Ознакомительная версия.
В конце 1956 г. Хрущёв определился, в каком направлении будет двигаться реформа управления. Ее суть составлял переход от преимущественно отраслевой модели управления к территориальной, региональной. Страна делилась на экономические районы, во главе которых стояли Советы народного хозяйства – совнархозы. Совнархозы взяли на себя функции министерств, большая часть которых упразднялась. Реформа стартовала в 1957 году, и ее первые результаты были вполне обнадеживающими. В 1958 г. прирост национального дохода составил 12,4 % по сравнению с 7 % в 1957 г.
Однако уже тогда специалисты сделали интересное наблюдение: основной прирост пришелся на период, когда предприятия остались бесхозными, т. е. министерства были упразднены, а совнархозы еще не успели вникнуть в суть дела. В дальнейшем начались проблемы. Одна из них заключалась в том, что внутри совнархоза взаимосвязь между предприятиями складывалась в целом благополучно, тогда как в отношениях с предприятиями чужого совнархоза постоянно возникали трудности. Руководителей совнархозов стали упрекать в местничестве и упирать на сознательность. Упреки делу не помогали – пришлось постепенно восстанавливать управленческую вертикаль. Сначала – в виде государственных комитетов (они фактически заменили упраздненные министерства), потом – общесоюзных органов управления: в 1962 г. появился Совет народного хозяйства СССР, преобразованный годом позже в ВСНХ – Высший совет народного хозяйства СССР.
Министры и чиновники, часть из которых в результате реформы 1957 года лишилась удобных московских кабинетов, не скрывали своей досады на Хрущёва. 1957 год вообще выдался урожайным на новые хрущёвские идеи. Помимо совнархозов в мае стартовала кампания «Догнать и перегнать Америку», а потом Хрущёв решил навести порядок в сфере литературы. Его встреча с представителями интеллигенции закончилась разгромом альманаха «Литературная Москва» и оскорблениями достойных людей. Хрущёв начал терять популярность в рядах самых отчаянных своих сторонников. Этим воспользовались его соратники, которых настораживала активность, а главное, непредсказуемость Хрущёва.
В самом начале июля 1957 года, раскрыв утренние газеты, советские граждане узнали, что пленум ЦК накануне осудил антипартийную группу. Само известие о пленуме было неожиданным – он был неурочным, или, как тогда выражались, внеочередным. Еще больше удивляли имена отступников, посмевших, если верить тем же газетам, выступить против линии партии, – Маленков, Каганович, Молотов. Имена из самого первого ряда лидеров страны. Потом список пополнился, и появилась формулировка «и примкнувший к ним Шепилов». «Самая длинная фамилия», – как всегда оперативно отреагировали шутники.
На самом деле ситуация была более чем серьезная. Июнь 1957 года – один из ключевых, поворотных моментов в борьбе за власть в Кремле и утверждения Хрущёва в позиции единоличного лидера. После ХХ съезда партии и разоблачительной антисталинской речи на нем Хрущёв стремительно набирал очки. И все меньше считался с другим членами Президиума ЦК, так называемым коллективным руководством страны. Недовольные политикой и поведением Хрущёва члены Президиума ЦК в результате тайных переговоров приняли решение сместить Хрущёва с поста Первого секретаря ЦК и подыскать ему более подходящее, как им казалось, место. Например, назначить министром сельского хозяйства. Инициаторами смещения Хрущёва выступили Маленков, Молотов и Каганович. Их поддержали другие члены Президиума ЦК – Булганин, Ворошилов, Первухин и Сабуров.
Бытует мнение, что это соглашение было не чем иным, как попыткой реваншистского, просталинского переворота. На самом деле эта точка зрения – не более чем версия самого Хрущёва, заинтересованного именно в такой интерпретации июньских событий. И обвинение в антипартийности – всего лишь политический ярлык. Разные по убеждениям и вовсе не склонные к взаимным симпатиям люди объединились тогда ради общей цели. И эта цель была только одна – устранение от руководства Хрущёва
Замысел «заговорщиков» был прост: собрать заседание Президиума ЦК и решить вопрос о Хрущёве простым большинством голосов. Поначалу все шло по задуманному сценарию. На заседании Президиума ЦК с критикой Хрущёва выступил Маленков. Он обвинял первого секретаря в личной нескромности, насаждении собственного культа, склонности к авантюрам. Особенно досталось тогда Хрущёву за его совсем свежую инициативу – догнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения. Она, вероятно, и стала той самой последней каплей, переполнившей чашу терпения хрущёвских соратников.
