библиотек, как подрывающие «нравственно-христианский дух». В 1866 г. попечитель Киевского учебного округа, посетив Белоцерковскую гимназию, собственноручно изъял из гимназической библиотеки книги по естественным наукам, геологии, физиологии, в том числе сочинения Дарвина, признан их «вредными и нигилистическими»15.
В примерном каталоге для среднеучебных заведений, изданном в 1896 г., в 1-м отделе, куда входили книги религиозные, философские и исторические, из 610 названий на книги так называемого религиозно-нравственного содержания приходилось 281 название, т.е. 46,1%. По отношению ко всему каталогу (2517 названий) книги религиозно-нравственного содержания составляли 11,2%, не считая многочисленных книг поповского содержания, входивших в отдел истории, русского языка и словесности16.
Священники, преподававшие закон божий, требовали от учителей, чтобы они на уроках поддерживали антинаучные церковные взгляды. Ещё в 1815 г. в качестве школьного пособия была издана книга «Разрушение коперниковской системы», в которой анонимный автор, нападая на попытки научного объяснения явлений природы, обращался к читателям с призывом: «Остерегайтесь ложных систем философических, остерегайтесь сих возмутительных мнений»17.
