Ознакомительная версия.
Как уже отмечалось выше, восприятие Баксовета как правительства, представляющего и защищающего «русские» интересы, в тот период было практически повсеместным, особенно на фоне центробежных ультранационалистических тенденций, приведших в мае 1918 г. к развалу Закавказской Федерации и образованию независимых государств Армения, Азербайджан и Грузия. Большевики же оказались единственной значимой политической силой, выступившей против отделения Закавказья от России. В таком же ключе, между прочим, понимал бакинскую власть и непосредственный начальник Бичерахова – генерал Н.Н. Баратов228. Как сообщал 14 апреля один из корреспондентов Бичерахова, «волею судьбы большевики оказались в роли защитника русского дела на Кавказе и оплотом против мусульмано-турецкого нашествия»229.
Вполне можно допустить, что именно такой образ бакинской власти через слухи и отрывочные сведения доходил до далекой Персии. И дилетант в политике, вполне вероятно, не имевший о большевистской доктрине никакого мнения, войсковой старшина Бичерахов посчитал, что ему достаточно того, что большевики защищают русские интересы.
25 мая Г.Н. Корганов от имени Бакинского Совнаркома обещал Бичерахову принять все его условия (главное из них – «полное и безраздельное командование всеми вооруженными силами и флотом» Баку230) и предложил ему должность главнокомандующего Кавказской Красной армией231. Таким образом, первоначальные полномочия, предложенные Бичерахову, были значительно расширены.
Перед заключением соглашения Бичерахов лично явился в Баку в сопровождении только двух казаков232. Он представил Баксовнаркому «памятку» о своем отряде, в которой еще раз декларировал общность геополитических интересов на почве сопротивления германо-турецкой агрессии, предупредив, однако, что конечная цель отряда – Кубань и Терек, где он должен расформироваться. Он обещал помощь советской власти, но попросил «ни отряд, ни меня не привлекать ни к политической, ни к социальной, ни к национальной борьбе»233. Такое дистанцированное партнерство устраивало обе стороны. Особенно были довольны большевики: они получили отряд и талантливого командующего, не требующего в обмен ни власти, ни денег.
Вполне возможно, что окончательное решение о военном союзе было принято и раньше, однако выдвинуться из Казвина в Энзели Бичерахову не позволяли полное отсутствие бензина и масел, необходимых для обширного автопарка бичераховцев (в июле 1918 г. только марок автомобилей в отряде насчитывалось 14)234. Ирония состояла в том, что Баксовет располагал неограниченными запасами горючего и масел и готов был предоставить его Бичерахову, однако долго не мог этого сделать из-за отсутствия тары. Первая партия в 1800 пудов бензина и 300 пудов масла была получена помощником Бичерахова поручиком Альхави, однако этого было совершенно недостаточно для переброски всей колонны235. Нельзя забывать и того, что Бичерахов был связан обязательствами и с англичанами и вынужден был простаивать в Казвине в ожидании прибытия английских подкреплений.
Наконец, 25 и 27 мая отряд выдвинулся из Казвина в Энзели. Первый эшелон под командованием войскового старшины Попко составили: Уманская сотня; Пулеметная команда; Партизанская горная батарея; 1-я конная радиостанция; Полусотня пограничников; транспорт; Кубанская сотня.
Второй эшелон под руководством подъесаула Слесарева составили: Запорожская сотня; 2-я пулеметная команда; Кубанская казачья батарея; 2-я конная радиостанция; штаб отряда; транспорт; Горско-моздокская сотня.
В Казвине до полной эвакуации остались автомобильная команда, Линейно-хоперская и Осетинская сотни, а также Менджильский гарнизон236.
Общая численность отряда на 2 июля составляла 880 казаков, 80 нестроевых, 37 вольнонаемных, 544 строевые, 30 офицерских и 221 обозная лошадь237.
