великый Василий Дмитриевич, и взя Нижний Новгород, и пойма князи и княгыни
в таль; а князь Семен бежа в орду». В данном случае Сарай даже обозначен как место, которое защищало от захвата в заложники самих русских князей. Новгородская вторая летопись. С. 385.
Dahlmann. Sibirien. S. 41; Forsyth. A History of the Peoples of Siberia. Р. 28 f., 41; История Сибири с древнейших времен. Т. 1. С. 368–370.
Устюжский летописный свод (Архангелогородский летописец). М.; Л., 1950. С. 86, 94, 95.
Как правило, в российском контексте заложник в отличие от пленника считался только временно удерживаемым человеческим залогом. Согласно предписаниям царского правительства их хорошо содержали и регулярно обменивали. В источниках между заложником (аманаты) и пленником (полоны, в отношениях с Крымских ханством ясыри) проводится четкое различие, как концептуальное, так и понятийное. Однако был возможен плавный переход из одного статуса в другой, когда, например, заложник без согласия предоставившей заложника стороны становился или объявлялся пленником. Так, Москва приказала воеводе в Терске перевести Алегука, сына кабардинского князя, по причине «неверности» его отца из заложников (аманатный двор) в тюрьму. При этом речь шла о мерах вследствие так называемой порчи заложника, которые вступали в силу, если с точки зрения того, кто удерживал заложника, обязательства стороны, предоставившей заложника, не выполнялись. Грамота из Посольского приказа терскому воеводе <…> // КабРО. Т. 1. № 129 (26.07.1641). С. 200–202; Khodarkovsky. Russia’s Steppe Frontier. Р. 54 f. — Другие примеры из XVIII века, демонстрирующие разницу между заложником и пленником: о башкире Юкаеве — «которого отец здесь в аманатах и брат в полону». Сказка переводчика И. Г. Дуракова в канцелярию Главного правления казанских и сибирских казенных заводов <…> // МпиБ. Т. 6. № 89 (28.04.1736). С. 163–164, здесь с. 164. — Другой пример: Протокольная запись переговоров начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева с ханом Абулхаиром <…> // КРО. Т. 1. № 96 (22.09.1742). С. 229–253, здесь с. 248.
Это с очевидностью следует не только из изученных автором источников, но и из данных, приведенных в статье «таль» в соответствующем словаре. Словарь русского языка XI–XVII вв. Т. 29. С. 210.
«Югорская земля» — собирательное название для ареала расселения ханты, манси и других малых неславянских групп. Устюжский летописный свод. С. 86. — Тот же порядок действий имел место, когда Иван III в 1483 году успешно сражался с вогульскими князьями Юмшаном и Каплой, сибирским «князем» Лятиком Югорским, югорским «князем» Пыткеем и югорским «великим князем» Молданом, которых в итоге привез Москву и обязал платить дань — также без требования о предоставлении заложников. Устюжский летописный свод. С. 95.
Летописец начала царства // ПСРЛ. Т. 29. М., 1965. С. 62–63 (1550).
Лебедевская летопись // ПСРЛ. Т. 29. М., 1965. С. 233 (1555). — Отныне он также включил в список своих титулов дополнительный титул «Всея Сибирской земли повелитель», хотя данническая зависимость в 1563 году была приостановлена ханом Кучумом и снова восстановлена только после российского завоевания в 1580‐х годах. Kämpfer, Stökl. Rußland an der Schwelle zur Neuzeit. S. 897.
Лебедевская летопись // ПСРЛ. Т. 29. М., 1965. С. 240 (1554). — О деталях черкесских дипломатических миссий см.: Бгажноков, Дхамихов. Темрюк Идаров и военно-политический союз Кабарды и России.
В отсутствие свидетельств о принесенной присяге в историографии остается спорным вопрос, можно ли говорить о событии 1557 года как о «вступлении» в царское подданство (с точки зрения московской стороны) или не может ли это быть справедливым для присяги, принесенной не ранее 1588 года. С точки зрения кабардинских князей, в 1550‐х годах речь шла только о военном союзе с царем и в конце 1580‐х годов о номинальном признании иерархического «старшинства» царя над местными князьями. Это признание, по мнению кабардинской стороны, в зависимости от соотношения сил могло быть изменено в пользу крымского ханства. Только в XVIII веке началось систематическое продвижение Московского царства на Северном Кавказе. Окончательное вхождение Кабарды в русское подданство, по мнению В. В. Трепавлова, состоялось только в XIX веке. Трепавлов. «Белый царь». С. 185 и далее; Он же. «Шертные» договоры. С. 28–30; Он же. Присоединение народов к России. С. 198–205; Он же. Добровольное вхождение. — О дискуссии: Бгажноков, Дхамихов. Темрюк Идаров и военно-политический союз Кабарды и России. С. 54–75; История народов Северного Кавказа. С. 334–335; Кушева. Политика русского государства; Она же. Народы Северного Кавказа. С. 232–272. — Подробнее о проблеме российского подданства в гл. 2. — Положение «старшего князя» среди кабардинских князей, вероятно, сравнимо с положением великого князя среди русских княжеств. Он избирался собранием представителей всех входящих княжеств, называемым хаса. Озова. Институт аманатства в Кабарде. С. 63.
Дополнения к Никоновской летописи // ПСРЛ. Т. 13. СПб., 1904. Ч. 2. С. 371 (1564).
Озова. Институт аманатства в Кабарде. С. 58 и далее; Кокиев. Методы колониальной политики. С. 75–121; Он же. Русско-кабардинские отношения. С. 184–193.
Патриаршая или Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 13. СПб., 1904. Ч. 1. С. 284 (1557); Дополнения к Никоновской летописи // ПСРЛ. Т. 13. СПб., 1904. Ч. 2. С. 312–313 (1559).
Среди них — младший из четырех сыновей Темрюка Идаровича, Солтан. Он был крещен после приезда под именем Михаил Черкасский (Черкасский — для обозначения его родины), получил хорошее образование и в 1559 году начал военную службу в южных пограничных областях Московского государства. В возрасте около 30 лет он первым среди кабардинских князей получил титул боярина и занял при дворе видное положение. Мальбахов, Дзамихов. Кабарда во взаимоотношениях России с Кавказом. С. 35–36. — Младший брат Темрюка Идаровича, Камбулат, прибыл в 1578 году в Москву с посольством и оставил тут на службе своего сына Карасая. Карасай был наречен при крещении Борисом Камбулатовичем Черкасским, получил влиятельную должность на южной границе царства, был пожалован титулом боярина в 1592 году и приобрел славу одного из значительнейших российских военачальников своего времени. Подробнее обо всех «черкасских князьях», которые использовали этот новый институт выезда до XVIII века: Дзамихов. «В службе и обороне…». С. 169–224, о Михаиле (Солтане) Темрюковиче —
