По свидетельству всех авторов, греки не допускали в гимнасии женщин; то есть ни одна женщина не могла переступить порог гимнасия, предназначенного для мужского воспитания; на народных празднествах и национальных играх женщинам не разрешалось присутствовать даже в качестве зрителей. Павсаний упоминает Типейскую скалу в Олимпии, с которой сбрасывали женщин, тайком пробиравшихся на зрительские места Олимпийских игр, или даже тех, кто в запретные для них дни во время проведения состязаний пересекал реку Алфей, которая отделяла место проведения праздника от остальной территории. Лишь в одном случае пренебрегли этим правилом, когда мать Пейсирода тайно прокралась, чтобы присутствовать на играх, надеясь на победу своего сына, и эту надежду матери легко понять. Этот случай оказался довольно трагикомичным. Чтобы избежать разоблачения, она выдала себя за наставника, соответственно одевшись, однако, перебираясь через ограду, чтобы поздравить сына с победой, она невольно выдала себя, и все увидели, что это женщина. Возможно, в знак снисхождения к материнской любви, а может быть, в знак уважения к семье, доставившей городу несколько олимпийских побед, она не была наказана; однако, чтобы избежать в будущем подобных инцидентов, было дано распоряжение, чтобы наставники входили на трибуну обнаженными.
Разумеется, запрет, не позволявший женщинам присутствовать на общественных играх, не столь сурово действовал по всей Греции; во всяком случае, Бёк в комментариях на Пиндарову пифию предполагает, что, возможно, в африканской греческой колонии Кирене женщины допускались на игры в качестве зрителей, а Павсаний сообщает, что незамужним девушкам разрешалось смотреть на участников состязаний в Олимпии. Тот же автор пишет, что жрица Деметры получила право присутствовать на состязании в качестве зрителя, у нее даже было свое место на ступенях мраморного алтаря богини. Ученые классики ломали головы над тем, почему право смотреть на состязания обнаженных мужчин было предоставлено молодым девушкам и запрещалось замужним женщинам. Проблема легко разрешается, если вспомнить, что греки, как ни один другой народ, очень ценили красоту. Они хотели на национальных празднествах окружать себя только прекрасным, поэтому молодым девушкам следовало это прекрасное созерцать, пока замужние оставались дома.
Кроме того, то, о чем шла речь, имело место лишь в дорийских регионах, чью свободу мнений на этот счет мы подробно рассмотрели; однако педантичные жители Аттики, возможно, запрещали девушкам смотреть состязания молодых людей.
Дорийцы, в особенности спартанцы, были свободны от предубежденности в этом смысле. Когда Платон требует, чтобы юноши и девушки свободно допускались в гимнасии без дискриминации полов и, разумеется, обнаженными, как это было принято в те времена, в этом можно усмотреть спартанскую точку зрения; однако можно понять, почему педантичные и ограниченные люди, которые, несомненно, в то время существовали, хотя их мнение не было единственным, не принимали требований Платона. Тем не менее это его требование находило отклик не только среди дорийцев, во всяком случае, на острове Хиос, по свидетельству Афинея, никто не чувствовал себя оскорбленным, если ему случалось присутствовать на состязаниях бегунов или видеть состязавшихся обнаженных юношей и девушек в гимнасии.
