Домокуров пожал плечами.
- Во-первых, - ответил он, - Федор Антонович не слепой, а лишь с больными глазами. Во-вторых...
- А во-вторых, - гневно перебила девушка, - для тебя железо важнее людей! Я уже не раз это замечала... - И она отвернувшись заплакала.
Домокуров растерялся. Тронул ее сзади за плечи, успокаивая. Но она сбросила его руки, не пожелала и разговаривать.
Когда шоферы объявили, что можно ехать, Дуняша села в машину к Быкову.
Домокуров пошел в другую машину.
* * *
Профессор Фатеев пожелал войти в броневик через дверцу. Слесарь и кузнец немало повозились, пуская в дело молотки и зубила. Наконец дверца, рассыпая ржавчину, открылась.
- Пожалуйста, профессор, - расступились рабочие, - делайте вашу консультацию.
Поставив ногу на приступок, Лев Галактионович многозначительно глянул на Домокурова: не упустите, мол, примету.
Попав внутрь, он принялся ощупывать руль. Потом перебрался к рулю заднего управления. Достал из кармана электрический фонарик и вложил Домокурову в руку:
- Сюда посветите... Теперь сюда... С этого боку... Попрошу снизу...
Временами он даже лупу наставлял, что-то разглядывая.
Но вот профессор сидит, отдыхая, на пеньке.
Домокуров старается выглядеть спокойным. Рабочие притихли... Все ожидают приговора броневику.
- В общем... - старик обвел глазами слушателей, - и я допускаю, что это моя работа, выполненная в манеже в пятнадцатом году. Особенность конструкции управления - двойной руль - налицо. Так что вполне вероятно, что перед нами броневик "Двойка".
Домокуров извлек из захваченного с собой портфеля лист плотной бумаги с заранее подготовленным текстом. Протянул профессору.
Лев Галактионович надел очки, стал читать.
Домокуров свинтил авторучку.
Но старик не спешил взять ее. Размышляя, уткнул нос в бороду.
- Подписать акт... - Он усмехнулся. - Гм... Дать броневику путевку, так сказать, в пантеон Октябрьской революции. Признать за ним право на вечность... А не поспешно ли это будет? Латиняне, друг мой, говаривали: "Festina lente". Иными словами - излишняя торопливость только вредит делу.
И старик возвратил Сергею неподписанный акт.
* * *
Обследовали броневик старые военные, после чего схватились спорить между собой, но ни тот, ни другой акт не подписал.
Домокуров обернулся к Быкову, стараясь выглядеть бравым, пригласил его к броневику. Но тот развлекался с Дуняшей: шарил вокруг тростью, отыскивая грибы. У него, видать, уже выработалось обостренное, как у слепого, чувство осязания. Кончиком трости он почти безошибочно обнаруживал в траве рыжики. Дуняша похваливала его и собирала грибы в кузовок. И оба, смеясь, радовались удачам. Дуняша добровольно взяла на себя роль поводыря при Быкове. Домокуров видел, как она, велев Федору Антоновичу опираться на нее, подставила спину и помогла ему спуститься в овраг. Чувство обиды на подругу поднялось в нем, и он больше не стал звать Быкова. Потребовал его к броневику товарищ Штин из штаба.
Быков, доверяя не столько своим глазам, сколько рукам, быстро и сноровисто обследовал и корпус броневика, и сорвавшиеся с него башни, после чего, отстранив руку Домокурова с заготовленным актом, буркнул:
- Не он!
А Штину объявил, что у "Двойки" расположение башен было диагональным, что способствовало широкому сектору обстрела, а здесь башни стояли рядом "как близнецы-грибочки", усмехнулся старый красногвардеец.
* * *
Когда комиссия возвратилась в Ленинград и начался оживленный обмен мнениями о совершенной поездке, Домокуров заставил себя заговорить с Быковым.
- Федор Антонович, что же это за путаница с броневиками? Пойдешь в утильконтору - покажут график: "Старые броневики полностью сданы в лом". Пойдешь в лес - наткнешься на старый броневик... Как решить головоломку?
- А никакой тут головоломки, - сказал Быков. - Что воинские части списали, то утильщики себе и записали в план выполнения и перевыполнения. Или, думаешь, по оврагам лазят, пачкаются да одежду рвут в поисках лома? Черта с два! Они, как воробьи, поближе к населенным пунктам свое поклевывают.
- А если, - продолжал Домокуров, - и ленинский списан?
- Не было этого, - сказал Быков. - Знают меня в броневых частях. Когда началось списание, я у них в комиссиях участвовал. Уж ленинского броневика, не бойся, не проворонил бы!
Домокуров, успокаиваясь, крепко пожал красногвардейцу руку. Целеустремленный, несокрушимой воли человек - стыдно на такого сердиться...
