крестьянство, включая и прослойку бондов, сохранивших право собственности на свои участки, подвергалось эксплуатации со стороны господствующего класса либо через посредство государства, либо при его содействии.
Вновь подчеркну: было бы неправильно недооценивать различия между теми формами феодальной зависимости крестьян, которые существовали в других странах Европы, и обнаруженными нами формами зависимости крестьян в Норвегии. Но мне представляется, что эти различия заключались не только и не столько в степени развитости феодализма («развитой», «классический» феодализм на Западе и «недоразвитый» феодализм на Севере), сколько в специфичности, своеобразии феодализма, которые определялись отмеченными выше причинами. Мне не кажется плодотворным представление о феодализме франкском, на базе которого развился феодализм Франции, Германии и некоторых других западноевропейских стран, как классическом, как своего рода «идеальном типе» феодализма. В науке существует такое представление. Исходя из него, как бы «примеряют» феодальные отношения в других странах, не подходящие под «эталон», и заключают о недоразвитости, незавершенности феодального строя этих стран. Социальный строй скандинавских стран в Средние века не отвечает полностью абстрактно-логическому понятию феодализма. Но, повторяю, с точки зрения изучения конкретного исторического процесса мне представляется более плодотворным говорить о разных типах феодального развития, обусловивших возникновение различных систем феодальной организации. Одним из таких типов и является тот, к которому относится феодальный строй средневековой Норвегии. Нельзя с полной уверенностью сказать, ограничивается ли этот тип феодализма только скандинавскими странами, во всяком случае некоторые черты, ему присущие, нетрудно обнаружить далеко за их пределами2525
1 Подробнее см.: А.Я. Гуревич. Некоторые спорные вопросы социально-экономического развития средневековой Норвегии. «Вопросы истории», 1959, № 2, стр. 114, след.
2 См. критику этих взглядов в статье С. Пекарчика. К вопросу о сложении феодализма в Швеции (до конца XIII в.). «Скандинавский сборник», VI, стр. 7, след.; сравн.: 5. Piekarczyk. Studia nad rozwojein struktury, spoteczno-gospodarczej wczesnosredniowiecznej Szwecji. Warszawa, 1962, стр. 8. след. Однако в некоторых новых работах западноевропейских историков подчеркиваются тенденции феодального развития в скандинавских странах, в частности в Швеции в указанный период. C.G. Andrae. Kyrka och frälse i Sverige under aldre medeltid. Uppsala, 1960, стр. 248; J. Rosén. Svcnsk historia, 1. Stockholm, 1962, стр. 164—166; F. Rück. Tausendjähriges Schweden. Stuttgart, 1956 (2. Aufl.), стр. 43—45.
3 История средних веков, т. I, Μ., 1952, стр. 497—500; В.Ф. Семенов. История средних веков, Μ., 1956, стр. 281—282.
4 См.: А.Я. Гуревич. Норвежские лейлендинги в X—XII вв. (К вопросу о феодальнозависимом крестьянстве в Норвегии). «Скандинавский сборник», VII, 1963, стр. 7, след.