Что касается Спарты, нам достоверно известно, что девушки выполняли упражнения в гимнасиях наравне с юношами; однако были они полностью обнаженными или легко одетыми – детально обсуждалось не только современными учеными, но еще в античности. Нельзя прийти к определенному мнению, поскольку слово гюмнос (как отмечалось выше) одновременно означает и «обнаженный», и «одетый только в хитон». В любом случае очевидно, что спартанские девушки, даже если и не совсем обнаженные, выполняли физические упражнения столь легко одетыми, что поборники нравственности нашего времени вряд ли восприняли бы их спокойно, точнее, без чувственного волнения; но, разумеется, эта традиция не оставалась постоянной с течением времени. Если исследовать достаточно большое количество отрывков древних авторов, писавших по этому поводу, можно прийти к выводу, что девушки состязались абсолютно голыми; во всяком случае, римские авторы упоминают nuda palaestra (то есть место состязания обнаженных спартанских девушек, как это сказано у Проперция, Овидия и Марциала) не без удовольствия и внутреннего одобрения. Этим можно объяснить, как выражение «одеваться на дорийский манер» стало синонимом «обнажиться», чему соответствовало и занятие физическими упражнениями в легкой каждодневной одежде (уже описанном хитоне). Также неразрешим вопрос, могли ли зрители-юноши присутствовать на состязаниях таким образом одетых (а точнее – раздетых) девушек, поскольку свидетельства авторов по этому вопросу крайне противоречивы. Например, Плутарх, противореча Платону, утверждает, что эти состязания раздетых девушек проходили на глазах молодых людей, и выразительно добавляет, что на это имелись особые причины, а именно побудить молодых людей, достигших возраста половой зрелости, жениться. Это идет вразрез с утверждением Платона, что в спартанских гимнасиях имел место принцип – «раздевайся и присоединяйся или уходи», который, соответственно, исключал наличие праздношатающихся зевак, оскорбительных для римлян. Мнение о том, что в гимнасиях должно царить приличие и скромность, ясно из отрывка Аристофана (Облака, 973): «А в гимнасии, сидя на солнце, в песке, чинно-важно вытягивать ноги / Полагалось ребятам, чтоб глазу зевак срамоты не открыть непристойно. / А вставали, и след свой тотчас же в песке заметали, чтоб взглядам влюбленных / Очертание прелестей юных своих на нечистый соблазн на оставить. / В дни минувшие маслом пониже пупа ни один себя мальчик не мазал, / И курчавилась шерстка меж бедер у них, словно первый пушок на гранате»[38].
4. Конкурсы красоты и еще раз о наготе
Было бы нелегко решить дилемму – достигли ли греки совершенства в изображении обнаженной натуры потому, что они так часто наблюдали совершенно обнаженных мужчин, или же они испытывали такое удовольствие от созерцания обнаженных мужчин благодаря тому, что их взор столь впечатляло чудо изображения обнаженного человеческого тела в произведениях искусства? Возможно, влияние было гармоничным и двойственным; при созерцании творений искусства возникало чувство удовольствия от наготы, и постоянная возможность наблюдать идеально прекрасное обнаженное тело оказывала благотворное влияние на искусство.
С этой точки зрения неудивительно, что почти повсеместно наслаждение греков, получаемое от созерцания телесной красоты, привело к организации популярных конкурсов красоты, о которых уже упоминалось ранее. Афиней, к сожалению, упоминает о большинстве из них лишь походя, однако детально описывает полученные девушками-победительницами призы, перечислением которых мы не станем утомлять читателя. В любом случае девушки-конкурсантки выходили на публику либо полностью обнаженными, либо едва одетыми.
Сами богини подавали пример подобных конкурсов. Гера, Афина Паллада и Афродита спорили о том, кто из них прекраснее; однако Зевс мудро уклонился от определения победительницы и отослал их к троянскому царевичу Парису. Этот своеобразный конкурс красоты был подробно отображен в многочисленных произведениях искусства античных и современных, наиболее красочно, пожалуй, у Лукиана в «Разговорах богов».
Вполне вероятно, что конкурсы красоты проводились и среди юношей, учитывая повышенный интерес греков к мужчинам, во всяком случае, Афиней сообщает о подобном конкурсе в Элиде: победители конкурса среди прочих наград получали и привилегию участвовать в праздничных подношениях богам. Также на Панафинеях (о которых мы будем еще говорить) молодые люди из разных фил в соответствии с их отличиями в конкурсе отбирались для факельных шествий.
Если удовольствие от созерцания обнаженного прекрасного тела было повсеместной отличительной чертой греков, как и вообще южных народов, оно также присутствовало и в повседневной жизни обычных людей. Это удовольствие было сильнее моральных условностей, которые существуют везде. Можно утверждать, что пример лидийского царя Кандавла не был исключительным; и скорее всего, эллины такими условностями пренебрегали, в отличие от лидийцев, которые имели сильное чувство предубежденности против наготы.
Кандавл очень сильно любил свою жену и очень гордился ее красотой. Он похвалялся этим перед другими и не успокоился до тех пор, пока его любимец Гиг не увидел его жену обнаженной. Гиг сопротивлялся изо всех сил, поскольку он полагал, что женщина, раздеваясь, лишает себя чувства стыда. Однако Кандавл не уступал и знал, как устроить так, чтобы Гиг, спрятавшись в супружеской опочивальне, мог подсмотреть за женщиной, раздевавшейся перед сном.
