затем эту глыбу скульпторы превратили в храм с двумя внутренними залами, множеством статуй и барельефов.
Храм Кайласанатха, возведённый на пятьсот лет раньше, чем церкви Лалибелы, превосходит их размерами, сложностью и изысканностью форм. И неудивительно: эфиопские мастера были изобретателями, каждый храм — первый и единственный. В Индии архитекторы не только имели опыт строительства подобных сооружений (хоть никогда ещё храм не строился именно таким способом), но и пользовались подробными трактатами по строительству, где были изложены все нормы и правила. Это, разумеется, ограничивало инициативу зодчих, лишало их права экспериментировать, зато давало им уверенность. К тому же царю Лалибелы, правившему обедневшей Эфиопией, пришлось собирать по стране инструменты, торговаться с мастерами, ввозить скульпторов и каменщиков из других стран, а у властителей Деканской империи были в распоряжении десятки тысяч опытнейших мастеров и избыток инструментов.
Для сравнения достаточно обратиться к размерам храма Кайласанатха. Колодец, в котором он стоит, почти сто метров в длину, пятьдесят — в ширину. Основание храма — шестьдесят один на тридцать три метра, а высота его — тридцать метров. То есть в храме Элуры могли бы разместиться почти все лалибельские здания, к тому же по числу скульптур и барельефов Кайласанатха богаче, чем все эфиопские церкви, вместе взятые.
К счастью, эти арифметические подсчёты ничего не значат. Произведение искусства не измеряется кубометрами. Лалибела и Кайласанатха не соперники. Сравнивать их и нельзя, но соблазнительно обратить внимание читателей на то, что, по каким бы различным путям ни шла человеческая мысль, на этих путях встречаются удивительные совпадения.
Зимбабве
Копи царя Соломона
Как и многие рассказы об Африке, этот тоже начинается с записок португальца. «В центре этой страны, — рассказывает португальский путешественник XVI века ди Гоиш, повествуя о той части Африки, где ныне расположена Южная Родезия, — находится крепость, сложенная из больших тяжёлых камней… Это весьма интересное и хорошо выстроенное здание, при укладке которого, согласно сведениям, не употреблялось никаких скрепляющих материалов… Крепости, сооружённые таким способом, высятся и в других районах равнины. Всюду у царя есть свои наместники… Царь Бенамотапы владеет огромным государством…»
Вернее всего, португальцы не забирались столь далеко вглубь материка, и сведения о Зимбабве, встречающиеся в трудах того времени, почерпнуты у торговцев с восточного побережья Африки, которые часто бывали в царстве Мономотапы (так произносился титул царя, португальцы звали его Бенамотапой), могущественном средневековом африканском государстве.
Последующим европейским путешественникам рассказы о царях и крепостях не были интересны: Европа выкачивала из Африки её богатства, в первую очередь рабов. И в течение нескольких столетий никаких сведений о таинственной крепости в Европу не поступало.
Лишь сто лет назад английский путешественник Адам Роджерс забрёл в долину реки Лимпопо и в трёхстах километрах от реки, в зарослях кустарников, обнаружил развалины гигантских каменных сооружений, которые он даже не смог толком описать, так как не видел раньше ничего подобного. Ясность внёс немецкий геолог Маух. Спустя несколько лет он попал в те же места, осмотрел руины и объявил, что видел, без сомнения, копию храма царя Соломона, а в долине, под крепостью, — копию дворца царицы Савской, в котором она изволила пребывать во время своего визита в Иерусалим.
Трудно сегодня догадаться, откуда у геолога Мауха возникла теория о храме царя Соломона и местожительстве царицы Савской, но в Европе, охваченной в то время интересом к Африке, которую делили европейские державы, слухи об открытии Мауха стали сенсацией. Очевидно вдохновлённый этим рассказом, английский писатель Райдер Хаггард написал известный роман «Копи царя Соломона».
В 1890 году в долине реки Лимпопо появился отряд англичан, и фактическая сторона рассказов Мауха подтвердилась. Громадные каменные строения в самом деле возвышались в том районе, а по соседству жили племена, совершенно не представлявшие себе, кто и когда мог сотворить эти сооружения.
Вслед за военными отрядами на земли народов машона и матабеле пришли и первые белые поселенцы: земли здесь плодородные, а климат куда лучше, чем в Западной Африке. Поселенцев в их довольно одинокой жизни утешала мысль, что они — не первые колонизаторы в этих краях. Ещё царь Соломон пытался присоединить эти земли к своей короне. «Теперь, — писал один из них, — в стране Офир находятся англичане, которые заново открывают сокровища древности».
Сведения о том, что именно здесь лежит библейская золотая страна Офир, не были вымыслом англичан. Когда Васко да Гама пытал зинджей, попавших к нему в плен у берегов Мозамбика, один из них признался, что золото, уходящее из Африки через восточный порт Софала, в самом деле поступает из глубины континента: он сам видел старые книги и свитки, из которых явствует, что речь идёт о тех самых копях, откуда раз в три года получал золото царь Соломон.
Когда эти сведения достигли португальского короля Маноэля Счастливого, тот немедленно приказал принять все меры, чтобы золото шло только к нему. С 1489 года Софала официально именовалась в португальских документах как «земля, в которой расположены золотые копи».
Португальские короли получали золото из Африки далеко не в тех количествах, в каких желали бы: мешали конкуренты — местные торговцы. Их было так много, что всех не изведёшь. Но главным врагом португальского короля оставались собственные же подданные. Подсчитано, что три четверти получаемого в Африке золота оседало в карманах чиновников и комендантов крепостей.
Легенды об Офире возродились уже на рубеже нашего века. Золотая лихорадка, охватившая земли машона и матабеле, по размаху не уступала калифорнийской или аляскинской — она лишь не обрела своего Брета Гарта или Джека Лондона, и потому о ней известно немного. Но достаточно сказать, что к 1900 году в тех краях было зарегистрировано 114 тысяч заявок на золотоносные участки, в основном на месте древних рудников, которые казались золотоискателям наиболее верным путём к богатствам Офира. В течение нескольких лет от рудников и следа не осталось, а вот золота нашлось немного, ибо рудники зачастую были выработаны уже много лет назад. Заодно золотоискатели разрушили все старинные плавильные печи, мастерские и жилища рудокопов.
Наступила очередь развалин древних крепостей и дворцов. Первым догадался искать здесь сокровища царя Соломона некий Поссельт, который принялся за дело в 1888 году. Он облазил руины Зимбабве, золота не нашёл, зато откопал несколько изображений птиц из мыльного камня (стеатита), к которым проводники относились с суеверным ужасом.
Развалины Большого Зимбабве. Зимбабве
