Сразу за крепостными воротами находился двор неправильной формы, через который дорожка, вымощенная плитами красного мрамора, вела под арку во внутренний, более обширный двор. С трех сторон его обрамляла открытая колоннада, объединявшая все окружающее здания в единый архитектурный ансамбль. В дальнем конце внутреннего двора были еще одни ворота — сложное сооружение со сторожевыми башнями по обеим сторонам. Через эти ворота попадали в другой внутренний двор с такой же открытой колоннадой, объединявшей фасады более значительных зданий. А далее располагался третий аналогичный двор, вокруг которого на самой высокой точке плато стояли дворцы царской семьи.
Царю не обязательно было пользоваться общим входом. Он мог покинуть средний внутренний двор через дверь или ворота в юго-восточном углу, а оттуда пройти сквозь вторые ворота в стене крепости, к которым также был подведен мост, но на сей раз достаточно широкий и прочный для проезда колесниц.
Для слуг и мелких чиновников, обитавших в нижней части города, существовал третий вход — пологий подъем или лестница, которые вели от южного конца западной стены к террасам позади главных дворцовых строений. И, наконец, мощеная дорога вдоль южных стен соединяла главные ворота. Дорогу можно было перекрыть в двух местах внутренними воротами. Несмотря на то что она была вымощена, она не имела никакого особого значения, а служила, по-видимому, лишь кратчайшим путем для чисто дворцовых нужд.
Пытаясь разобраться, для каких целей были построены те или другие здания дворцового комплекса, мы постоянно сталкиваемся с трудностями. Сам характер местности — довольно крутой склон — послужил причиной того, что входы в здания с внутренних дворов располагались на уровне первого этажа, а все остальные комнаты — наверху. В результате от этих строений остались только фундаменты и стены нижних этажей. Мало того, некоторые наиболее значительные постройки на верхней скальной площадке были разрушены позднейшим строительством. Например, от строений в восточном углу среднего внутреннего двора практически ничего не сохранилось, а на самом внутреннем дворе остались лишь углубления под фундаменты каменных колонн, вырубленных в скальном грунте самого плато. Зачастую невозможно точно определить назначение тех или иных зданий.
Лишь в отдельных случаях остались свидетельства, позволяющие сделать некоторые достаточно обоснованные предположения. Например, два здания к западу от верхнего двора (строения Е и F) почти наверняка были жилыми. В здании к югу от среднего двора (строение А) сохранилось большое количество глиняных табличек; здесь, по-видимому, находились царский архив и библиотека. Немало табличек найдено и в строениях Е и К; предполагают, что они попали сюда в результате постоянных перестроек, производившихся в библиотеке.
Здание D на западной стороне того же среднего двора имело полуподвальное помещение, состоявшее почти целиком из длинных комнат. Стены этого помещения, очевидно, служили фундаментом для колоннады верхнего двора. А сама колоннада, в свою очередь, подчеркивала наличие верхнего этажа, где находился главный зал приемов площадью около 100 квадратных футов. В этот зал можно было пройти либо через средний двор, либо через узкий проход в нижнем дворе, который вел от северо-восточного угла нижнего двора к угловому входу, расположенному на уровне фундамента. По этому проходу посетители попадали прямо в вестибюль зала приемов, минуя средний двор.
Далеко не все здания дворцового комплекса несли оборонительный характер. Например, строение С, расположенное поодаль от главного прохода, ближе к западному краю плато, по всей видимости, имело ритуальное назначение. Но об этом поговорим в главе, посвященной религии хеттов.
В Аладже, находившейся всего в нескольких милях севернее Богазкёя, самые крупные здания имеют сходные черты со строениями в Бююккале, которые позволяют отнести их к дворцовым. Вход в этот комплекс расположен напротив главных ворот, между ними лежит широкая, открытая площадь. Дорога из внешнего двора ведет через двойные ворота к узкому внутреннему двору площадью 250x50 футов. В середине правой стороны когда-то стояла открытая колоннада.
Рис. 23. Реконструкция восточной части дворца в Аладже
Главный зал находился непосредственно справа за двойными воротами; проходили в него через две узкие комнаты в южном углу колоннады. Размеры зала (площадь 40 квадратных футов), а также его расположение рядом с главным внутренним двором говорят о том, что он был крытым. Кровлю, должно быть, поддерживали внутренние столбы, образовавшие еще один «колонный зал», как в Бююккале. Другие комнаты были, по-видимому, жилыми или административными помещениями, а одна, в северо-западном углу, возможно, была святилищем.
