28
Приезд германской миссии — КГ, 10 августа 1918. Именно в эти дни распространились слухи о предстоящем захвате немцами Петрограда. 16 августа в одной из публикаций появилось даже сообщение о том, что 12 августа из Финляндии в Петроград был введен батальон германской пехоты, а сам Петроград станет германской базой для действий против союзников и чехословаков (АИГН, 784/7. Информационный листок, № 2. Пятница, 16 августа 1918, с. 1, статьи «На русских фронтах. Движение англичан» и «Оккупация Петрограда»).
Там же, статья «Отъезд посольств».
Там же, Отъезд консулов держав Согласия.
Там же, 3,22 августа 1918, с. 2, статья «Политическое положение».
Гофман. Война упущенных возможностей, с. 197-198.
AT, T-3755. Эдуард Бернштейн. Германская революция, с. 4.
AT, T-3742. Троцкий, т. 17, с. 569.
КГ, № 143, 12 августа 1918, с. 2.
«Родственники наших военнопленных, находящихся в Германии, — писала одна из газет, — посылают маленькими посылками нашим заброшенным и голодающим пленным немного сухарей, кусочки мыла, полуфунты сахару [...]. Этих посылок, присланных со всех концов России, собралось около 30 вагонов. Наших военнопленных в Германии около полутора миллиона человек. Все они голодают и находятся в самом отчаянном положении, гораздо худшем, чем даже мы здесь, в голодающем Петрограде. Как ни трудно наше положение, но мы не имеем права украсть у голодного русского пленного тот сухарь, который ему посылает его мать [...] А между тем (...) подбивают рабочих именно к такому подлому поступку. Месяца полтора тому назад была уже в Петрограде такая же история с поездом, отправлявшимся для военнопленных. Распространяют подлую сказку, будто в Германию отправляются сотни вагонов с мукой, сахаром, крупой и другими съестными припасами. Все это подлая ложь [...]. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов». (К рабочим Петрограда — КГ, 10 августа 1918, с. 2.) «Это уже не в первый раз. Уже был случай, когда поезд с посылками для военнопленных был возвращен обратно. [...] Распустили слух, что советская власть отправляет немцам хлеб. [...] В результате, наши голодные братья страдальцы-военнопленные остались голодными на несколько лишних дней. Если в чем-либо можно упрекнуть советскую власть, так это в том, что слишком мало посылают военнопленным [...] мученикам проклятой империалистической бойни» (Хлеб в Германию — там же).
«В последнее время распространилась масса нелепых слухов о поездах со всякого рода сухарями и т. д., — указал Зорин на заседании Петросовета. — На наших вокзалах (Финляндском и некоторых других) в поездах находится до 237.000 штук посылок весом до 67.000 пудов, адресованных для наших военнопленных в Германии [...]. В этих посылках находятся сухари, мыло, белье и т. п. Мы вынуждены их поставить под надежную охрану, так как у многих проявляется стремление к ограблению их. Если отправить эти посылки по назначению, то вряд ли хоть одна из них уцелеет, так как они будут следовать через голодающие местности и, безусловно, будут разграблены. Поэтому мы содержимое этих посылок решили взять на учет и распределить между петроградскими рабочими. Нам, конечно, стыдно было это делать, но мы сумеем сторицею отплатить нашим товарищам военнопленным и они нам простят это» (Заседание Петроградского совета. Продолжение отчета о заседании 11 августа. Сообщение т. Зорина о посылках для военнопленных. — КГ, № 143, 12 августа 1918, с. 3.) КГ, 27 августа 1918, № 178.
