Ознакомительная версия.
Но мы несколько отвлеклись. К вечеру 24 июня в полосе Юго-Западного фронта образовался разрыв между 5-й и 6-й армиями шириной около 50 километров, в который устремился немецкий XLVIII моторизованный корпус, имевший целых 2 танковые дивизии. Чтобы ликвидировать его, генерал Кирпонос попытался нанести контрудар силами четырех механизированных корпусов: 8, 9, 15 и 19-го, которые были нацелены на фланги прорвавшейся группировки. Однако вместо одного мощного удара получились несколько бессвязных тычков растопыренными пальцами.
А что получится, если командовать будет не Гинденбург? Прежде всего получится строгая координация действий 8-го и 15-го мехкорпусов, наступавших с юга, и 9-го и 19-го мехкорпусов, атаковавших с севера.
Особенно сложное для немцев положение сложилось на южном фасе клина. 11-я танковая дивизия умчалась далеко вперед, и удар 8-го мехкорпуса генерала Рябышева пришелся по тыловым частям немцев. 34-я танковая дивизия подошла к Дубно и без труда захватила город. Пишут, что в этот момент там находились тыловые части 11-й танковой дивизии и корпусная артиллерия — Arko 108. На самом деле все обстояло гораздо хуже для немцев, посмотрим, что мог противопоставить советским танкам командир Arko 108 и временный комендант Дубно генерал-майор фон Штумпфельд. Это мог быть только один артиллерийский батальон, имевший одну батарею 10-см пушек и две батареи 15-см тяжелых полевых гаубиц, и официально он назывался I./ schwere Artillerie-Abteilung (mot) 108. 72-й артиллерийский полк, появившийся позднее в составе Арко 108, летом 1941 года благополучно воевал под Каунасом. Мог участвовать в бою 733-й артиллерийский батальон, но отражать атаку танков с помощью 21-см мортир не станут даже писатели-фантасты. Попытки немецкой авиации остановить корпус Рябышева успеха не могли иметь по весьма прозаической причине — крайней слабости 4-го Воздушного флота, который действовал на южном крыле Восточного фронта, и большой протяженности его участка ответственности. Во всяком случае, офицеры 16-й моторизованной дивизии утверждали, что русские имели абсолютное господство в воздухе. 29 июня 1941 года начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Гальдер писал в своем служебном дневнике: «На правом фланге 1-й танковой группы 8-й русский танковый (так Гальдер назвал 8-й мехкорпус) корпус глубоко вклинился в наше расположение и зашел в тыл 11-й танковой дивизии. Это вклинение противника, очевидно, вызвало беспорядок в нашем тылу в районе Бродов и Дубно». Даже в реальности 29 июня штаб группы армий «Юг» получил паническое сообщение: «Дубно в руках русских!» Что же говорить про альтернативу? Попытка подошедшей немецкой 111-й пехотной дивизии исправить положение вряд ли принесет успех, если ее будут отражать совместные силы танков и артиллерии, хотя генералу Рябышеву придется нелегко. 15-й мехкорпус генерала Карпезо, наступавший левее, также имел все основания рассчитывать на успех. Дело в том, что удар его 10-й танковой дивизии пришелся на позиции немецкой 297-й пехотной дивизии, сформированной только в 1940 году в составе восьмой волны, и это сражение стало ее боевым дебютом. В итоге к 29 июня на южном фланге танковой группы фон Клейста имела место катастрофа.
Контрудар наших войск начался 26 июня и вылился во встречное сражение. Первым по наступающему противнику нанес удар 9-й механизированный корпус, которым командовал К. Рокоссовский, из района севернее Ровно. В ходе тяжелого боя 26 и 27 июня немецкая 13-я танковая дивизия сумела удержаться, но соседняя 299-я пехотная дивизия (снова обратите внимание на номер) была разгромлена. Положение спасла только спешно переброшенная на помощь 25-я моторизованная дивизия. В результате части немецких III моторизованного и XXIX корпусов окончательно перемешались, и управление войсками в значительной степени было нарушено.
