ведомства», см.:
Sunderland. The Ministry of Asiatic Russia;
Ремнев. Российская власть в Сибири. — Мнение, что в принципе сомнительно, что российское государство может быть названо колониальным, разделяют среди прочих
Wesseling. The European Colonial Empires 1815–1919;
Трепавлов. Империя как сообщество народов. С. 125. — Кроме того, многие авторы отстаивают точку зрения, что элементы колониального правления можно обнаружить пусть и не в Петровскую эпоху, но уже к концу XVIII века:
Brower. Turkestan and the Fate of Russian Empire. Р. 14;
Stolberg. Der Mond ist kein Kochtopf. S. 17–18.
М. Ходарковский обращается к той же теме с иным результатом и не делает различия между имперской и колониальной фазами правления российского государства в раннее Новое время. Khodarkovsky. Between Europe and Asia.
Hildermeier. Traditionen «aufgeklärter» Politik.
О позитивной коннотации характера «Просвещения» или французского термина Siècle des Lumières: Mortier. «Lumière» et «Lumierès». P. 13–59. — Наиболее известная критика Просвещения пришлась на ХX век: Хоркхаймер, Адорно. Диалектика Просвещения.
На стороне критиков находятся философы постмодернизма, которые отождествляют претензии Просвещения на прогресс с проектом, который заключался в «гомогенизирующем и тоталитарном дискурсе», «абстрактной и империалистической фикции» и в воле к принятию мер против многообразия мира. Gray. After the New Liberalism. Р. 120–124; Ghachem. Montesquieu in the Caribbean. Р. 7; MacIntyre. Der Verlust der Tugend; Wokler. Projecting the Enlightenment. Р. 108–128. — Тенденцию философии Просвещения к исключению других культур и в этом смысле к формированию основ современного колониализма усматривают: Spivak. A Critique of Postcolonial Reason; Metha. Liberal Strategies of Exclusion. Р. 59–86; Idem. Liberalism and Empire; Hulme. The spontaneous hand of nature. Р. 16–34. — Другие полагают, что расизм является неотъемлемой частью философии Просвещения. Eze. Race and the Enlightenment. — Границы борьбы Просвещения с рабством подчеркиваются в работе Sala-Molins. Les Misères des Lumières. — Сторона защиты ссылается на критику колониализма, исходившую именно от самих философов Просвещения. Muthu. Enlightenment against Empire. — Юрген Остерхаммель не признает, что философы XVIII века смотрели на мир сквозь какие-то «колониальные очки»; он считает, что европейские сочинения об Азии только с 1800 года приобрели империалистический характер. Osterhammel. Die Entzauberung Asiens. S. 67. — Другие авторы придают большое значение разграничению между умеренным и радикальным Просвещением. Лишь последнее, по их мнению, заложило идеальные основы современных демократий. Israel. Radical Enlightenment; Idem. Enlightenment Contested; Idem. Democractic Enlightenment; Knott, Taylor. General Introduction. Р. XV–XXI. — Актуальное полемическое сочинение по поводу этой дискуссии: Tricoire, Pečar. Falsche Freunde. Краткое обобщение дискуссии: Tricoire. Introduction. Р. 1–5; а также Carey, Festa. Introduction.
Это одно из самых важных обвинений, выдвинутых против критиков взглядов «Просвещения вообще». Carey, Festa. Introduction. Р. 5–6; Conrad. Enlightenment in Global History.
См.: Edelstein. The Enlightenment. P 2 f. — У Эдельштайна, однако, речь идет о нарративе Просвещения в единственном числе. Учитывая неоднородность и изменение форм выражения Просвещения, мне кажется более продуктивным говорить о нарративах во множественном числе.
Tricoire. Introduction. Р. 1; Carey, Festa. Introduction. Р. 13.
См., например: Münkler. Imperien; Burbank, Cooper. Imperien der Weltgeschichte.
Reinhard. Geschichte der Staatsgewalt. S. 19–20.
