произведением на идиш была поэма «Мониш», помещенная в сборнике «Идише Фольксбиблиотек», изданном Шолом-Алейхемом; связь его с идиш длилась всего 25 лет.
За этот короткий период писатель обнаружил исключительную многосторонность, сопровождавшуюся беспокойными переходами, противоречиями, зигзагами, создавая подлинные образцы в различных литературных направлениях и стилях. Ранний период его творчества, в котором доминирует поэзия, находится под сильным влиянием Гейне и Шамиссо; Перец вдохновляется текстами из книг пророков и своеобразно сочетает социальные и индивидуалистические мотивы. В первый — реалистический — период творчества он создает ряд небольших рассказов, но ему чуждо в них, как пристрастие Менделе к деталям, так и многословие Шолом-Алейхема; в его описаниях жизни бедноты (рассказ «В подвале») и в трогательных зарисовках силуэтов еврейских женщин («В почтовом дилижансе») нет лишних слов. В рассказах на социальные темы писатель отдает дань сентиментальности — там, где он отражает влияние идей Гаскалы, преобладает у него сарказм. В период тяготения к общественному радикализму и социалистическим идеям Перец выступает в своих «Ионтовблетлех» (1894—1895), как пропагандист и популяризатор научного знания. Он завоевывает сердца новых читателей, членов рабочих кружков, становится глашатаем социального протеста и растущего социалистического движения. С течением времени преобладающим началом в его творчестве становится романтизм, особенно в его «Хасидские мотивы». В его рассказах идеализированные хасидские раввины выступают в поучение современному свободомыслящему читателю, как носители высокой морали. Склонность к символике становится все заметней в его творчестве, сочетаясь с влечением к фольклору. Перец выпускает свои «Народные сказания» («Фолькстимлихе гешихтен») — свои самые поэтические и оригинальные произведения, в которых люди из народа становятся праведниками, а их создатель обретает душевный мир и просветленность. В своих насыщенных, символических драмах («Золотая цепь», «Ночь на старом рынке» и др.) Перец пытается выявить основные черты своего миросозерцания. Одновременно его увлекает мечта о современном еврейском театре. В волнующих, острых, импрессионистических, афористических фельетонах Перец борется за подлинное свободомыслие, — которое для него неотделимо от глубокой религиозности, — борется за национальное и общечеловеческое достоинство, за национальную роль еврейского языка — идиш, — за новые формы народной жизни, проникнутой идеалами социального освобождения и национально-творческого возрождения. Не удовлетворяясь разнообразием, расцвеченным всеми цветами радуги, своей литературной деятельности, писатель под старость отдает себя стихам для детей.
Еврейские истоки творчества Переца выросли из заложенной в веках эпической тенденции литературы, из святого беспокойства бого-и-правдоискательства, из сознания разлада между лишенною традиций жизнью еврейских радикалов и людьми и созданиями огромного формата прежних, верных традициям эпох. В литературной технике писатель следует западноевропейским образцам; мир его идей глубоко проникнут еврейским началом и в то же время влияниями современности. В наиболее оригинальных и зрелых произведениях Переца — хасидских и народных рассказах — чувствуется влияние народных сказаний; они и сродни символическим сказаниям Нахмана Брацлавского. Несмотря на все свои зигзаги, Перец следует своей верной дороге, от реализма к романтизму, от романтизма к символизму. Он всегда остается экспериментатором. Он — романтик, но в последнем счете он оборачивается интеллектуалистом. Но каковы бы ни были его идейные сдвиги, он остается всегда религиозно устремленным искателем, оптимистическим волюнтаристом, профетически настроенным революционным преобразователем мира и, прежде всего, воспламенителем сердец против равнодушия и косности. Литература была для него средством преображения человека.
Круг читателей Переца — это главным образом интеллигенция, а также рабочие и молодежь из радикальных кругов. Исповедуя народнические идеи, он не приспособлялся к массовому читателю, а пытался поднять его до, своего уровня. Это не всегда удавалось: Переца больше уважали, чем читали, и больше читали, чем понимали. Но у него были горячие поклонники, он имел огромное личное влияние на люд ей: его воздействие не ограничивалось пределами литературы. В первые 15 лет нового века, в пору, когда между литературой и общественностью установилась такая тесная связь, Перец становится «отцом еврейской литературы» и духовным вождем той части интеллигенции, которая стремилась при помощи идиш модернизировать еврейскую жизнь и осуществить национально-культурный Ренессанс во всех странах еврейской диаспоры.
Тройственный союз — Менделе, Шолом-Алейхем и Перец — это счастливое сочетание дополняющих друг друга темпераментов. Менделе запечатлел в своих произведениях характерные черты старого быта, — отчасти чтобы их преодолеть, отчасти чтобы сохранить память о них для потомства. Шолом-Алейхем искал курьезных, забавных, комических явлений, не задаваясь целями переустройства мира. Перец нашел в прошлом необычайные черты, которые должны стать образцом для грядущих поколений. Менделе тяготеет к устоявшемуся быту, в творчестве Шолома-Алейхема и Переца доминирует динамика. Шолом-Алейхем опирается на Менделе, а Менделе — на своих предшественников; Перец в большей мере, чем они оба, подвержен влияниям европейской литературы и в то же время глубоко уходит корнями в почву исторического еврейства. Менделе и Перец требуют от читателя напряжения, с Шолом-Алейхемом читатель чувствует себя легко и, свободно. Благодаря этим трем писателям, еврейская читательская масса стала своего рода семьей, а литература, ставшая в центре общественной жизни, приобрела огромную притягательную силу: она соединяла прошлое с настоящим, настоящее с ростками будущего, народные массы с интеллигенцией, один пункт диаспоры с другим. В результате в борьбе за дальнейшее существование народа возникла новая, светлая, мощная движущая сила.
Возвращаемся к еврейской периодической печати. В России в 90-х годах прошлого столетия не могло быть речи об издании журнала на идиш. Сборники «Йонтов-Блетлех», издававшиеся Перецом, были суррогатами периодической печати. В эту пору стали появляться нелегальные органы социалистических направлений. В 1896-1904 годах выходил за границей «Дер Идишер Арбайтер», нелегально распространявшийся в России. В нелегальной типографии внутри России печатался орган Бунда «Арбайтер-Штимме». Выходили нелегально и нерегулярно органы других революционных партий; все они отражали общественные настроения, но с литературой были связаны мало. Большую роль в развитии и распространении еврейской литературы сыграл двухнедельник «Дер Ид», выходивший в Кракове (1899—1902); его редактором был сначала И. X. Равницкий, а потом д-р Иосиф Лурье. В этом, пользовавшемся популярностью, журнале наряду с писателями старшего поколения печатались и молодые — Авраам Рейзин, Шолом Аш, Номберг, Баал-Махшовес. Передовые статьи велись в сионистском духе, но привязанность и любовь к литературе на идиш проявлялась на каждом шагу.
Первая ежедневная еврейская газета в России — «Дер Фрайнд», начала выходить 14-го января 1903 года. Этому первому и наиболее влиятельному органу еврейской печати суждено было сыграть огромную роль в общественной и литературной жизни русского еврейства. В городах и местечках черты оседлости очередные номера газеты раскупались нарасхват. «Фрайнд» был беспартийным органом и поддерживал все творческие силы в еврействе. Редактировал газету Саул Гинзбург, издателем был Ш. Рапопорт. В газете сотрудничали Хаим-Дов Гурвич, Иосиф Лурье, Хаим Житловский (под псевдонимом
