«Корпусу объявлена мобилизация и поход на Дальний Восток! Сколько самых разнообразных впечатлений вызывает это известие. Поход — это желанное для каждого военного, это испытание всего того, что пройдено в период долгого мира. Но готовы ли мы к этому испытанию, понимаем ли мы всю тяжесть предстоящей нам задачи? Нет, 1000 раз нет. Мы погрязли в упоении мирным безделием! Из Петербурга полк перешел для мобилизации по зимним квартирам, и вот началась сумятица. Высшие штабы отдавали приказание за приказанием одно противоречивее другого. Тем же отличались, понятно, и распоряжения полка».
Из дневниковых записей Селивачёва. 1904 г.
«Главная неправильность — руководители вовсе не руководят, не показывают и не учат, а лишь требуют и критикуют что есть силы и умения».
Из дневниковых записей Селивачёва. 1901 г.
В Маньчжурии он получил свой первый боевой опыт и проявил чудеса храбрости. 3 октября 1904 г. Селивачёв был ранен в голову при взятии Новгородской сопки.
Бой за Новгородскую (так называемую «сопку с деревом», названную Новгородской в честь штурмовавших ее бойцов 22-й пехотной дивизии, в мирное время дислоцированной в Новгородской губернии) и Путиловскую (названа в честь генерал-майора П. Н. Путилова) сопки произошел на заключительном этапе сражения на реке Шахэ 3–4 октября 1904 г. Обе сопки представляли собой отроги одной и той же высоты (западный отрог — Путиловская и восточный — Новгородская). Эта высота находилась в центре расположения русских войск, и овладение ею имело принципиальное значение, поскольку давало возможность контролировать долину реки Шахэ. За контроль над этими высотами развернулись ожесточенные бои, сопровождавшиеся штыковыми атаками и рукопашной. Только в бою 3 октября укрепившиеся на высоте японцы потеряли порядка 1500 человек, бригада генерал-майора Ямада была практически уничтожена, наши войска захватили 14 орудий противника и пулемет. Потери наступавших русских войск должны были быть выше. По некоторым данным, атака двух сопок обошлась нашим войскам в 3000 человек убитыми и ранеными.
В своих воспоминаниях Селивачёв подробно описал события и собственные переживания после принятия решения о переходе в атаку: «Я перебежал к людям и, крикнув «за мной», вошел в реку. Ясного отчета себе, что я делаю, я, конечно, не отдавал, а чувствовал, что надо же перейти на ту сторону, так как лежать тут тоже было не сладко. Войдя в реку, я удивился, что она как бы кипела — так сильно били по воде пули, по реке шли пузыри.
Кровь приливала к лицу, в висках стучало, во рту пересохло, а там впереди — неизвестно, быть может и смерть; становилось страшно.
Устроив первых переведенных людей, я стал махать на тот берег, чтобы переходили другие, но видя, что меня, вероятно, не замечают, я перешел реку снова, перевел еще часть людей и вернулся за остальными. Туг я встретил раненых, командира нашего полка и подполковника Лаврова, и, сообразив, что остался в полку старшим, бегом направился к полку…
Подъем на сопку был в высшей степени труден.
Если бы вы вздумали искать тут каких-нибудь цепей, поддержек и резервов, то ошиблись бы в этом жестоко. Это была масса — «толпа в образе колонны», впереди и сзади которой были остатки офицеров. Сзади для того, чтобы удерживать людей от поворота. Четыре раза эта масса по крику одного — «японцы бьют» поворачивала кругом, скатывалась к реке и только благодаря офицерам и лучшим унтер-офицерам снова подымалась наверх.
На офицеров легла тут тяжелая нравственная ответственность.
Нервы были взвинчены страшно. Я лично чувствовал, что поверни эта масса еще раз назад, и я инстинктивно подчинюсь ее влиянию.
Но, Слава Богу, нравственная сила справилась, и мы стали подниматься на сопку; сильно уже стемнело… Не доходя до японских окопов, я был свален ударом пули в ухо. Обливаясь кровью, я пролежал несколько минут без памяти, но затем был подхвачен санитаром, который и сделал мне первоначальную перевязку».
По излечении от ранения Селивачёв в 1906 г. вернулся в полк. В 1908 г. он уже получил в командование 179-й пехотный Усть-Двинский полк, который интенсивно готовил к будущей войне с учетом опыта неудачной войны с Японией.
Наконец, в конце 1911 г. Селивачёв был назначен командиром 4-го Финляндского стрелкового полка, а весной 1914 г. произведен в генерал-майоры и назначен начальником 4-й Финляндской стрелковой бригады, с которой он и пошел на фронт Первой мировой. Полки бригады стали последними сформированными в мирное время частями русской армии. Новая война стала важнейшим периодом жизни и службы Селивачёва. В эти годы он в полной мере проявил свои выдающиеся командные качества, показал себя весьма энергичным командиром.
