Еще более резок в отношении португальских союзников был майор Вилльям Уорр, который на следующий день после сражения при Вимейро писал домой: «У меня нет сейчас времени описывать все в деталях. Я слишком устал вчера, до пяти часов вечера занимаясь уборкой раненых англичан и французов и их укрытием в местах, недоступных для португальских трусов, которые не станут сражаться с французами даже шестнадцать против одного, но грабят и убивают несчастных раненых и больных». (77)
Движение армии Уэлльсли на Лиссабон
Как бы то ни было, 15 августа так называемая «Объединенная союзная армия» продвинулись к городу Алкобаса и находились уже в 90 км от Лиссабона, а к 16 августа она уже была в районе города Обидуш.
Уэлльсли принял решение двигаться на Лиссабон по дороге вдоль линии побережья, чтобы иметь возможность получать снабжение и подкрепления по морю. Подкрепления эти были ему обещаны: сначала должны были подойти примерно 4 тыс. чел. под командованием бригадных генералов Экланда и Анструтера, а затем около 10 тыс. чел. под командованием сэра Джона Мура. В качестве ремарки отметим, что определенные силы в британском правительстве по одним лишь им видимым причинам сомневались в способностях генерал-лейтенанта Мура, но все же согласились с его командировкой в Португалию, поставив его (и генерал-лейтенанта Уэллсли, кстати, тоже) под формальное начало коменданта Гибралтара генерал-лейтенанта Хью Далримпла.
Холл. Генерал-лейтенант сэр Джон Мур (1761–1809) Возможно, что назначение сэра Далримпла имело временный характер, что могло бы позволить талантливому Уэлльсли в достаточной степени отличиться и стать главнокомандующим, а Далримплу — спокойно вернуться в свой Гибралтар. Но уж точно оно было направлено на то, чтобы помешать сэру Джону Муру принять командование, а на случай, если с Далримплом вдруг что-либо, не дай бог, случится, был предусмотрен генерал-лейтенант сэр Гарри Бёррард в качестве второго командующего.
Эти назначения стали серьезными ударами для генералов Уэлльсли и Мура. В частности, Уэлльсли удивленно запрашивал в военном министерстве у лорда Каслри: «Буду я командовать армией или нет? Или я должен ее покинуть?». (43, с. 55)
Положение Жюно становится критическим
Сразу после получения от генерала Томьера известия о высадке английского десанта, Жюно созвал чрезвычайный военный совет, на котором присутствовали генералы Делаборд, Траво, Маргарон, Тьебо и Тавиель. Жюно выслушал всех: положение, действительно, было критическим.
В. Слоон пишет, что «положение Жюно стало при таких обстоятельствах до чрезвычайности неприятным, особенно же когда Уэлльсли, высадившись в начале августа с 14-тысячным английским отрядом близ Коруньи[4]… безотлагательно двинулся в Португалию». (20, с. 283–284)
Вскоре состоялось второе совещание, так как обстановка становилась просто ужасной. «Португалия была полностью охвачена восстанием». (61, с.179) Кроме того, поступило поразившее всех французов сообщение, что в Испании возле Бадахоса был взят в плен бригадный генерал Жан-Гаспар Рене, направлявшийся в Португалию. Ему были отрезаны уши и нос, выколоты глаза, а в завершение он был привязан к доскам и распилен надвое.
В результате совещания были приняты следующие чрезвычайные решения:
1) Подавить основные очаги восстания.
2) Собрать все французские части в Лиссабоне.
3) Оставить гарнизоны только в Элваше, Альмейде и Сетубале.
4) Собрать все оставшееся оружие и боеприпасы.
5) Испанские части под любым предлогом удалить подальше из Лиссабона.
Разбросанные по южным районам Португалии французские батальоны стали спешно группироваться вокруг Лиссабона. Отрезанными от основных сил оказались лишь гарнизоны Альмейды и Элваша, окруженные со всех сторон португальцами и поддержавшими их испанцами.