19-й механизированный корпус под командованием генерала Фекленко, выполняя задачу, перешел в наступление в направлении Дубно. Сначала он имел некоторый успех, однако потом совместными усилиями всех дивизий III корпуса он был остановлен. Но это не сильно помогло фон Клейсту, потому что к 29 июня южный фас его клина просто потихоньку растаял под постоянными атаками советских мехкорпусов. Теперь командованию группы армий «Юг» следовало думать уже не о наступлении на Киев, а о том, чтобы как-то избежать надвигающейся катастрофы. Огромное превосходство в силах позволяло советским командирам компенсировать лучшую выучку немецких войск. От них требовалось совсем немного: скрупулезно выполнять требования уставов по организации наступления, и не нужно было изобретать что-то свое. Вот оно, решающее МНВ-4, — в Красной Армии нашлись сухие, хладнокровные, лишенные воображения исполнители, свято чтущие уставы.
Поэтому напрасно Иосиф Виссарионович жаловался на то, что у него нет Гинденбургов, для срыва планов немецкого наступления они и не требовались. Точно так же, как не требовался и секс, которого у нас все равно нет.
Андрей Буровский. 1941: Больше крови… Меньше крови…
Сталин не ожидал катастрофы, и в рамках той военной науки, которая считает килотонны бомб, километры фронта и миллиметры брони, никаких оснований для ожидания катастрофы не было.
Солонин М. Фальшивая история Великой войны. М., 2008. С. 96.
То, что было
Любимая байка еще сталинской пропаганды: СССР был не готов к нападению Гитлера.
Большинство жителей СССР узнали о начале войны из речи Молотова. Она прозвучала по радио 22 июня в 11 часов 36 минут по московскому времени. Итак: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну».
«Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то что за все время действия этого договора (Пакта Молотова — Риббентропа. — А.Б.), германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей».
В речи Сталина по радио 3 июля 1941 года — то же самое:
«Что касается того, что часть нашей территории оказалась все же захваченной немецко-фашистскими войсками,
то это объясняется главным образом тем, что война фашистской Германии против СССР началась при выгодных условиях для немецких войск и невыгодных для советских войск. Дело в том, что войска Германии как страны, ведущей войну, были уже целиком отмобилизованы, и 170 дивизий, брошенных Германией против СССР и придвинутых к границам СССР, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления, тогда как советским войскам нужно было еще отмобилизоваться и придвинуться к границам».
Опять несусветное вранье.
«Понятно, что наша миролюбивая страна, не желая брать на себя инициативу нарушения пакта, не могла стать на путь вероломства».
Даже всхлипнуть хочется от умиления.
Вот только вопрос: если все так чисто и благородно… Почему же тогда Сталин запретил своим военачальникам писать мемуары о войне?! Неужели для того, чтобы не всплыли какие-то неудобные для него факты?!
Байка про «вероломное нападение фашистской Германии на Россию» слышится до сих пор. Вовсе не только в России, но и по всему миру. Это ложь сразу в нескольких пунктах:
— не вероломно;
— не Германии;
— не фашистской;
— не на Россию.
Начать с того, что в первый день войны, 22 июня 1941 года, нацисты разгромили 30 дивизий Красной Армии первого эшелона армий прикрытия. Всего от Балтики до Карпат стояло 237 дивизий первого и второго стратегических эшелонов. 118 дивизий Красной Армии были разгромлены во время встречных сражений 24–30 июня 1941 года между «новой» и «старой» границами СССР.
Встречных? Да, именно — в ходе встречных сражений Красная Армия атаковала. И не потому, что командиры начали что-то сами придумывать, а подчиняясь стратегической доктрине «малой кровью и на чужой территории». Им было приказано, и они честно прорывались на чужую территорию.
Директива № 3 предусматривала моментальный переход Красной Армии в контрнаступление и разгром противника. А почему нет? На границе к 22 июня 1941 года друг против друга стояло 3,2 млн солдат Вермахта и 4,3 млн солдат Красной Армии.
Советские войска посильнее. В составе 20 мехкорпусов, развернутых в пяти пограничных военных округах, числилось 11 029 танков. Всего же в Красной Армии 15 687 танков и штурмовых орудий. У нацистов всего 4171 танк, из них 3266 — на границе. Советское превосходство в танках выражается соотношением 1x5.5. При громадном качественном превосходстве. Артиллерийских стволов в Красной Армии почти 60 тысяч против 40 тысяч нацистских. Но особенно вопиющее превосходство Красной Армии по самолетам: 10 700 — у красных, 4800 — у коричневых.
Ознакомительная версия.
