Вошел Алексей в комнату, где хозяин сидел с тем самым англичанином, что встретился ему накануне на пристани. Сидят, развалясь, на широком диване, сами сигары курят.
- Здорово, Алексей Трофимыч... Али Трифоныч?.. Как, бишь, тебя?- ласково протягивая Лохматому жилистую руку, радушно встретил его Сергей Андреич.Садись - гость будешь. Да ты к нам прилаживайся... Сюда на диван... Места хватит... Авось не подеремся!..
Не смел Алексей сесть на диван, крытый бархатом, но с приветливой улыбкой взял Колышкин его за руку и, подтащив к дивану, чуть не силком посадил его промеж себя и англичанина. - Так как же тебя звать-позывать?.. Трифоныч аль Трофимыч будешь? - спрашивал Колышкин все еще торопевшего Алексея.
- Трифонов,- отвечал тот.
- Познакомьтесь,- молвил Сергей Андреич англичанину.- Помните друга моего, благодетеля. Патапа Максимыча Чапурина, из-за Волги?
Англичанин молча кивнул головой, не выпуская изо рта сигары.
- Это его приказчик Алексей Трифоныч,- продолжал Колышкин.- А это,- сказал он, обращаясь к Алексею,- господин Кноп, директор то есть, по-вашему говоря,набольший по здешнему пароходному обществу. Восемь пароходов у него под началом бегает... Андрей Иванычем по-русски зовем его.
- Рад вашему знакомству,- привстав с места и подавая Алексею руку, отчетливо и довольно чисто по-русски сказал Андрей Иваныч.
- Чем же дорогого гостя мне потчевать? Ведь этим треклятым зельем поганиться с нами не станешь? - молвил Сергей Андреич, показывая на ящик с сигарами.- Чайком разве побаловаться?.. Не даром же нас, нижегородов, водохлебами зовут... Эй! - крикнул он, хлопнув три раза в ладоши.
Дверь неслышно растворилась, и вошел тот самый человек, что показался Алексею чином больше станового.
- Чаю вели подать,- приказал ему Колышкин и, обращаясь к Кнопу, сказал:
- Вот намедни вы спрашивали меня, Андрей Иваныч, про "старую веру". Хоть я сам старовером родился, да из отцовского дома еще малым ребенком взят. Оттого и не знаю ничего, ничего почти и не помню. Есть охота, так вот Алексея Трифоныча спросите, человек он книжный, коренной старовер, к тому же из-за Волги, из тех самых лесов Керженских, где теперь старая вера вот уж двести лет крепче, чем по другим местам, держится.
- А! -обрадовался Андрей Иваныч.- Очень буду обязанвам, господин Трифоныч, если вы преподадите мне о русской старой вере.
- Ты, голубчик Алексей Трифоныч, Андрея Иваныча не опасайся,- внушительно сказал Колышкин.- Не к допросу тебя приводит. Сору из избы он не вынесет. Это он так, из одного любопытства. Охотник, видишь ты, до всего этакого: любит расспрашивать, как у нас на Руси народ живет... Если он и в книжку с твоих слов записывать станет, не сумневайся... Это он для себя только, из одного, значит, любопытства... Сказывай ему, что знаешь, будь с Андрей Иванычем душа нараспашку, сердце на ладонке...
- Мне что же-с? - смешался было Алексей.- Отчего ж не сказать, что знаю. Кажись, худого в том ничего не предвидится. Не знаю только, что будет угодно спрашивать ихней милости. Хоть я и грамотен, да не начетчик какой, от божественного писания говорить не могу.
- Будьте столь добры, господин Трифоныч, преподавать мне, какая заключается разность вашей старой веры от государственной Церкви?
И русскими словами говорит Андрей Иваныч, а не понять Алексею. С недоуменьем взглянул он на Колышкина.
- Андрею Иванычу хочется узнать, в чем состоит старая вера, чем она рознится от нашей, от никонианства, говоря по-вашему? - пояснял Сергей Андреич.- Чем она, значит, отлична от нашей?
- Да, то есть какие существуют правила вашей русской старой веры? Из чего состоят сии правила? - подтвердил Андрей Иваныч.- Значит, то есть на чем наша стара вера держится, в чем то есть она состоит...- догадался, наконец, Алексей.- Известно, в чем: перво-наперво в два пёрста молиться, второе дело в церкву не ходить, третье - табаку не курить и не нюхать... Чего бишь еще?.. Да... бороды, значит, не скоблить, усов не подстригать... В немецком платье тоже ходить не годится... Ну, да насчет этого по нынешнему времени много из нашего сословия баловаться зачали, особливо женский пол.
- О! любезный мой господин Трифоныч,- с едва заметным нетерпением перебил его англичанин.- Вы мне сказываете обряды, но я желаю знать правила вашей русской старой веры... Правила... Понимаете?