Бригада Селивачёва героически дралась в Восточной Пруссии в августе — октябре 1914 г. против немцев, причем на фоне постоянных неудач соседей против столь серьезного противника успешно била врага и даже наступала. Уже эти факты свидетельствуют о выдающихся полководческих качествах Селивачёва. В октябре 1914 г. войска Селивачёва взяли город Арис в Восточной Пруссии. Сам Селивачёв неоднократно попадал под обстрелы, постоянно с риском для жизни находился на передовой. В январе 1915 г. закаленную кровопролитной борьбой с германцами бригаду Селивачёва в составе корпуса перебросили на Юго-Западный фронт в район Львова. Однако и немцы для спасения Австро-Венгрии также перебрасывали сюда войска с Северо-Западного фронта, образовав Южную армию генерала А. фон Линзингена.
Сразу по прибытии бригада (со второй половины апреля 1915 г. — дивизия) оказалась втянута в позиционные бои в Карпатах. За упорные бои января — февраля 1915 г. Селивачёв был награжден Георгиевским оружием, а вскоре за отличие в бою 7 мая 1915 г. у деревни Гай Вышний (между городами Дрогобыч и Стрый) последовало награждение и заветным для каждого офицера орденом Св. Георгия 4-й степени. При этом сам Селивачёв плохо относился к наградам, считал, что недостоин их. Но кто, как не он, в отличие от многих других генералов был подлинным героем и тружеником Первой мировой!
Генерал В. И. Селивачёв в годы Первой мировой войны. 1915–1917 гг.
В двадцатых числах апреля 1915 г. по причине тяжелых потерь и в условиях неограниченного боезапаса артиллерии противника русские войска в Карпатах перешли к обороне. А в результате Горлиц-кого прорыва германо-австрийцев были вынуждены с боями отступать из Западной Галиции и оставить карпатские перевалы, чтобы закрепиться в Восточной Галиции, воспользовавшись рубежами рек Сан и Днестр. В этой обстановке и произошел жестокий ночной бой, в котором отличился Селивачёв. По свидетельству полковника Н. Н. Шиллинга, «Селивачёв, ввиду создавшейся серьезной обстановки, лично находился в передовых частях, ободряя своим присутствием стрелков, которых артиллерия противника положительно засыпала ураганным огнем. Спокойно отдавая распоряжения и направляя роты на более угрожаемые пункты, генерал-майор Селивачёв своим мужеством, спокойствием вселял стойкость и твердость в своих подчиненных, а та энергия, с которой отдавались распоряжения, придавала еще больше энергии подчиненным начальствующим лицам. Присутствие генерал-майора Селивачёва среди стрелков поднимало у них дух и его приказание атаковать и отбросить прорвавшиеся части австрийцев было немедленно приведено в исполнение…»
К этому времени в русских войсках уже остро не хватало снарядов и патронов. Противник активно использовал тяжелую артиллерию, которой практически не имели наши войска. Такое положение не способствовало успехам русских войск.
«Побеждают полки, мне вверенные, а если терпят поражения, то в этом виноват я один!»
Приписываемое Селивачёву высказывание в ответ на приказ найти виновных в неудачных боях. 1915 г.
В дальнейшем блестяще зарекомендовавшая себя дивизия Селивачёва была переброшена на Северо-Западный фронт против германцев, участвовала в наступлении на крепость Ковно.
В 1916 г. дивизия Селивачёва вновь сражалась с австрийцами, участвовала в наступлении Юго-Западного фронта и в жестоких боях на реке Стоход. Селивачёв любил солдат и в отличие от многих других военачальников старался их беречь. Трезво оценивая обстановку, он отказывался вести дивизию на убой — штурмовать позиции противника без артподготовки, требовал артиллерийской поддержки, чтобы проделать проходы в проволочных заграждениях. В штабе армии ему угрожали отрешением от должности за невыполнение приказа, на что Селивачёв твердо заявил: «Отрешайте, но приносить бесполезно в жертву дивизию я не могу и не хочу». В августе 1916 г. стрелки Селивачёва форсировали Стоход и захватили Червищенский плацдарм на западном берегу реки, взяв большие трофеи (1146 пленных, орудие, 4 миномета, 18 пулеметов). Потери самой дивизии тоже были велики — до половины личного состава, были ранены две лошади Селивачёва, а возле его палатки разорвалась шрапнель (в этот момент генерала внутри не было). В сентябре 1916 г. Селивачёв был произведен в генерал-лейтенанты. В общей сложности, по наблюдению самого Селивачёва, его дивизия за годы войны переменила 34 корпуса и 14 армий, прикрывая бреши на самых опасных направлениях.