Персидская страница истории отряда была перевернута по-бичераховски широко и щедро: 4 июля начальник отряда подписал приказ о награждении личного состава Георгиевскими крестами. В списках награжденных крестами различной степени оказалось 943 человека – практически весь наличный состав отряда238. Происхождение Георгиевских крестов очевидно: они оказались среди имущества Экспедиционного корпуса, которым Бичерахов полновластно распоряжался. И позднее начальник отряда никогда не скупился на награды своим подчиненным, раздавая не только специфически военные награды – Георгиевские кресты и Георгиевские медали, но и имперские ордена Святого Станислава 3-й и 2-й степеней, Святой Анны 4-й и 3-й степеней и Святого Владимира 4-й степени. Награждения этими орденами зафиксированы в архивных документах. Например, орденами Святого Владимира 4-й степени и Георгиевским крестом 3-й степени (было отмечено, что это именно «солдатский крест») были награждены генерал Денстервилль и сменивший его осенью 1918 г. генерал Томсон239. Иногда награды, особенно георгиевские, сыпались на чинов отряда как из рога изобилия. В приказах о награждении нетрудно встретить случаи, когда одно и то же лицо одновременно награждалось Георгиевскими крестами двух степеней и еще Георгиевской медалью в придачу240. Орденов Святого Георгия – высшей военной награды Российской империи – в арсенале Бичерахова не было. Впоследствии именно наградная политика Бичерахова наряду с чинопроизводством оказалась одним из главных раздражающих факторов в его взаимоотношениях с добровольческим командованием.
2 июля началась погрузка отряда в порту Энзели на семь пароходов, поданных из Баку. В этот же день первые пароходы отправились в направлении гавани Алят241.
14 июня Шаумян отрапортовал Ленину: «Отряд Бичерахова. вошел в состав Бакинской советской армии, спешит на помощь бакинцам»242. Большевики возлагали большие надежды на Бичерахова и раздавали ему щедрые авансы в хвалебных статьях, утверждавших, что одно только прибытие казаков на фронт настолько взбодрило красные войска, что они повсеместно готовы перейти в наступление243. В публичных выступлениях Шаумян подчеркивал русский состав отряда, что соответствовало общей цели сохранения независимости России и Баку244.
К моменту появления на фронте бичераховцев в начале июля 1918 г., как уже отмечалось выше, Кавказская Красная армия потерпела несколько чувствительных поражений от турок и была дезорганизована.
Армянский национальный совет, действовавший в союзе с Баксовнаркомом, несмотря на все усилия, не мог заставить своих солдат отправиться на фронт. Один из начальников обороны полковник Аветисов сообщал в эти дни, что из обещанных 1000 штыков-армян на фронт прибыл 21 человек, да и те «при первых выстрелах ушли обратно в город»245.
Заместитель наркома по военным и морским делам Баксовета докладывал 19 июля в Москву, что «армия сильно дезорганизована. Из 12 тысяч красноармейцев, брошенных в десятых числах июня на этот фронт, осталось не более 4–4,5. Большая часть выбыла больными и ранеными (5000), остальные дезертировали. Недостаток пополнения грозит катастрофой всей армии. Пополнить силами Баку не представляется возможным, и необходима присылка частей из округа»246.
Между тем в конце июня 1918 г. командующий Восточной турецкой армией Нури-паша сосредоточил на бакинском направлении две пехотные дивизии – 5-ю и 15-ю, а также 107-й пехотный резервный полк, два батальона пограничного формирования и 4-ю пехотную дивизию, предназначенную для занятия центрального Азербайджана, обеспечения тыла и для специальных формирований частей из местных мусульман247. В то же время к 1 июля турецкие войска еще не перешли реку Кура по единственному мосту у станции Евлах. Высаживаясь на пристани Алят, в 100 километрах от Евлаха, Бичерахов рассчитывал успеть перехватить Евлахский мост. Если бы удалось захватить и удержать его, то опасность осады Баку была бы отложена на неопределенное время.
Тем временем турки продолжали активное проникновение в Азербайджан. Прежде всего новые подразделения турецких войск продвинулись на Гянджу через Дилижан – Казах – Акстафу, а также в район Джульфы и Шуши.
В начале июля турецкие войска предприняли наступление на Баку. 10 июля они заняли Кюрдамир – важный пункт на пути к городу, а 26 июля в их руках оказалась станция Карасу и еще через день – Аджи-Кабул, что к юго-западу от Баку. Одновременно турки с целью охвата города с севера развили наступление в направлении на Шемаху.
27 июля С.Г. Шаумян в телеграмме, направленной на имя В.И. Ленина, сообщал: «Положение на фронте ухудшается с каждым днем. В шемахинском направлении наши войска отступили от Баку и переформировываются по линии железной дороги. Войска, угрожаемые с севера на пирсагатском направлении, с юга, со стороны Сальян, отступили до станции Алят, положение крайне серьезное»248. Судя по газетным сообщениям, отряд потерял 90 человек убитыми и ранеными – больше, чем за весь период с момента сформирования отряда249.
Ознакомительная версия.