Маленкова поддержали другие члены Президиума ЦК. Но на сторону Хрущёва встали Микоян, Суслов, Жуков, Фурцева. Их голосов не хватило, чтобы отстоять Хрущёва на Президиуме ЦК. Но они потребовали вынести вопрос о разногласиях в партийном руководстве на обсуждение пленума Центрального Комитета. Так что решить судьбу Хрущёва кулуарно, в узком кругу не удалось. И инициатива перешла к сторонникам Хрущёва.
Министр обороны, маршал Жуков позаботился о том, чтобы в течение нескольких часов на военных самолетах в Москву были доставлены члены Центрального Комитета – секретари обкомов, военные, директора заводов. Словом, весь партийно-хозяйственный генералитет. Помощники Хрущёва подготовили записку, которую от имени ЦК партии подписали 57 человек. Это была уже внушительная сила.
Пленум ЦК, начавшись 22 июня, продолжался до 28-го. Не все желающие смогли выступить. Но главное слово произнес маршал Жуков. Он, а не кто-либо из партийного начальства, играл на том пленуме роль первой скрипки. Жуков выступал жестко и аргументированно. С документами и цифрами в руках маршал предъявил счет Молотову, Кагановичу, Маленкову, назвав их наряду со Сталиным главными организаторами массовых репрессий. Только за несколько месяцев 1938 года Сталин, Молотов, Каганович подписали лично более 38 тысяч смертных приговоров. «Если бы только народ знал, что у них с пальцев капает невинная кровь, – говорил Жуков, – то он встречал бы их не аплодисментами, а камнями».
О Хрущёве и его роли в репрессиях он умолчал. Однако глухо упомянул о «других товарищах», которые тоже повинны в репрессиях, но своей честной работой заслужили доверие партии. Хрущёв понял, о ком идет речь. Во время работы пленума он по большей части держался в тени и начал проявлять активность только после того, как стало очевидно: перевес сил на его стороне.
А побежденные, как и положено, должны были покинуть политическую сцену. Молотов отправился послом в Монголию, Маленков – директором электростанции в далекий Усть-Каменогорск, а Каганович возглавил трест «Союзасбест» в Свердловской области. Хрущёв не забудет Жукову его поведение на пленуме и претензии на вмешательство в политику. В октябре 1957 года маршал, обвиненный в бонапартизме, будет лишен должности министра обороны, а потом отправлен в отставку. В марте 1958 года настанет очередь бывшего «друга» – Булганина. Хрущёв сместит его с поста председателя правительства и займет это место сам. Отныне он станет первым лицом и партии, и государства. Как когда-то Сталин.
В 1957-м гроза для Хрущёва миновала. Он только на мгновение выронил власть из рук и обрел ее вновь. Точнее, получил эту власть из рук партийного аппарата, того самого аппаратного генералитета, который организовал его спасение. Так была заложена новая традиция в нашей истории: ушла со сцены антипартийная группа, а на первые роли выдвинулась группа партийная – партийный аппарат, которому отныне будет принадлежать главное слово в политике.
Даже Хрущёв с его интуицией не сразу понял это. А когда понял, было уже поздно.
Когда Хрущёв оказался у государственного руля, ему пришлось осваивать новую сферу деятельности – дипломатическую. Причем осваивать с нуля. Сталин держал Хрущёва вдали от внешнеполитических проблем, репутацией эксперта в данной сфере, помимо самого вождя, пользовался только Молотов. Как вспоминал Хрущёв, Сталин не раз повторял: «Вот умру, передушат вас, как куропаток, империалистические державы. Не сумеете вы отстоять советское государство». Поэтому любой свой успех в международных делах он воспринимал как победу в заочном споре со Сталиным: не пропали, сумели, отстояли.
После смены власти в Кремле западные лидеры приглядывались к новому советскому руководству, решая, можно ли иметь с ним дело. А Хрущёв тем временем начал с главного. Он объявил Советский Союз и себя как его полномочного представителя главным миротворцем. И всем своим поведением – открытостью, простотой, демократичностью – демонстрировал, что Советского Союза не надо бояться.
Уже во время первого своего визита на Запад (Женева, 1955 год) Хрущёв вместе с Булганиным разъезжал по городу в открытом автомобиле, в то время как лидеры других делегаций прятались за стеклами бронированных. Этот жест был сразу отмечен журналистами. После встречи в Женеве последовали письменные послания, адресованные западным лидерам. «Мир» и «разоружение» были главными словами – сигналами этих посланий, которые называли «письмами Булганина». Хрущёв по своему статусу пока не мог подписывать такие документы, но именно он стоял за спиной Булганина.
Ознакомительная версия.
