Человека, привыкшего к виду одних только птиц Северной Европы, южноамериканские стервятники безмерно поражают своей многочисленностью, дерзостью и отвратительными повадками. К числу их относятся четыре вида каракар (Polyborus), гриф-индейка, гальинасо и кондор. Каракар по особенностям их строения относят к орлам; мы сейчас увидим, как мало эти птицы достойны такого почетного места. По своим повадкам они как раз занимают место наших ворон, сорок и воронов — птиц, которые широко распространены по всему остальному земному шару, но совершенно отсутствуют в Южной Америке. Начнем с Polyborus brasiliensis: птица эта часто встречается, и географическая область ее распространения очень обширна; всего многочисленнее она в травянистых саваннах Ла-Платы (где ее называют карранчо); довольно часто она встречается и в бесплодных равнинах Патагонии. В пустыне между реками Негро и Колорадо множество этих птиц постоянно держится вдоль дорог, пожирая трупы истощенных животных, павших от усталости и жажды. Хотя карранча — обычный обитатель этих сухих открытых равнин, а также засушливого побережья Тихого океана, тем не менее ее встречают и во влажных дремучих лесах западной Патагонии и Огненной Земли. Карранчо, так же как и химанго, постоянно летают во множестве около эстансий и боен. Если на равнине падет какое-нибудь животное, то пир начинают гальинасо, а затем уже эти два вида каракар обгладывают кости дочиста. Хотя все эти птицы и кормятся совместно, живут они далеко не дружно. Когда карранчо сидит спокойно на ветке дерева или на земле, химанго часто начинает летать вверх и вниз, описывая полукруги, и старается всякий раз ударить снизу своего более крупного сородича. Карранчо мало обращает на это внимания и только вертит головой. Хотя карранчо часто собираются стаями, живут они не сообща, потому что в пустынных местах они встречаются в одиночку или, чаще, парами.
Говорят, что карранчо очень хитры и воруют множество яиц; вместе с химанго они, если случается, склевывают струпья с болячек на спинах лошадей и мулов. Капитан Хед со свойственной ему живостью и точностью описал эту картину: с одной стороны, несчастное животное с опущенными ушами и выгнутой спиной, а с другой — птица, парящая в воздухе и высматривающая на расстоянии какого-нибудь ярда свое отвратительное лакомство. Эти лжеорлы крайне редко убивают живую птицу или какое-нибудь другое животное; их привычки стервятников, трупоедов станут очевидны всякому, кому случится заснуть в пустынных равнинах Патагонии: проснувшись, он увидит, что на каждом окрестном пригорке сидит одна из этих птиц, терпеливо наблюдая за ним своим зловещим оком. В здешних местах это — одна из характерных черт ландшафта, с чем согласятся все, кто странствовал здесь. Если на охоту выезжает отряд с собаками и лошадьми, то весь день за ним следует несколько этих птиц. После еды их не прикрытый перьями зоб выпирает вперед; в это время, да и вообще, карранчо ленивая, смирная и трусливая птица. Полет у нее медленный и тяжелый, как у английского грача. Она редко высоко летает, но дважды мне приходилось видеть, как она плавно скользила в воздухе на большой высоте. Она бегает (но не скачет), правда не так быстро, как некоторые другие виды того же рода. По временам карранчо криклива, хотя до большей части ведет себя тихо; крик у нее громкий, очень неприятный и совершенно особенный — его можно сравнить с гортанным испанским g, за которым следует сильное двойное г-г; испуская этот крик, она все выше и выше вскидывает голову, широко разевая клюв, пока, наконец, почти не коснется теменем нижней части спины. В факте этом сомневались, но он полностью соответствует истине: я несколько раз видел их в этом необычном положении с закинутыми назад головами. К своим наблюдениям я могу прибавить еще, опираясь на авторитетное свидетельство Азары, что карранчо питается червями, моллюсками, слизнями, кузнечиками и лягушками, убивает молодых ягнят, разрывая их пуповину, и преследует гальинасо до тех пор, пока эта птица не изрыгнет только что проглоченную падаль. Наконец, Азара утверждает, что карранчо объединяются в группы, по пяти или по шести, для нападения на больших птиц, даже таких, как цапли. Все эти факты свидетельствуют о разносторонности ухваток и значительной сметливости этой птицы.
