18 июля 1909 года, 99 лет назад, родился Андрей Андреевич Громыко, на протяжении долгих лет бывший министром иностранных дел СССР. И в связи с этим хотелось бы посмотреть на современную российскую внешнюю политику, чтобы понять, каковы ее отличия, есть они есть, по сравнению с внешней политикой СССР.
И первый вопрос: у современной российской молодежи есть интерес к внешней политике? И что молодые ребята видят в международных отношениях — интерес содержательный или возможность сделать успешную карьеру?
Мнение по этому вопросу Сергея Караганова, декана факультета международных отношений Высшей школы экономики, руководителя журнала «Россия в глобальной политике» и одного из самых цитируемых во всем мире российских специалистов по внешней политике:
На факультет мировой экономики и мировой политики, который я возглавляю, сейчас сногсшибательный конкурс. У нас на «мировую экономику» — 25 человек на место, на «международные отношения» — 16 человек на место.
Итак, идет вал народа, и происходит это потому, что люди кожей ощущают, что Россия все больше зависит от внешнего мира, и что это необходимо, и что это очень интересно. Плюс к этому — зарплаты учеников сразу после выпуска очень высокие. А выпускники идут в частные корпорации, в полугосударственные компании. Некоторые идут чиновниками, но основная часть идет в негосударственный сектор. И зарплаты стартовые там отличные. А это означает, что потребность в специалистах-международниках очень велика. Ведь Россия действительно уже коренным образом зависит от внешнего мира, а российская экономика, ментальность и даже внешняя политика все еще не перестроились в соответствии с той высокой степенью зависимости от внешнего мира, которая сейчас явно налицо.
Недавно прошло совещание российских послов. Это очень важное событие, оно проходит раз в два года, и по традиции там выступает президент. На сей раз перед послами впервые выступал Д. А. Медведев, и в своем выступлении он сделал несколько важных заявлений. Он говорил о «необходимой агрессивности» в дипломатической работе, но в то же время и о «бесконфронтационности».
Одновременно с этим была опубликована новая концепция внешней политики, которая была синхронизирована с программной речью президента перед послами.
Это говорит о том, что элементы модернизации внешней политики России — налицо. Особенно коренным образом отличается новая концепция внешней политики, так как старая, выпущенная в 2000 году, уже тогда отставала от реальности лет на десять.
Нынешняя концепция, при том, что это официальный документ, тоже несколько отстает от реалий нынешнего мира. Но это понятно, ведь мир развивается так быстро, что перья за ним не поспевают. Тем более — официальные перья. Но сравнивая новую российскую концепцию с концепциями внешней политики других стран, которые были выпущены в последние годы, можно сказать, что это одна из самых модернистских и одна из самых адекватных концепций.
Мнение по этому вопросу Сергея Караганова:
В ней делается большой упор на экономику и на право. Там совершенно явно сделан упор на право, что, впрочем, уже является частью российской внешней политики, которая впервые в истории взяла на себя ответственность за международное право. Это особенно важно потому, что все остальные важнейшие силы, в частности США и европейцы, сейчас сделали и делают некоторые шаги, которые идут вразрез с международным правом. То есть Россия тут перехватывает знамя. Но там есть и очень многие элементы, с которыми я бы поспорил, хотя я очень высоко ценю этот документ.
Документ называется — концепция. Это значит, что в нем существуют директивы по определенным направлениям внешней политики, но они носят, по определению, закрытый характер. В целом же это некий документ, больше отражающий философию внешней политики, нежели непосредственные указания на то, как действовать в той или иной сфере.
Концепция внешней политики, доктрина безопасности и т. д. Есть очень много взаимосвязанных направлений. Но нет ли такого ощущения, что такого рода документы принимаются независимо друг от друга и, как результат, между собой не сочетаются? Хотя бы по той причине, что их пишут разные ведомства.
Мнение по этому вопросу Сергея Караганова:
Я сижу в консультативных советах МИДа и во многих консультативных советах Совета безопасности, и там, конечно, пишут разные группы людей. И очень часто изначальные варианты сильно отличаются друг от друга. Но в конечном итоге на то и есть бюрократия (по счастью, бюрократия у нас довольно квалифицированная), чтобы она стачивала острые углы. В результате, в общем, в явной форме эти концепции друг другу не противоречат. Например, были большие споры о том, что является коренным интересом российской внешней политики и российской политики национальной безопасности. И в этом документе, и, я думаю, в будущей доктрине национальной безопасности сохранится защита интересов личности, общества и государства. Именно в таком порядке. Многие люди на основании своих политических воззрений и на основе просто интеллектуальных убеждений говорили, что это неправильно, что внешняя политика должна защищать интересы государства и общества в первую очередь, а личность — это уже второе и третье. Но этот порядок все-таки остался. Таким образом, это влияет на идеологию людей, которые формируют внешнюю политику, они все-таки знают, что личность у нас находится на первом месте и они должны защищать в первую очередь интересы россиян. Конечно же, это не обязательное оперативное указание для послов, но они вынуждены будут с этим считаться.