Обзор литературы представлен в приложении в: Wilson (Ed.). A New Imperial History. Р. 363–373. — Об империях вообще: Howe. Empire; Eisenstadt. The Political Systems of Empires; Doyle. Empires; Burbank, Cooper. Imperien der Weltgeschichte. — О периоде до 1800 года: Pagden. Peoples and Empires; Muldoon. Empire and Order. — Обзор определений дает Motyl. Imperial Ends. P. 15–30; Osterhammel. Imperialgeschichte; Motyl. Thinking About Empire. — Весьма содержательное введение в историю понятия «империи» предлагает Lieven. Empire, особенно гл. 1, 3–26; наряду с этим: Becker. Russia and the Concept of Empire.
Это определение опирается на гораздо более развернутую дефиницию Ю. Остерхаммеля, согласно которой империя — это «обширный, иерархически упорядоченный союз господства полиэтничного и мультиконфессионального характера, единство которого обеспечивается угрозой насилия, административным управлением, местным коллаборационизмом, а также универсалистской программностью и символикой имперской элиты (обычно возглавляемой монархом), а не социальной и политической гомогенизацией и идеей всеобщего гражданства». Osterhammel. Europamodelle und imperiale Kontexte. S. 172. — В случае Российской империи универсалистская претензия начиная с XVI века заключалась прежде всего в притязании на роль державы — защитницы православной веры.
Kumar. Nation-States as Empire, Empires as Nation-States; Leonhard, v. Hirschhausen. Empires und Nationalstaaten; Berger, Miller (Ed.). Nationalizing Empires.
Stoler. On Degrees of Imperial Sovereignty. Р. 128; Idem., McGranahan, Perdue (Ed.). Imperial formations; Julian. Patterns of Empire. — Аргументы в пользу понятия «имперская ситуация», которое еще будет критически рассмотрено далее, см.: Cvetkovski. Introduction. P. 18.
Hall. Cultures of Empire. Р. 16. — Своеобразие ситуации Российской империи заключалось в том, что властная элита по составу являлась полиэтничной. Вместе с тем она была в значительной степени социально и культурно однородной и по меньшей мере в XVIII веке в собственном представлении достаточно четко контрастировала с нехристианскими этносами, воспринимавшимися как «Другие». Ее собственная сплоченность явилась прежде всего результатом принадлежности к христианству, к воображаемому «цивилизованному миру» и общей политической культуре, понимавшейся как «династический имперский патриотизм». Kappeler. Bemerkungen zur Nationsbildung der Russen. S. 29–30.
Barkey. Empire of Difference; Burbank, Cooper. Imperien der Weltgeschichte. — Брайан Бок ввел в обиход точное понятие «сепаратная сделка» для царской политики различного обращения с различными группами в государстве. Boeck. Imperial Boundaries. Р. 30.
Osterhammel. Kolonialismus. S. 19–20. Подробное определение колониализма, данное Остерхаммелем, гласит: «Колониализм — это отношения господства между коллективами, в которых фундаментальные решения об образе жизни колонизированных принимаются и фактически исполняются отличным в культурном отношении и мало готовым к адаптации меньшинством колонизаторов, при первоочередном соблюдении внешних интересов. В Новое время с этим, как правило, связаны самооправдательные идеологические доктрины, основанные на убеждении колонизаторов в собственном культурном превосходстве и своей предназначенности к цивилизаторской миссии». Osterhammel. Kolonialismus. S. 21.
Gerasimov, Glebov, Kaplunovski, Mogilner, Semyonov. In Search of a New Imperial History; Gerasimov, Kusber, Semyonov (Ed.). Empire speaks out. — Йорн Хаппель успешно включает Россию в колониальную историю. Happel. Nomadische Lebenswelten und zarische Politik, особенно S. 27–35; Idem. Kolonialisierte Lebenswelten.
Остерхаммель справедливо указывает на то, что колониальные правительства часто не имели средств для достижения своих целей, однако это не существенно по отношению к теоретическому контексту определения понятия. Решающим для последнего является только явная воля метрополии превратить периферийные общества в вассалов. Osterhammel. Kolonialismus. S. 19.