Polyborus chimango значительно мельче предыдущего вида. Всеядная птица, она ест даже хлеб; меня уверяли, что она причиняет существенный ущерб посевам картофеля на острове Чилоэ, вырывая только что посаженные клубни. Из всех птиц, питающихся падалью, она обычно последней улетает с остова мертвого животного, и часто можно ее увидеть внутри ребер лошади или коровы, где она выглядит точно птица в клетке. Другой вид, Polyborus Novae Lelan-diae, чрезвычайно распространен на Фолклендских островах. Нравы этих птиц во многих отношениях сходны с нравами карранчо. Они питаются мясом павших животных и продуктами моря; на скалистых островках Рамирес море является, должно быть, единственным источником их существования. Они исключительно дерзки и бесстрашны и рыщут вокруг домов в поисках всяких отбросов. После еды их не прикрытый перьями зоб сильно выдается вперед, придавая им отталкивающий вид. Они охотно нападают на раненых птиц: добравшийся до берега раненый баклан был немедленно схвачен несколькими Polyboru-ч Novae Zelandiae, которые добили его клювами. «Бигль» был на Фолклендских островах только летом, но офицеры корабля «Адвенчер», побывавшие здесь зимой, сообщают много поразительных примеров наглости и жадности этих птиц. Так, они набросились на собаку, крепко спавшую подле одного из офицеров; прямо на глазах охотников они пытались схватить раненых гусей; и лишь с большим трудом удалось их отогнать. Говорят, что, собираясь по нескольку вместе (в этом отношении они похожи на карранчей), они сторожат кролика у входа в его нору и все вместе бросаются на кролика, как только тот покажется из норы. Они постоянно прилетали на борт корабля, пока мы стояли в гавани, и нужно было внимательно присматривать, чтобы они не сорвали кожи с оснастки и не унесли мяса или дичи с кормы. Эти птицы очень проказливы и любопытны; они подбирают почти все, что ни лежит на земле; так, они унесли за целую милю большую черную лакированную шляпу, а также пару тяжелых шаров, употребляемых для ловли скота. М-р Асборн во время съемки понес более серьезную потерю — они безвозвратно украли у него маленький катеровский компас в красном сафьяновом футляре. Помимо всего эти птицы драчливы и очень раздражительны; в порывах ярости они вырывают клювами траву из земли. Их нельзя считать настоящими общественными птицами; они не парят, и полет у них тяжелый и неуклюжий; по земле они бегают чрезвычайно быстро, очень напоминая при этом фазанов. Они шумливы и издают несколько резких криков, один из которых похож на крик английского грача; поэтому ловцы тюленей и называют их всегда грачами. Любопытно, что они, когда кричат, закидывают голову вверх и назад точно таким же образом, как и карранчо. Гнезда они вьют на скалистых прибрежных утесах, но только не на двух главных островах, а на соседних мелких островках — странная предосторожность у такой дерзкой и бесстрашной птицы. Охотники за тюленями говорят, что вареное мясо этих птиц совершенно белое и очень вкусное, но нужно быть смелым человеком, чтобы попробовать такое блюдо.
Остается рассказать только о грифе-индейке (Vultur aura) и гальи-насо. Первый встречается повсюду — от мыса Горн до Северной Америки — в районах умеренной влажности. В отличие от Polyboms brasiliensis и P. chimango эта птица проникла и на Фолклендские острова. Грифы-индейки живут в одиночку или в крайнем случае парами. Их можно сразу узнать издалека по чрезвычайно изящному высокому парящему полету. Достоверно известно, что это самая настоящая трупоядная птица. На покрытых густым лесом островках и полуостровках западного побережья Патагонии она питается исключительно тем, что выбрасывает ей море, да трупами тюленей. Всюду, где бы ни собрались на скалах тюлени, можно увидеть и грифа-индейку. Гальинасо (Cathartes atratus) в своем распространении отличается от предыдущего вида: он совершенно отсутствует южнее 41° широты. По словам Азары, существует предание, будто этих птиц во времена конкисты не было в окрестностях Монтевидео, а они пришли сюда впоследствии вслед за переселенцами с севера. В настоящее время их особенно много в долине Колорадо, в трехстах милях прямо на юг от Монтевидео. Представляется вероятным, что это дальнейшее переселение произошло уже после Азары. Гальинасо обыкновенно предпочитают сырые места или, вернее, места по соседству с пресной водой; поэтому'их чрезвычайно много в Бразилии и в провинциях Ла-Платы, но они никогда не встречаются в пустынных безводных равнинах северной Патагонии, разве только поблизости от какой-нибудь речки. Птицы эти водятся повсюду в пампасах до подножий Кордильер, но мне никогда не приходилось ни видеть их, ни даже слышать о них в Чили; в Перу их оберегают как истребителей падали. Этих стервятников не колеблясь можно назвать общественными: им, по-видимому, доставляет удовольствие собираться в стаи, и притом не только ради общей добычи. В ясный день нередко можно видеть целые стаи на большой высоте; каждая птица чрезвычайно грациозно описывает в воздухе один круг за другим, не взмахивая крыльями. Очевидно, это упражнение доставляет им удовольствие или, может быть, связано с их брачными союзами.