Относительно испанцев генерал Тьебо писал следующее: «С началом восстания одной из главных забот главнокомандующего стало наличие в Португалии испанских войск. Треть из них перешла на сторону врага, остальные были в основном разоружены, но операции по их разоружению могли удаваться лишь за счет хитрости или неожиданности; нельзя было оставлять на свободе тысячи людей, которые не упустили бы случая присоединиться к восставшим». (65, с. 177)
Но даже собрав все свои силы в один кулак, Жюно был не в состоянии что-либо изменить. «Жюно со своей небольшой… армией был бессилен преодолеть возраставшую с каждым часом опасность». (13, с. 556)
Его армия, большей частью состоявшая из вышедших из повиновения испанцев, частично потеряла боеспособность. Да и сам Жюно, по утверждению А. Манфреда, уже был не тот. «Кто мог узнать в этом пресыщенном, тяжеловесном человеке с расплывшимися чертами лица, небрежными жестами, равнодушным взглядом погасших глаз молодого офицера, полного жизни и отваги, именуемого в узком кругу «Жюно-буря»? А ведь прошло всего десять-двенадцать лет». (13, с. 533)
Утверждение это кажется, пожалуй, излишне категоричным. Хорошо знавший Жюно генерал Фуа характеризовал его иначе: «Доверчивый и неактивный в обычных жизненных обстоятельствах, Жюно не знал сомнений перед лицом неотвратимой и явной опасности». (45, с. 207) Действительно, в критических ситуациях Жюно всегда проявлял энергию, но в данных обстоятельствах спасти его могло только чудо.
Что, действительно, оставалось делать французам в сложившейся обстановке? Жюно принял решение атаковать и прорываться в сторону Испании. Но для этого у него было слишком мало войск, да и те разбросаны по стране. А подкрепления вся не подходили и не подходили.
Тогда он собрал в районе Торриш-Ведраша отдельные части дивизии генерала Луазона. Часть же дивизии генерала Делаборда он отправил навстречу противнику с целью задержать его продвижение, чтобы выиграть время для подтягивания других разбросанных по гарнизонам отрядов и резервов. Генерал Траво, заменивший Делаборда, с небольшим гарнизоном был оставлен в Лиссабоне, а остальная часть его дивизии — распределена в дивизию Луазона и резерв Келлерманна.
В. Слоон пишет: «Жюно, которому пришлось выступить из Лиссабона против инсургентов, предоставил управление столицей комитету, во главе которого стоял опортскии епископ. Этот прелат тотчас же обратился к Англии с просьбой о помощи. Вскоре организовались повсеместно в Португалии тайные хунты для низвержения французского ига. Англия немедленно же отвечала на просьбу португальцев о помощи присылкой войск из Ирландии и Сицилии. Самым могущественным подкреплением оказался, однако, генерал сэр Артур Уэлльсли, назначенный командовать этими войсками». (20, с. 252)
Но и самому Артуру Уэлльсли с его 15-тысячной армией нужды были подкрепления. Первые обещанные подкрепления (бригады генералов Экланда и Анструтера) давно должны были прибыть по морю из Харвича и Рамсгита соответственно, но из-за отсутствия попутного ветра находились в пути дольше, чем ожидалось.
Зададимся вопросом, а знал ли Наполеон о том, в каком положении оказалась его армия в Португалии? Однозначно ответить трудно. В те времена свежие новости из далеких стран доходили до императора с большим опозданием и были крайне противоречивы. Вот, например, что писал Наполеон генералу Коленкуру из Сен-Клу 26 августа 1808 г.: «Англичане хотят напасть на Португалию. До 15 августа ничего нового в Лиссабоне не произошло. Жюно был в хорошем положении, равно как и русская эскадра».(17)
Хотят напасть, ничего нового, в хорошем положении… И это было написано 26 августа, когда высадка английского десанта уже давно произошла, когда уже прогремели сражения при Ролиса и Вимейро, о которых мы расскажем чуть ниже, когда полстраны уже было охвачено антифранцузским восстанием. Что это? Хорошо, если просто неосведомленность. Но такая неосведомленность преступна, когда речь идет о человеке, ответственном за жизни сотен тысяч беззаветно преданных ему людей, разбросанных его же высочайшими повелениями по всему миру.
А может быть, в циничном оставлении на произвол судьбы своих экспедиционных армий (а не это ли уже произошло в Египте, происходило в Португалии и еще произойдет в России?) и заключается «фирменный стиль» Великого Императора Наполеона, для которого жизнь отдельного человека и даже тысяч человек — ничто, всего лишь строка в статистическом отчете?
Очень характерно для Наполеона его письмо тому же Коленкуру из Сен-Клу от 14 сентября 1808 г.: «До 1 сентября состоится набор 80000 рекрутов 1806, 1807, 1808 и 1809 гг. Набирать другие 80000 я подожду, посмотрю, каков будет исход событий. Последние известия из Лиссабона от 18 августа: в то время англичане, по-видимому, производили большие движения. Других сведений у меня нет».(17)
