Несколько отличаются от перечисленных 8 фамилий с неизвестными судьбами последних членов 88* . Разрушающее действие пресечения по мужской линии здесь не было столь сильным на первых порах, как в выше названных семьях. Это позволило им просуществовать вплоть до 60-х годов XVIII в. Их положение к середине века было невыдающимся, но достаточно прочным, пока живым оставалось старшее поколение. Все они в 1748 г. состояли во 2-3-й гильдиях и имели торги в разных рядах. Со смертью представителей первых двух поколений резко ухудшилось положение оставшихся членов фамилии. Купец 2-й гильдии П. И. Акишев умер в 1775 г., а его сын Василий «находится в монетном дворе пробным мастером» 89* . А. П. Гагин некоторое время после смерти отца еще продолжал иметь свой торг в крашенинном ряду, но затем потерял его и превратился в «разиощика» в суровском ряду 90* . Н. М. Михайлов после смерти отца вынужден был перейти на фабрику А. Милютина 91* . Вслед за тем как умер в 1757 г. 2-й гильдии купец В. В. Мыльников, его сын Андрей был «положен по 3-й гильдии» и находился «в работах» по серебряному мастерству 92* . Пока был жив П. Т. Хайлов (2-я гильдия), его сын Василий вместе с ним имел подряды в Адмиралтействе. После смерти отца в 1751 г. его положение ухудшилось. В 1757 г. он уже платил оклад 1 руб. 20 коп. вместо 3 руб. 60 коп., а к 1767 г. имел «пропитание работою своею» 93* . 2-й гильдии купец М. В. Шапошников 71 года в 1767 г. «в оклад за старостию не положен», а его сын Козьма, который «торг имеет на площади походя», переведен по окладу в 3-ю гильдию 94* . Последним известием о Култыгиных является окладная сказка 1766 г. 2-й гильдии купца Сергея Ивановича Култыгина с сыном Алексеем. Из нее следует, что дела самого подателя сказки не улучшались: в 1748 г. он имел оклад 2 руб. 40 коп., в 1757 г.- 1 руб. 80 коп., в 1766 г.- 1 руб. 50 коп. 95* По аналогии с предыдущими легко представить, что положение Алексея Култыгина после смерти отца, которому в 1766 г. было уже 66 лет, еще более ухудшилось, так как в дальнейшем мы не встречаем его среди московского купечества.
«Печать неизвестности» в судьбе всех перечисленных лиц, или, точнее говоря, отсутствие сведений о них после столь очевидного социально-экономического падения, не была случайной. В 3-ю и 4-ю ревизии это означало, что человек выбыл из купеческого сословия из-за несостоятельности, не имея возможности уплатить налоговую сумму, что свидетельствовало о полном крахе фамилии.
Среди всей группы выбывших из гостиной сотни родов выход только трех – Тележниковых, Коробейниковых, Вихляевых – был обусловлен причинами, характеризующими не падение, а подъем. Уже в 20-х годах они были состоятельными людьми и имели крепостных людей 96*-99* а к середине XVIII в. входили в высшую прослойку московского купечества. И.. И. Тележников являлся компанейщиком канительной фабрики и имел торг в серебряном ряду. Ф. А. Коробейников сдавал свои торги в рядах сидельцам. Оба они состояли в 1-й гильдии 100* . Позднее, в 1754 г., Ф. А. Коробейников «по желанию его» взят был в лейб-гвардии Семеновский полк и дослужился к 1763 г. до чина поручика 101* . На военную службу перешел в 1779 г. и внук И. И. Тележникова Андрей 102* . Несколько сложнее обстояло дело у Вихляевых. Сыновья числившегося в гостиной сотне в 1717 г. и умершего, очевидно, до 1725 г. Ивана Вихляева, Никита и Иван, уже в 1-ю ревизию подали отдельные сказки (причем при Иване- большом был записан их младший брат Иван-меньшой). Раздел ослабил их возможности, и к середине века они подошли купцами 2-й гильдии. Однако смерть единственного сына Никиты, Алексея, позволила Ивану Ивановичу Вихляеву соединить наследство вместе с младшим братом Иваном. Дела поправились, что позволило Вихляевым выйти в дворяне. Этого добился после смерти Ивана-большого в 1753 г. Иван-меньшой, который в 1763 г. был пожалован званием коллежского асессора. Сыновья старшего из братьев связали свою жизнь с чиновничьим сословием, перейдя на штатскую службу: Иван с 1755 г. был переводчиком в Гамбурге, а Никита с 1759 г. «при Сенате у сочинения уложения копиистом». Двое сыновей Ивана-младшего, Илья и Петр, перешли в 1756 г. на военную службу 103* .