* * *
Всякому делу учит опыт. И теперь, на втором году рабочего поиска, каждый рабочий парень, прежде чем встать в заводскую группу искателей, непременно забежит в столярку. Смастерит себе легкое древко, а кузнец насадит на древко железный наконечник. И название этой невоенной пике дали свое, особое: щуп.
Мало ведь пройти по лесу. Это еще не обследование. На пути холмы и кручи, в низинах скопления перегноя, а сквозь землю не видать.
Маршруты поисковых групп удалялись от Ленинграда, расходились вширь; искали броневик рабочие, студенты, школьники.
Щупы вонзались в землю, и под их острием временами позвякивал металл. По большей части наталкивались на хозяйственную рухлядь. Но случалось, находили и захороненные временем стволы пушек, лафеты, зарядные ящики и более мелкое, поломанное в боях вооружение гражданской войны, а порой и петровских времен - русское и шведское.
Самые бойкие и пронырливые уполномоченные - чугуновские "пинкертоны" не подняли бы столько бросового металла, сколько доставлял государственному плану этот людской муравейник.
Однако, кроме лома, - ничего...
* * *
Веер, обозначивший на карте в штабе зону поисков, заметно расширился. Появилось и много новых значков: почин кировцев на дальний поиск по стране нашел оживленный отклик.
Там и тут, на разных широтах и долготах стали возникать и отправляться в поход за броневиком местные поисковые группы.
Федор Антонович Быков не пошел с копьем за город. Он остался верным себе - продолжал поиски в Ленинграде, действуя строго по квадратам. Вокруг него сложилась шумная ребячья армия.
Школьные каникулы - когда-то они еще будут!
Когда школьники узнали, что руководит ими бывший красногвардеец, ветеран Октября, восторгам не было угомону.
Музей Ленина предоставил Быкову для встречи с ребятами один из лучших залов Мраморного дворца, он так и назывался - Мраморным.
Строитель дворца, архитектор Ринальди (конец XVIII), получил от Екатерины II предписание: украсить главный зал дворца мрамором всех существующих в природе пород. На зависть владыкам и европейских, и азиатских государств!
Золотисто-желтые, как бы непрестанно озаренные солнцем, наличники дверей и окон. Розовые, словно в отсветах утренней зари, пилястры. Розовый же, но впадающий в коричневую дымку, будто задетый облачком, фриз под потолком, над верхним светом зала. Болотистого оттенка панели и бледно-серые, обрамляющие их полукружия... Мрамор синий, как море в ветреный день. Такой же мрамор, но еще более голубого тона: жди на море бури. Но буря не успела разыграться - ударил мороз и накрыл зловещую синеву струйками снега... А кто видел зеленый мрамор или зеленый с черно-белой искрой?..
Так возник Мраморный зал.
* * *
В этом прекрасном зале и состоялась встреча бывшего красногвардейца со школьниками.
- Федор Антонович, а вы видели Ленина?
И Быков в ответ на многочисленные вопросы рассказал ребятам про случай в карауле.
Смольный, 1917 год, осень. Из теплого караульного помещения вышел солдат Быков, чтобы проверить посты. Ночь звездная. Уже прихватывал морозец.
Глядит солдат - нет дежурного броневика. Там, где стоять бы ему, свободное место, уже и следы от колес припорошены снегом.
Броневик в самоволке... Это же чрезвычайное происшествие! Даже прознобило солдата: ну и влетит же ему от коменданта, товарища Антонова-Овсеенко!
Он к кострам - к одному, к другому. У костров рабочие с винтовками. Ведут степенные беседы. И стыдно Быкову, военному, спросить у гражданских: "Не видали ли удравший броневик?"
Долетели до него слова:
- Ночь уж за полночь переломилась... Большая медведица во-он уж где. А у Ильича все еще светится окошко. Никак ему от стола не отступиться. Зато уж и дело не упустит, что касается революции.
Быков поспешил обратно в караульное помещение - и к листу с расписанием дежурств. Кто же в самоволке?
Оказалось: "Рюрик".
Вскипел, выругался. Самые беспощадные кары для самовольщика пришли на ум. Ничего не оставалось, однако, как вызвать на пост другой броневик, вне очереди, и он окликнул связиста:
- Заводи мотоцикл, а я сейчас, минутку. Малость продрог что-то... - Не признался, что его трясет с перепугу.
Получил он из медного куба от Саввишны кружку кипятку.
Жестяная кружечка... Подержишь ее в ладонях - и согреваются онемевшие пальцы; подышишь горячим паром - отойдут нос и губы; а уж как хлебнешь кипяточку - тут и весь оттаешь и на душе просветлеет. Опять же бравый солдат!