«Украинское восстание разгорается, — писала газета. — Его уже не может замалчивать даже немецкая империалистическая печать. Повсюду происходят ожесточенные битвы. Повстанцами берутся целые города. Украина пылает. [...] Оккупационные войска австрийского императора начинают переходить на сторону восставших украинских крестьян. В подольской губернии австрийские солдаты, посланные для усмирения крестьян, присоединились к этим крестьянам. [...] В Галиции, родственной Украине австрийской провинции, уже поднялось крестьянство. Не будет ничего удивительного в том, что движение украинских крестьян сольется с движением крестьян галицийских. Уже и сейчас фактически срыты границы между «самостоятельной» Украиной и Австро-Венгрией. Но если это, с одной стороны, означает порабощение Украины, то с другой это облегчает «соединение усилий» народов обеих стран. Австрийские войска переходят на сторону революции. Международное восстание надвигается» (Интернационализация революции — КГ, 27 августа 1918, № 178). «Страшное впечатление производит сейчас Польша [...]. Немцы ограбили всю страну дочиста [...]. Недовольство и отчаяние народа страшное [...] Германские солдаты в Польше занимаются грабежом и торговлей. Они говорят: в Польше плохо, но в Германии еще хуже, нам скоро — конец. Не лучше, если не хуже, дела и в Галиции. [...] Вся Галиция в голодных восстаниях. Через месяц-два там [начнется] небывалый голод. В городах нет даже того благополучия, что в Польше. Краков и Львов, например, 32 дня не получали ни крошки хлеба и не будут получать. [...] Если бы не работа пулеметов, вся Австрия уже давно горела бы в огне революции» (В Польше и Галиции — КГ, 27 августа 1918, № 178). «Австро-Венгрии, по-видимому, суждено быть второй после России страной, в которой война окончится революцией. Атмосфера в ней накалена до последней степени. Германия также охвачена полосой всеобщих забастовок, к которым присоединяются выступления воинских частей, отказывающихся идти в бой» (Рост революционного движения на Западе — там же).
Против немцев (и большевиков) на Украине боролись также эсеры. В отчете о своей деятельности они, в частности, писали: «Деятельность в областной украинской военной комиссии эсеров, работавшей по созданию добровольческих противобольшевист-ских отрядов, приняла широкий и планомерный характер только после оккупации Украины германскими войсками, когда вся задача военной комиссии вырисовывалась в формулу: борьба с германскими властями. Эта борьба выразилась [в]: 1) организации активного железнодорожного саботажа: за июнь и июль было испорчено агентами военной комиссии свыше 200 паровозов. Произведено около [неразборчиво] крушений германских воинских поездов. Оказана энергичная поддержка руководительством железнодорожной забастовки. 2) Произведена спланировка всех крупных железнодорожных мостов. 3) Организован военный штаб из опытных офицеров. 4) Произведен ряд взрывов: одесский взрыв, пожар аэропланного завода и т.д. — дело агентов военной комиссии. 5) Пропаганда среди крестьян против отдачи хлеба германцам и руководство крестьянскими вооруженными отрядами. 6) Разведывательную деятельность приходилось вести в очень ограниченном размере [...]. Некоторые сведения, добытые агентами военной комиссии, были переданы союзным миссиям» (Владимирова. «Работа» эсеров в 1918 году,с. 168,173).
«Грандиозная забастовка углекопов в Германии. Бастует 400.000 рабочих, — писала газета, — [...] несмотря на призывы вождей, забастовка разразилась» и «разрастается». Одновременно появлялись сообщения (заведомо вымышленные) о том, что ленинская брестская политика приносит экономические выгоды. Так, было опубликовано сообщение о прибытии в Петроград транспорта «каменного угля из Германии в 10 тысяч тонн» и об ожидаемом прибытии «новых грузов угля» (КГ, 27 августа 1918, № 178).
«Наблюдается революционизирование масс и в cfptanax наших недавних союзников — Англии и Франции; — писала газета, — положение Италии очень близко напоминает положение ее старого противника — Австрии, положение в Испании ухудшается с каждым днем; та же картина общей усталости наблюдается и в нейтральных странах» (Рост революционного движения на Западе— там же).
АИГН, 784/7. Информационный листок, № 3. 22 августа 1918, с. 2, статья «Политическое положение».
«Поражение Германии имело и отрицательные последствия для советской России, — пишут авторы биографии Чичерина. — Оно покончило с разделением капиталистического мира на две воюющие коалиции. Теперь Антанта могла бросить против страны Советов все свои силы» (Горохов и др Чичерин — дипломат ленинской школы, с. 100-101).