Другая группа гостиной сотни представлена 31 родом, существовавшим до конца XVIII в. В генетическом отношении это были полнокровные фамилии с внутренним воспроизводством, позволявшим поддерживать и продолжать род. В социально-экономическом же аспекте шло их неуклонное угасание. Существенное влияние на этот процесс оказала разорительная налоговая политика правительства, которой прежде всего подверглись гости и гостиная сотня. Если в 1713 г. с них брали только «10-ю деньгу» (а с наиболее богатых и «полтинные» деньги), то в 1717 г., кроме этого, «наличные московские жители» платили еще «10-ю деньгу» «по расположению за умерших и оСкудалых». Причем размеры налога «10-й деньги» «по расположению» в 2, а то и в 3 раза были выше обычной «10-й деньги». Оклад М. Г. Еврейнова, например, в 1713 г. составил 60 руб. «10-й деньги» и 30 руб. «полтинных». В 1717 г. «10-й деньги» он платил 30 руб. да «по расположению» 92 руб. 5 денег 104* . Однако если те, кто побогаче, как Еврейновы, смогли не только устоять, но и поправить свои дела в дальнейшем, то многие фамилии тянули этот «хвост» за собой в течение всего XVIII в. Сравнивая размеры налоговых обложений 1713-1717 гг. с положением, которое занимали представители гостиной сотни, скажем, в середине века, можно проследить эту зависимость.
Как правило, в фамилиях, профессиональные занятия которых в 40-60-х годах в лучшем случае ограничивались мелочной торговлей или каким-либо «мастерством», суммы капиталов по окладам 1713-1717 гг. были ничтожны. Так, в услужении у разных купцов находились дети В. С. Алмазникова, капитал которого в 1713 г. составил 15 руб. (оклад «10-й деньги» 3 руб.). «По найму в работах» числился И. Г. Федосеев, внук Ф. Ермолина, платившего в 1713 г. с 15 руб. «10-й деньги» 3 руб. Гончарным «оконишным» и «раскрашиванием листов» мастерством промышляли Чуваевы, родоначальник которых, Сергей Дмитриевич, «оскудал» в начале века. Мелочным торгом «походя» занимались дети и внуки М. Кострикина и М. Хохликова (оклад с 5 руб. в 1713 г.- 1 руб.). Потомки Г. и С. Павловых (оклад в 1713 г. с 5 руб. капитала – 1 руб.) делали «сережные камушки», а К. Шестакова (с 15 руб.- 3 руб. «10-й деньги») -точали кушаки. Сын Ивана Воротникова (в 1717 г. «10-й деньги» 2 руб.), Василий, не имел торга, а внук завел «мастерство оловянное мелочное». Занимались «шапошным мастерством», находились в работниках или имели торг от других купцов потомки многочисленного и некогда сильного рода Боковых. Род этот утратил свои позиции в начале XVIII в. и в 1713-1717 гг. оклады его представителей не превышали 5-6 руб. (кроме Ефрема и Григория Боковых,- 40 руб., но эта линия пресеклась с их смертью) 105* .
Первые два десятилетия XVIII в. привели, таким образом, не только к утрате прежних позиций фамилиями, больше всего испытавшими на себе результаты налоговой политики, но и к их профессиональной деградации. Фактически они перестали самостоятельно выполнять основную, торговую функцию купечества и вынуждены были перейти к занятиям, характерным для мещанского сословия. Закономерным завершением этого процесса был юридический переход из купцов в мещане. Кроме 9 перечисленных, еще в 7 фамилиях 106* (Кореневы, Лепеховы, Лялины, Плетниковы, Сагайдашниковы, Стояновы, Усачевы) можно наблюдать подобную картину: представители 2-3-го поколения, не имея торгов, «пропитание имеют» тем, что нанимаются на работу «по разному мастерству» к крестьянам-промышленникам, сидельцами в лавках и разносчиками в рядах у крупных купцов, стоят «у рогаток» или в лучшем случае заводят свой собственный промысел (например, Я. А. Лепехов расписывал образцы), а вслед за этим закрепляются как мещане и юридически.
Несколько иначе обстояло дело в тех родах, чье экономическое положение в начале века было более прочным. Среди существовавших в конце XVIII в. насчитывается 6 таких фамилий: Еврейновы, Марковы, Мокеевы, Старцовы, Турчениновы, Цынбальниковы. Их оклады в 1713 г. были самыми высокими: 22-30, 60 руб. (только у Мокеевых средняя сумма – 10 руб.) 107* . Все они входили в середине века в 1-ю гильдию. Для них характерна устойчивая торговая или промышленная деятельность. По торговым делам «отлучался» в сибирские города П. А. Цынбальников, торг в пушком и суконном рядах имели Мокеевы, пороховой завод был в 1748 г. у Марковых 108* . Особенной активностью выделялись Старцовы, Турчениновы и Еврейновы. Наибольшего размаха деятельность первых достигла в первой половине и середине XVIII в. Ф. Старцов и М. Еврейнов являлись крупнейшими поставщиками астраханских товаров (шелк, кумач шемаханский, пестрядь, бязь, меха и т. д.) на Макарьевскую ярмарку в 20-х годах XVIII в.109* Они же в 1721 г. вошли в компанию заведенной в 1717 г. П. П. Шафировым и П. А. Толстым московской шелковой мануфактуры. В 1725 г. компанейщики разделились «по партиям». На фабрике Ф. Старцова работало 29 станов и 2 прядильные мельницы 110* . Впоследствии, вплоть до 50-х годов, фабрикой владел его старший сын, Иван 111* . Вероятно, вследствие болезни и раздела с младшим братом Михаилом фабрика отошла от Старцовых в 50-х годах и фамилия постепенно хиреет. Сын Ивана Федоровича, Сергей, перешел на чиновничью службу, работая в должности подканцеляриста в Петербургской таможне, а Михаил Федорович с сыном Андреем стали мещанами 112*.