Главное из того, что сказал Д. А. Медведев, — это то, что Россия должна отстаивать свои национальные интересы без конфронтационности. Из этого многие наблюдатели сделали вывод о том, что российская внешняя политика, оставаясь в целом центристской и сбалансированной, все-таки чуть сдвинется в сторону большего сотрудничества и меньшей конфронтации. Но с другой стороны, были обозначены все болевые точки — ПРО, расширение НАТО, статус Косова. В результате сместился ли баланс в более либеральную сторону или остается прежний курс жесткого маневрирования?
Мнение по этому вопросу Сергея Караганова:
В том же выступлении прозвучало требование «большей агрессивности», но агрессивности — в смысле настойчивости. Здесь нет противоречия. Но коллеги-журналисты не заметили, что «неконфронтационность» была подтверждена В. В. Путиным в его выступлениях раз пятнадцать. Практически в каждом его выступлении в прошедшие годы была вот эта «неконфронтационность». И ничего нового я здесь не увидел. Что касается самой сути внешней политики, как она изложена у Медведева и в новой концепции, а также в последних контактах с внешним миром, которые проводил российский президент, мне кажется, что никакого изменения нет. Это первое. Второе — немножко изменился тон внешней политики, но это не является изменением сути внешней политики. То есть, грубо говоря, Медведев стал на плечи внешней политики Путина. Путин зло, иногда саркастически отстаивал российские интересы. В его понимании и в понимании большинства российской элиты — отстоял. После чего пришел Медведев и, ничего не меняя, начал улыбаться. Таким образом, мне кажется, он усилил российскую внешнюю политику.
Сейчас все отмечают, что «мир увидел другое лицо России», и оно, оказывается, может улыбаться. Но и Владимир Владимирович тоже улыбался. Правда, улыбался с насмешкой. А вот Дмитрий Анатольевич, похоже, улыбается вполне искренне.
Впрочем, вопрос искренности во внешней политике — это тема отдельного разговора. Во внешней политике вряд ли стоит доверять улыбкам.
На этой неделе разразился скандал вокруг Зимбабве. Есть две точки зрения. Англичане и американцы говорят, что Медведев на саммите «Большой восьмерки» обещал, что Россия поддержит санкции против Зимбабве, но при голосовании (что само по себе беспрецедентно — это было вынесено на голосование в Совете Безопасности ООН) две страны, которые обладают правом вето, Китай и Россия, проголосовали против санкций против режима Роберта Мугабе. Интересно отметить, что это всего третье двойное вето за последние десятилетия. Первое было в 1972 году по Ближнему Востоку, а год назад, в 2007 году, по Бирме, по Мьянме. И это — третий прецедент, что вызывало довольно серьезное обострение. Что же там произошло?
Мнение по этому вопросу Сергея Караганова:
Это маленький эпизод, который не должен занимать и полупроцента газетной площади, а занимает он 30 % газетной площади. К сожалению, мы смотрим на мир через зеркало. Зеркало — это западная пресса, которая доминирует в мировом пространстве. И мы сами поневоле смотрим через зеркало, не прямо на Зимбабве, а на условное Зимбабве. Теперь я постараюсь посмотреть на этот вопрос прямо. Первое — я не знаю, о чем договорились на «Восьмерке». Скорее всего, договорились о том, что мы будем осуждать режим и будем в целом поддерживать всяческие санкции, но я почти уверен, что Медведев не давал никаких обязательств. Возможно, он не сказал жестко по этому вопросу, и наши англосаксонские друзья решили попытаться внедриться в эту дырку и протянуть свое решение. Это первый вопрос. Второй — по сути голосования. Я был неприятно удивлен тем, что Россия, столь властная, проголосовала против введения санкций против этого режима. С точки зрения юридической и политической мы были правы — это вмешательство во внутренние дела, и Совет Безопасности не должен заниматься вмешательством во внутренние дела. В принципе, мы должны навязывать верховенство международных законов.
