Теперь вернемся к надписи с именем Хуфу внутри Великой пирамиды, которая, как я уже отмечал выше, может дать ключ к датировке всего комплекса Гизы. Эту надпись нашли в той части пирамиды, которая прежде была замурована, и поэтому она может служить убедительным доказательством, что пирамиду построил именно Хуфу. Но не подделка ли это? Если надпись настоящая, возникает вопрос, как Хуфу сумел создать такую уникальную конструкцию. Если это фальсификация, то следует серьезно задуматься о возможном додинастическом происхождении Великой пирамиды, что подтверждает радиоуглеродный анализ.
Открыл сомнительную надпись англичанин по имени Ричард Уильям Говард Вайз (1784–1853), происходивший из обеспеченной семьи военных, из Бакингемшира. Говард Вайз уволился из британской армии в звании полковника необычно рано, в возрасте сорока одного года, прослужив около двадцати лет. Считается, что его экспедицию в Египет в 1835–1837 г. финансировала семья, но один из потомков Говарда Вайза приоткрыл завесу тайны над этой благотворительностью, заметив, что он лучше разбирался в археологии, чем в военном деле, и, более того, был «сущим наказанием для семьи»[99].
Вайз прибыл в Египет, когда ему уже исполнилось пятьдесят пять лет, и «отчаянно хотел прославиться»[100].
В феврале 1837 г. Вайз совершил свое открытие. Первое из «вспомогательных помещений» над Камерой царя в Великой пирамиде получило название камеры Дэвидсона, по имени ее первооткрывателя Натаниэля Дэвидсона, который обнаружил это помещение в 1765 г. Вайз заметил трещину в грацйтном потолке и сумел определить (по одной из вербий, просунув в трещину тростинку), что над камерой Дэвидсона есть еще одно помещение. Проделав туннель в относительно мягком известняке при помощи пороха, Вайз вскоре обнаружил четыре маленькие комнаты, похожие на камеру Дэвидсона во всех отношениях, кроме одного: там были единственные во всей Великой пирамиде надписи — в самых труднодоступных помещениях. Вайз утверждал, что во второй, четвертой и пятой камерах он нашел три надписи с именем Хуфу.
К сожалению, это «открытие» было сделано в обстоятельствах, бросавших тень подозрения на все предприятие. Во-первых, во время своей экспедиции Вайз был почти полным хозяином пирамиды, поэтому там не осуществлялся научный контроль, принятый в археологии. Как выразился Элфорд, «абсолютно ничто не могло помешать Вайзу совершить подлог»[101]. Аргументы в пользу фальсификации довольно убедительны:
• Все камеры, открытые Вайзом, содержали надписи, тогда как в камере Дэвидсона надписей нет.
• Надписи были обнаружены на всех стенах, кроме восточных, через которые был пробит туннель — это обстоятельство, удивившее Элфорда и автора этой книги, слишком удобно, чтобы быть правдой.
• В экспедиционных дневниках Вайза присутствует манипуляция с датами, относящимися к находке вне пирамиды камня с именем Хуфу — его якобы нашли после, а не до того, как Вайз обнаружил надписи в камерах.
• Оригиналы дневников Вайза исчезли, и поэтому проверить манипуляцию с датами не представляется возможным[102].
И наконец, следует учитывать один важный факт. Египетские власти упорно отказываются проводить радиоуглеродный анализ краски, которой сделаны надписи. Такая проверка может однозначно ответить на вопрос, являются ли надписи Вайза фальсификацией.
Принимая во внимание все эти обстоятельства, а также датировку, приведенную в книге «Звезда Смерти Гизы» и в работах других авторов, я невольно прихожу к выводу, что надписи Вайза — это подделка. Но зачем Вайзу был нужен этот чудовищный обман, введший в заблуждение и археологию, и историографию? Ключ не только к этой загадке, но и к ответу на вопрос, кому был выгоден такой обман, может дать последующая успешная карьера Вайза.
