В этой главе я намереваюсь привести большую часть античных свидетельств, касающихся друидизма, и в результате мы получим практически весь материал, который подлежит обсуждению. Поэтому было бы неуместно рассматривать отдельные обрывки сведений по мере цитирования авторов, ибо в таком случае нам пришлось бы постоянно переключать наше внимание с одного аспекта друидизма на другой; и мне кажется, будет лучше в первом приближении ограничить наш интерес главным образом вопросом об авторитете друидов, т. е. о власти и престиже их сословия, и о его упадке, наступившем из-за враждебного отношения римлян. В следующей главе мы обратимся к его учению и ритуалам.
В дошедшей до нас литературе друиды фигурируют (а упоминания о них с течением времени становятся все реже и реже) начиная примерно с 52 г. до н. э., когда Цезарь написал свои «Записки о Галльской войне», по 385 г. н. э., когда Авсоний написал сборник од, адресованных ученым из Бордо. Однако в первой половине III в. н. э. Диоген Лаэртский в предисловии к книге о жизни философов мимоходом замечает, что друиды упоминались в двух утерянных трудах — трактате о магии, в те времена приписывавшемся Аристотелю, но на самом деле, как теперь известно, являвшемся апокрифом, и в большом труде грека Сотиона Александрийского, написанном около 200 г. до н. э. Поэтому мы возьмем в качестве отправной точки этот отрывок из Диогена, хотя он и выпадает из правильного хронологического порядка наших авторов.
Диоген Лаэртский
О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. Кн. 1, Вступление, 1
«Занятия философией, как некоторые полагают, начались впервые у варваров: а именно у персов были их маги, у вавилонян и ассириян — халдеи, у индийцев — гимнософисты, у кельтов и галлов — так называемые друиды и семнофеи (об этом пишут Аристотель в своей книге „О магии“ и Сотион в XXIII книге „Преемств“)…
Сторонники варварского происхождения философии описывают и то, какой вид она имела у каждого из народов.
Гимнософисты и друиды, по их словам, говорили загадочными изречениями, учили чтить богов, не делать зла и упражняться в мужестве…»[87].
Сведения, содержащиеся в этом отрывке, восходят, как мы уже говорили, к эпохе задолго до римского завоевания Галлии. Для того чтобы получить хотя бы такую известность за пределами кельтского мира во II в. до н. э., друиды должны были иметь уже долгую историю, и по самим терминам, употребляемым Диогеном, ясно, что они не считались сектой, ограниченной узкими локальными рамками. Поэтому, вероятнее всего, в качестве общепризнанного кельтского установления друидизм уходил корнями, по самым скромным подсчетам, к эпохе за 150 лет до Сотиона. И так как близ Массилии существовала знаменитая роща друидов, хорошо известная в римские времена, даже тогда считавшаяся чрезвычайно древней, напрашивается дополнение, что именно из Марселя слава о них распространилась среди греков. Таким образом, мы можем утверждать, что любая теория их происхождения, не учитывающая присутствия друидов в Южной Галлии еще, скажем, в 350 г. до н. э., находит опровержение в этом отрывке.
Следующим нашим источником являются «Записки…» Юлия Цезаря, и приведенные ниже отрывки из шестой книги составляют основу наших знаний о друидах. Возможно, важность этих свидетельств несколько переоценена, но эта переоценка является естественным следствием благодарности за любую информацию, донесенную до потомства человеком, долгое время (на протяжении 9 лет) поддерживавшим непосредственную связь с галльским народом. Мы должны помнить, что положение военачальника не позволяло Цезарю проникнуть взглядом в обычную религиозную жизнь галлов. Например, возможно, хотя у нас и нет существенных оснований полагать, что дело обстояло именно таким образом, Цезаря могли намеренно вводить в заблуждение его информанты, особенно в том, что касается политической власти друидов; в то время как в других вопросах их веры и обычаев и их происхождения, к которому он, по всей видимости, питал живой интерес, он вполне мог удовлетвориться записыванием догадок, ходивших в римском войске, или ненадежными слухами в передаче галльских вождей[88]. Но, с другой стороны, я хотел бы подчеркнуть, что в самих записках мы не найдем ни одного намека на подобную практику, ибо они кратки, ясны, авторитетны и достаточно полны. Более того, как мы увидим ниже, галльский вельможа, скорее всего являвшийся главным осведомителем Цезаря по множеству деталей, сам был членом сословия друидов, а положение его достаточно хорошо известно, чтобы позволить нам чувствовать уверенность, что у него не было четких мотивов говорить Цезарю что-либо кроме правды. Поэтому мне кажется, что разумные люди сочтут рассуждения, основанные на доверии к такому источнику, более предпочтительными, чем поиски гипотетических источников ошибок; и соответственно, я не буду тратить время на обсуждение достоверности этого чрезвычайно важного документа, но буду исходить из предположения, что Цезарь оставил нам отчет о друидах, который при всей своей краткости является взвешенным и аутентичным описанием ордена в той мере, в какой Цезарь мог полагаться на собственный опыт.
