Ознакомительная версия.
Радищев, определив важнейшие нравственные черты личности патриота, в то же время считает необходимым формирование специальной воспитательной программы, поскольку «сии качества сына отечества, и хотя всяк сроден иметь оные, но не могут, однакож, не быть не чисты, смешаны, темны, запутаны, без надлежащего воспитания и просвещения»131. Его воспитательная программа имеет комплексный и в то же время целостный характер. Он выделяет специальное направление в воспитательной работе, которое он определяет как формирование «любви к отечеству». Но это направление у него тесно связано с выработкой передового мировоззрения трудовым, нравственным, этическим и эстетическим воспитанием132. Только в этом случае можно успешно решать задачи воспитания истинных сынов отечества.
Другим выдающимся представителем русского дворянского Просвещения является Д.И. Фонвизин. В историю просветительного движения он вошел, прежде всего, как писатель-сатирик, автор комедий «Бригадир» и «Недоросль». Однако в его творческом наследии существует и чисто политический трактат «Рассуждение о непременных государственных законах», представляющий несомненный интерес в контексте данного исследования. И хотя это произведение разделило участь неизданных при жизни автора текстов, но, по постановке и характеру обсуждения проблем, оно примыкает к лагерю передовой русской просветительной литературы и передает интеллектуальную атмосферу эпохи.
В центре внимания Фонвизина проблема верховной власти и её пределов, социальные основы российской государственности, значение правовой базы, взаимоотношения властных и подвластных.
Исходная посылка Фонвизина о назначении верховной власти в лице самодержавного монарха – это благо подданных или общее благо. Известно, что понятие «благо» принадлежит к наиболее широким и абстрактным в этике. Но в рамках политической науки оно приобретает более четкие очертания с точки зрения содержания и объема понятия «блага». Это становится возможным потому, что оно связывается с понятием власти и её легитимности. В этом смысле благом являются те мероприятия власти, которые в своем практическом преломлении имеют несомненную положительную ценность для населения и оценивается последним как «добро».
Проблема, которую решает Фонвизин, – это не власть как таковая, а ничем неограниченная власть, выражающаяся в произвол и насилие, и способная обернуться для подданных не добром, а злом. Вот почему, по мнению Фонвизина, просвещенный монарх «не может равным образом ознаменовать ни могущества, ни достоинства своего иначе, как постановя в государстве своем правила непреложные, основанные на благе общем и которых не мог нарушать сам, не престав быть достойным государем»133.
Если у власти отсутствует легитимность в форме законности или легальности, то это, в конечном счете, приводит к произволу и насилию и как следствие – утрате гражданами эмоциональных связей и отношений с отечеством. «Где же произвол одного есть закон верховный, – указывает Фонвизин, – тамо прочная общая связь и существовать не может: тамо есть государство, но нет отечества, есть подданные, но нет граждан (подчеркнуто мною – О.Н.), нет того политического тела, которого члены соединились бы узлом взаимных прав и должностей»134.
Выход из этого опасного положения видится Фонвизиным в создании системы законов, обеспечивающих единство и стабильность как социума, так и власти всех уровней. Но здесь существуют два принципиальных условия, выполнение которых позволит законодательству играть стабилизирующую роль для общества. Во-первых, принимаемые законы должны ориентироваться на общую волю и интересы, они не должны отражать волю и интересы одного лица, группы лиц или одного сословия. Во-вторых, само право и действующее законодательство не должно исходить из принципа силы или насилия, поскольку исполнение таких законов будет основано не на осознании своего гражданского долга, а лишь на страхе перед возможными санкциями. Законодательство должно ориентироваться на принцип «общей пользы» и учитывать «естественные законы». Только такое право может стабилизировать общество и создать благоприятные условия и предпосылки для реализации индивидами своих способностей и дарований. «Сила и право совершенно различны, как в существе своем, так и в образе действования. Право потребны достоинства, дарования, добродетели. Силе надобны тюрьмы, железы, топоры… Тиран, где б он ни был, есть тиран, и право народа спасать бытие свое пребывает вечно и везде непоколебимо», – подчеркивает Фонвизин135.