5 Kulturhistorisk leksikon for nordisk middclaldcr, Bd. VII. Kobcnhavn, 1962, s. v. «Jordc-jcndom».
6 J.E. Sars. Udsigt over den norske Historie. 1—IV. Christiania, 1873—1891.
7 H. Koht. Innhogg og utsyn i norsk historic. Kristiania, 1921; Norsk bondercising. Fyrcbuing til bondepolitikken. Oslo, 1926; Pâ leit etter liner i historia. Oslo, 1953; Fra norsk midalder. Bergen, 1959: Edv. Bull. Folk og kirke i middelalderen. Studier til Norgcs historie. Kristiania og Kobcnhavn, 1912; Det norske folks liv og historic gjennem tidcnc. Bd. II. Oslo, 1931; J. Schreiner. Olav den Heilige og Norges samling. Oslo, 1929; Kongemakt og lendmenn i Norge i det 12. ärhundre. «Scandia», Bd. IX, 1936; Gammelt og nytt syn pâ norske middelaldershistorie. «Historisk tidsskrift». Kobenhavn, 10. R., 5. Bd., 1940; A. Holmsen. Norges historie, I. Bd. Oslo, 1939; Problemer i norsk jordeiendomshistorie, «Historisk tidsskrift», Oslo, 34. bd., 1947; H. Bjorkvik og A. Holmsen. Hvem cide jorda i den garnie lcilendingstida? «Heimen», Bd. IX, H. 2, 3, 5, 6, 9, 11, 12, 1952—1954.
s К. Маркс. Капитал, т. Ill, 1953, стр. 803; В.И. Ленин. Соч., изд. 4-е, т. 3, стр. 159.
9 Отсутствие деревенских поселений отнюдь не исключало, однако, существования общины, распоряжавшейся в Норвегии прежде всего пастбищами и другими угодьями. А.Я. Гуревич. Норвежская община в раннее средневековье. Сб. «Средние века», вып. XI, 1958.
10 С. Пекарчик («К вопросу о сложении феодализма в Швеции», стр. 27, след.; Studia, глава III) высказывает мысль о том, что рабство имело чуть ли не основное значение в становлении феодальных отношений в Швеции. Не отрицая роли патриархального рабства в этом процессе, я хотел бы все же предостеречь против ее преувеличения. Дело в том, что мы не только лишены данных о численности рабов, но и вряд ли можем представить себе ведение крупных хозяйств преимущественно силами несвободных. Ср.: С.G. Andræ. Указ, соч., стр. 95. Главное же — необходимо изучить реальное положение несвободных, ибо несомненно, что оно существенно изменялось в течение этого периода.
11 В этой связи считаю необходимым отвести, как не кажущиеся мне убедительными, возражения С. Пекарчика («К вопросу о сложении феодализма в Швеции», стр. 19—20 и примеч. 59; ср.: S. Piekarczyk. Studia, стр. 41) против предложенной мною интерпретации института одаля (А.Я. Гуревич. Большая семья в Северо-Западной Норвегии в раннее средневековье. Сб. «Средние века», вып. VIII, 1956; ср. Архаические формы землевладения в Юго-Западной Норвегии в VIIІ—Х вв. «Ученые записки Калининского Гос пединститута им. Калинина, т. 26. Кафедра истории, Калинин, 1962). С. Пекарчик, по-видимому, считает невозможным ретроспективное изучение записей обычного права Норвегии XII и ХШ вв. для реконструкции ранней стадии отношений земельной собственности, отрицает существование домовых общин и склонен видеть в одале частную собственность. Он, однако, упускает из виду решающее, на мой взгляд, обстоятельство: одаль выступает в норвежских судебниках в непосредственной связи с большой семьей, которая, вопреки мнению Пекарчика, не может в этот период быть принята за «вторичное» явление (т.е. за разросшуюся малую семью), ибо она еще не выделилась окончательно из более широкого родового коллектива, что я и стремился продемонстрировать. Не могу принять и упрека Пекарчика относительно якобы неосторожной интерпретации мною в этой связи соответствующих титулов «Законов Фростатинга», упоминающих уже крупных земельных собственников. Я отнюдь не склонен к одностороннему анализу этих постановлений и писал в упоминаемом моим оппонентом месте о том, что их содержание, «вне всякого сомнения, обусловлено развитием крупной собственности, что сказалось и на интересующем нас постановлении о разделе земли, где также упоминается управляющий, который производит раздел в интересах собственника. Но описываемая здесь процедура раздела, несмотря на позднейшую редакцию, в которой дошло это постановление, имеет достаточно архаических признаков для того, чтобы отнести ее к очень раннему времени» (сб. «Средние века», вып. VIII, стр. 85). Сравн. там же, стр. 94—95, а также «Ученые записки Калининского Госпединститута», т. 26, стр.