Гай Юлий Цезарь
Записки о Галльской войне VI, 13
«Во всей Галлии существуют вообще только два класса людей, которые пользуются известным значением и почетом, ибо простой народ там держат на положении рабов: сам по себе он ни на что не решается и не допускается ни на какое собрание. Большинство, страдая от долгов, больших налогов и обид со стороны сильных, добровольно отдается в рабство знатным, которые имеют над ними все права господ над рабами. Но вышеупомянутые два класса — это друиды и всадники. Друиды принимают деятельное участие в делах богопочитания, наблюдают за правильностью общественных жертвоприношений, истолковывают все вопросы, относящиеся к религии; к ним же поступает много молодежи для обучения наукам, и вообще они пользуются у галлов большим почетом. А именно они ставят приговоры почти по всем спорным делам, общественным и частным; совершено ли преступление или убийство, идет ли тяжба о наследстве или о границах, — решают те же друиды; они же назначают награды и наказания; и если кто — будет ли это частный человек или же целый народ — не подчинится их определению, то они отлучают виновного от жертвоприношений. Это у них самое тяжелое наказание. Кто таким образом отлучен, тот считается безбожником и преступником, все его сторонятся, избегают встреч и разговоров с ним, чтобы не нажить беды точно от заразного; как бы он того ни домогался, для него не производится суд; нет у него и права на какую бы то ни было должность. Во главе всех друидов стоит один, который пользуется среди них величайшим авторитетом. По его смерти ему наследует самый достойный, а если таковых несколько, то друиды решают дело голосованием, а иногда спор о первенстве разрешается даже оружием. В определенное время года друиды собираются на заседания в освященное место в стране карнутов, которая считается центром всей Галлии. Сюда отовсюду сходятся все тяжущиеся и подчиняются их определениям и приговорам. Их наука, как думают, возникла в Британии и оттуда перенесена в Галлию; и до сих пор, чтобы основательнее с нею познакомиться, отправляются туда для ее изучения».
Записки о Галльской войне VI, 14
«Друиды обыкновенно не принимают участия в войне и не платят податей наравне с другими [они вообще свободны от военной службы и от всех других повинностей]. Вследствие таких преимуществ многие отчасти сами поступают к ним в науку, отчасти их посылают родители и родственники. Там, говорят, они учат наизусть множество стихов, и поэтому некоторые остаются в школе друидов по двадцати лет. Они считают даже грехом записывать эти стихи, между тем как почти во всех других случаях, именно в общественных и частных записях, они пользуются греческим алфавитом. Мне кажется, такой порядок заведен у них по двум причинам: друиды не желают, чтобы их учение делалось общедоступным и чтобы их воспитанники, слишком полагаясь на запись, обращали меньше внимания на укрепление памяти; да и действительно со многими людьми бывает, что они, находя себе опору в записи, с меньшей старательностью учат наизусть и запоминают прочитанное. Больше всего стараются друиды укрепить убеждение в бессмертии души: душа, по их учению, переходит по смерти одного тела в другое; они думают, что эта вера устраняет страх смерти и тем возбуждает храбрость. Кроме того, они много говорят своим молодым ученикам о светилах и их движении, о величии мира и земли, о природе и о могуществе и власти бессмертных богов».
Записки о Галльской войне VI, 16
«Все галлы чрезвычайно набожны. Поэтому люди, пораженные тяжкими болезнями, а также проводящие жизнь в войне и в других опасностях, приносят или дают обет принести человеческие жертвы; этим у них заведуют друиды. Именно галлы думают, что бессметрных богов можно умилостивить не иначе как принесением в жертву за человеческую жизнь также человеческой жизни. У них заведены даже общественные жертвоприношения этого рода. Некоторые племена употребляют для этой цели огромные чучела, сделанные из прутьев, члены которых они наполняют живыми людьми; они поджигают их снизу, и люди сгорают в пламени. Но, по их мнению, еще угоднее бессмертным богам принесение в жертву попавшихся в воровстве, грабеже или другом тяжком преступлении; а когда таких людей не хватает, тогда они прибегают к принесению в жертву даже невиновных».