Новое законодательство должно в первую очередь закрепить два важнейших института общества и государства: политическую свободу и собственность. Политическая свобода или «вольность» позволяет гражданину чувствовать себя в безопасности от произвола государства и должностных лиц, предпринимать любые не запрещенные законом действия, сохранять свой статус, пользоваться преимуществами своего состояния и дарований. И если гражданин подвергается санкциям со стороны государства, то происходит это гласно и по суду, а не тайно и по чьей-то прихоти.
В диалектической взаимосвязи с политической свободой существует институт частной собственности, который Фонвизин понимает, в первую очередь, как право пользования, а это право невозможно реализовать без таких предпосылок, как политические свободы и права граждан. При этом именно институт частной собственности является объективным и самым надежным основанием существующих политических прав и свобод. Как подчеркивает Фонвизин: «…потому и очевидно, что нельзя никак нарушать вольности, не разрушая права собственности, и нельзя никак разрушать права собственности, не нарушая вольности»136.
Оба этих важнейших института должны быть утверждены в России, не копируя механически опыт Запада, а в соответствии с геополитическим положением страны, её экономикой и ресурсами, а также культурой, традициями и менталитетом народа. «При исследовании, в чем состоит величайшее благо государств и народов, – пишет Фонвизин, – и что есть истинное намерение всех систем законодательства, найдем необходимо два главнейших пункта, а именно те, о коих теперь рассуждаемо было: вольность и собственность. Оба сии преимущества, равно как и форма, каковою публичные власти действовать, должны быть устроены сообразно с физическим положением государства и моральным свойством нации»137. Вот почему Фонвизина никак нельзя упрекнуть в упрощенно- западническом подходе к решению российских проблем.
Определив политические и правовые приоритеты в развитии российского государства, Фонвизин приходит к анализу разноплановых противоречий современной ему действительности. При этом многие выявленные им противоречия сохраняют свою актуальность и значимость для российского государства и в настоящее время.
Прежде всего, Фонвизин выделяет противоречие между колоссальными размерами империи и количеством населения, которое призвано освоить эту территорию. Он пишет: «…представим себе государство, объемлющее пространство, какового не одно на всем известном земном шаре не объемлет и которого по мере его обширности нет на свете малолюднее»138. Понятно, что необрабатываемые площади, пригодные для ведения сельского хозяйства, и территории, неохваченные промышленным производством, в составе государства держатся исключительно за счет военной силы, поскольку экономические связи и отношения либо слабо развиты, либо вообще отсутствуют. В случае неудачной военной кампании или ошибочных политических решений, они могут быть безвозвратно потеряны для страны. Это противоречие, надо заметить, до сих пор не утратило своего значения.
Далее Фонвизин указывает на противоречие между центром и периферией, характерное для многих империй. Так он указывает на государство «…раздробленное с лишком на 30 больших областей и состоящее, можно сказать, из двух только городов, из коих в одном живут большею частию по нужде, в другом большею частию по прихоти»139. В политическом плане гипертрофированная роль центра и в настоящее время препятствует развитию подлинной демократии и народовластия, а в экономическом и финансовом отводит регионам роль донора центральной власти.
Важным, по мнению Фонвизина, является противоречие между милитаристскими и хозяйственными аспектами развития российской империи. Выражается это в том, что, с одной стороны, империя обладает «многочисленным и храбрым своим воинством», с другой стороны, положение государства таково, что «потерянием одной баталии может иногда бытие его вовсе истребиться»140. Истории хорошо известно, что страны с динамично развивающейся экономикой гораздо легче переносят военные поражения и неудачи, нежели государства слаборазвитые. В этой же плоскости находятся внешнеполитические и внутриполитические противоречия, между которыми существует неразрывная взаимосвязь. Так, Фонвизин пишет о государстве «…которое силою и своей обращает на себя внимание целого света и которое мужик, одним человеческим видом от скота отличающийся, никем не предводимый, может привести, в несколько часов на самый край конечного разрушения и гибели»141.
Ознакомительная версия.