И наконец, мы должны задаться вопросом, был ли Говард Вайз независимым исследователем или он работал на британское правительство. Очень подозрительно, что Вайз, вышедший в отставку (с половинной пенсией) в 1825 г., 10 января 1837 г. во время трехмесячной отлучки из Гизы вдруг получил звание полковника британской армии. Не менее подозрительно, что 9 ноября 1846 г. ему присваивают звание генерал-майора — несмотря на то, что он в отставке уже в течение 21 года. Невольно задаешь себе вопрос, не работал ли Говард Вайз на британские секретные службы, а если это действительно так, то зачем разведка добивалась того, чтобы Великую пирамиду прочно связали с именем Хуфу[103]?
И действительно, зачем? Следует, однако, вспомнить, что британские секретные службы — особенно в тот период — представляли собой средоточие масонов и других эзотерических сообществ, причем такое положение сложилось еще во времена формирования самых первых секретных служб, связанных с именами сэра Фрэнсиса Уолсингема и Джона Ди, в эпоху правления Елизаветы I и Иакова I.
Но зачем масонам приписывать строительство этого сооружения Хуфу? На этот вопрос есть два правдоподобных ответа. Либо они хотели укрепить связь между Древним Египтом и квазиегипетскими масонскими доктринами и традициями, или они пытались отвлечь внимание от чего-то еще, что они не хотели делать достоянием широкой публики, например древней науки и технологии, знаниями о которых они могли обладать.
Как бы то ни было, предположение о связи Говарда Вайза с секретными намерениями тайных обществ и правительственных структур высказывалось и раньше. Вайз был одним из многих, начиная с Ньютона — члена Королевского общества — и современника Вайза Наполеона Бонапарта, и заканчивая многими современными исследователями с сомнительными связями и целями, о которых будет рассказано в следующей главе. «Открытия» Вайза находятся на зыбкой грани между официальными экзотерическими и тайными эзотерическими исследованиями Великой пирамиды.
История научного интереса к пирамиде начинается после эпохи Возрождения, и ярким примером этого интереса может служить увлечение сэра Исаака Ньютона, о котором было хорошо известно. Другие ученые тоже внесли значительный вклад в выявление огромного количества математических и физических совпадений, которые содержала пирамида. Так, молодой математик и астроном Джон Гривс, выпускник оксфордского университета, в 1638 г. начал собирать данные для определения истинных размеров Земли. Это не было просто увлечением или чисто абстрактной задачей. После открытия Нового Света и всплеска империалистических настроений среди европейских держав огромное значение стали придавать навигации, особенно составлению точных и подробных карт. Это был вопрос национальной безопасности, тем более для Англии.
Путь к возможному решению был предложен Джироламо Кардано, выдающимся миланским физиком и математиком начала XVI века, близким другом Леонардо да Винчи, утверждавшим, что современная наука существовала еще до греков. Кардано предположил, что длина одного градуса земного меридиана (причем гораздо точнее, чем Эратосфену, Птолемею или аль-Мамуну) была известна еще за сотни или даже тысячи лет до Александрийской школы, и что искать это значение нужно в Египте. Пифагору приписывали утверждение, что древняя система мер была позаимствована у египтян, которые, в свою очередь, скопировали ее с неизменного природного образца. Поэтому пирамиды могли быть построены для того, чтобы сохранить размеры Земли и установить неизменный стандарт линейных измерений[104].
Обратите внимание, о чем говорили ученые эпохи Возрождения: пирамиды, особенно Великая пирамида, были построены как аналоги или уменьшенные макеты самой Земли. Их построили, придерживаясь гармонических соотношений. Если бы ученые того времени были знакомы с этим термином, они могли бы сказать, что великая пирамида представляет собой аналоговый компьютер. Значение возможной «компьютерной» функции для гипотезы о пирамиде как оружии будет рассматриваться в третьей части данной книги.
Почти все, с чем сталкивался Гривс в своем исследовании, «казалось ему загадкой», однако он, будучи хорошим ученым, тщательно собирал данные и публиковал результаты. Кроме того, он сделал одно из первых открытий, впоследствии подтвержденное другими исследователями, которые вошли внутрь пирамиды, — открытие, указывавшее на то, что пирамида была машиной, хотя сам Гривс, по всей видимости, не догадывался об этом.
Войдя в пирамиду и начав спуск по наклонному коридору, он был атакован полчищем летучих мышей, «уродливых и огромных, длиной больше фута», и поэтому решил отогнать животных выстрелом из пистолета. К его удивлению, «в ограниченном пространстве прохода выстрелы реверберировали, как пушечная канонада»[105].