- Правила! Как не понимать!.. Это понимать завсегда можем!..- невпопад догадался Алексей.- У мирских правила не полагаются... Это у старцев только да у стариц... У монахов, чтобы понятнее вам доложить, да у монахинь. Так и зовется у них "келейное правило". Нашему брату его, пожалуй, и не снесть... Великим постом земных поклонов сот по восьми на день этого правила закатывают, а на Марьино стоянье (Марьино стояние, или стояние Марии Египетской, бывает вечером в четверг на пятой неделе великого поста. Тогда читается великий канон св. Андрея Критского, и во время его у старообрядцев и единоверцев полагается 952 земных поклона. ) - так без малого целу тысячу. У нас ведь по старой-то вере келейницы - ой-ой! как здоровы на молитву-то. И на сот пять поклонов отломает по лестовке и глазом даже не поморщится.
- Это вы, господин Трифоныч, также сказываете обряды старой веры,толковал свое англичанин,- а я желаю знать правила веры, то есть ее каноны.
- А! Значит, насчет "правильных канонов",- бойко подхватил Алексей.Накануне больших праздников да накануне воскресеньев после вечерен они бывают. Только и правильных канонов в миру не полагается - по кельям читают их да в Городецкой часовне.
- Каноны, я вам говорю, господин Трифоныч, каноны,- с невозмутимым спокойствием добивался от Алексея толкового ответа любознательный британец.Какие суть каноны русской старой веры, я желаю от вас узнать... Каноны... Понимаете вы меня?
- Каноны! Как не понимать!..- ответил Алексей.- Мало ли их у нас, канонов-то... Сразу-то всех и келейница не всякая вспомнит... На каждый праздник свой канон полагается, на рождество ли Христово, на троицу ли, на успленье ли - всякому празднику свой... А то есть еще канон за единоумершего, канон за творящих милостыню... Да мало ли их... Все-то каноны разве одна матушка Манефа по нашим местам знает, и то навряд... Куда такую пропасть на памяти держать!.. По книгам их читают...
Тут уж ровно ничего не понял Андрей Иваныч. Глядит на Алексея во все глаза, а сам не знает, что и спрашивать... Колышкин молчит, покуривая сигару, и слегка улыбается.
- В русской старой вере многие секты есть? - еще раз попробовал спросить у Алексея Андрей Иваныч, видя, что о правилах и канонах толку от него не добиться.
- Это так точно,- отвечал Алексей.- Много их, всяких этих сект, значит... Вот хоть бы наши места взять: первая у нас вера по беглому священству, значит, по Городецкой часовне, покрещеванцы тоже бывают, есть по спасову согласию, поморские... Да мало ли всех!.. Не сосчитаешь... Ведь и пословица есть такая: "Что мужик - то вера, что баба - то устав".
- Какая заключается разница сих вер? - настойчиво спрашивал Андрей Иваныч.
- А такая и разница, что не едят вместе да не молятся... Значит, не сообщаются ни в ястии, ни в питии, и на молитву вместе не сходятся, молятся, значит, каждый со своими. В том вся и разница,- сказа Алексей.
- Между вашими верами споры бывают? - продолжал расспрашивать англичанин.
- Для че спорить?- отозвался Алексей.- Чего нам делить-то? Споры да ссоры - неладное дело. В миру да в ладу не в пример согласнее жить. Зачем споры? Значит, кто в чем родился, тот того и держись. Вот и вся недолга. Да и спорить-то не из чего? Язык только чесать, толку ведь никакого из того не выйдет - баловство одно, а больше ничего. Для че спорить?
- Для того, чтоб убедить противника, чтоб он свою веру оставил и к вам превратился,- внушительно сказал Андрей Иваныч.
- Есть из чего хлопотать! - с усмешкой отозвался Алексей.- Да это, по нашему разуменью, самое нестоющее дело... Одно слово - плюнуть. Каждый человек должен родительску веру по гроб жизни сдержать. В чем, значит, родился, того и держись. Как родители, значит, жили, так и нас благословили... Потому и надо жить по родительскому благословению. Вера-то ведь не штаны. Штаны износятся, так на новы сменишь, а веру как менять?.. Нельзя! Едва заметно Андрей Иваныч улыбнулся.
- Ой! Алексей Трифоныч! - захохотал между тем Колышкин, откидываясь взад на диване.- Уморишь ты меня, пострел этакой, со смеху!.. Ишь к чему веру-то применил!.. Ну, парень, заноза же ты, как я посмотрю!.. Услыхали б тебя келейные матери - ух! задали бы трезвону!.. Право!.. Ах, озорник ты этакой!.. Ха-ха-ха!.. Вера не штаны!.. Ха-ха-ха!..
Колышкин так и катался со смеху... Громкий хохот его гудел по высоким хоромам. Андрей Иваныч с едва заметным удивлением посматривал на Сергея Андреича.
- Неправду разве говорю?- быстро вскинув глазами на Сергея Андреича, молвил Алексей.- Если б я таперича, например, своему богу не верен был, разве бы кто мог поверить мне хоть на один грош?- Сами бы вы, Сергей Андреич, из первых не поверили...