Повседневная жизнь Анатолии II тысячелетия до н. э. почти полностью была связана с сельским хозяйством. Хотя мы и не имеем исчерпывающих данных об экологии этого района, письменные источники и археологические свидетельства позволяют нам составить достаточно ясное представление о флоре и фауне Анатолии, о ее одомашненных и диких животных и растениях.
Основными злаками были разновидности пшеницы и ячменя; кроме того, здесь произрастали горох, фасоль, чеснок, лен, фиги, оливки, виноград, яблоки, а также, возможно, гранаты и груши. Жители Анатолии содержали коров, свиней, коз, овец, лошадей, ослов, собак и буйволов, а также разводили пчел. Фауна включала львов, леопардов, волков, оленей, ланей, диких буйволов, кабанов, горных козлов, орлов, диких уток, гусей, змей и мышей. Повседневная пища анатолийцев состояла в основном из всевозможных хлебопечении, сыра, молока, меда, разных каш и либо мясных, либо овощных похлебок.
В различных поселениях сохранились свидетельства сельскохозяйственной деятельности. В словаре хеттов мы находим такие названия: ферма, овчарня, свинарник, козий загон, стойло, молотильный ток, дровяной сарай, фруктовый сад, луг, пасека, зернохранилище, мельница, водоотвод, плуг, лопата, телега, сбруя. Иными словами, жизнь земледельцев древней Анатолии мало чем отличалась от жизни их современников на всем Ближнем Востоке и весьма походила на жизнь их преемников в современной Турции.
О значении сельского хозяйства можно судить хотя бы по тому, сколько требовалось продовольствия для снабжения такого огромного города, как Хаттуса, не говоря уже о других городах империи хеттов. Предположительные данные о числе их населения весьма спорны, однако столица хеттов занимала площадь 414 акров, и даже если половину этой площади занимали жилые дома, то в среднем 150–200 человек на один акр дает нам 30–40 тыс. жителей. Было подсчитано, что производство зерна в сельском хозяйстве бронзового века составляло примерно семь бушелей с одного акра, а потребление — примерно десять бушелей на человека в год. Таким образом, годовая потребность жителей Хаттусы составляла от 300 тыс. до 400 тыс. бушелей, для чего требовалось возделывать от 400 тыс. до 600 тыс. акров земли. Большая часть зерновых культур выращивалась на плодородных полях в непосредственной близости от города.
Рис. 24. Нож из Трои; пряслице из Кусуры; грузило из Трои; гвозди из Аладжи; пряслице из Полатлы; грузило из Аладжи; нож из Кусуры
Однако сельское хозяйство не было единственным занятием хеттов. Сохранились свидетельства, что среди них были врачи, строители, плотники, каменщики, ювелиры, медники, гончары, пекари, сапожники, прядильщики, портные, ткачи, рыбаки, повара, носильщики и стражники, хотя в основном все эти люди состояли на службе во дворцах или храмах.
Порою встречаются кварталы, которые можно определить как «промышленные», особенно если там занимались обработкой металлов. Частично эта обработка производилась в самих рудниках, о чем неопровержимо свидетельствуют такие же груды заготовок, какие найдены, например, на Кипре. Металл перевозили из рудников в виде слитков, и лучшим примером тому может служить опять же Кипр; подобные слитки были найдены на древнем сирийском корабле, затонувшем близ южного побережья Турции.
Превращение таких заготовок в орудия или оружие производилось на месте; в Богазкёе и Тарсусе были найдены кварталы, где это делалось. Именно там, в домах-мастерских, осталось большое количество металлического шлака. В Тарсусе были обнаружены также глиняные формы с сохранившимися следами бронзы.
Рис. 25. Предполагаемая реконструкция монумента в Эфлатун-Пынаре
Работы по камнерезанию производились у хеттов, видимо, по тому же принципу, что и металлообработка: первоначальная форма придавалась каменным блокам еще в карьерах, а окончательная отделка статуи завершалась на месте. В Еземеке, к юго-востоку от Исляхии, обнаружены буквально сотни незавершенных статуй, относящихся к последней четверти II тысячелетия до н. э. и первой четверти I тысячелетия до н. э. Их, вероятно, подготовили для перевозки на предназначенные для них места, а гигантская статуя, брошенная на склоне холма Фассилара, близ оз. Бейшехир, по всей видимости, находилась на пути к своему пьедесталу, в святилище в Эфлатун-Пынаре, в 30 милях отсюда, где должны были состояться весенние торжества.
