О ямской избе, как мы уже говорили, стало известно в 1550 г.: «Чтобы у тебя те прогонные деньги по той выписи, какова тебе дана из ямской избы были все собраны». Значит, уже в то время ямская изба была каким-то центральным управлением, регулировавшим сбор, прогонных (ямских) денег [64]. Через несколько лет, в 1567 г., из касимовской уставной грамоты узнаем еще об одной функции ямской избы: «да те свои отпуски присылать к дьякам в ямскую избу для справки ямских книг», т. е. этот орган вел учет всех посылок не только из Москвы, но и из других городов. В те же годы в документах можно было встретить название «дворовый ямской приказ», но что это за орган, каковы его функции — неизвестно. Он упоминается только в актах, относящихся к опричнине, в земских бумагах такого термина нет[19]. Из грамоты 1574 г. становится известно о новом централизованном органе, который занимался судом над ямщиками: «А слободчика (ямской приказчик) бы еси Гвоздя да старосту Окулку в шести рублях и в хлебе дать на поруки и учинить срок стать в Москве в Ямском приказе» [65]. Собственно термины ямская изба и Ямской приказ равнозначны. В те времена не было строго установлено название этого органа. Так, под годом 1578-м писалось ямская изба, 1579-м — приказ, а в 1583 — снова ямская изба.
По старинным документам подчинение Ямского приказа казначеям прослеживается только до 1579 г. Позднее он, возможно, выделился в самостоятельное учреждение[20]. Уже в 1604 г. Ямской приказ упоминается в источниках как совершенно независимое присутственное место. Им управляли свой судья и дьяки. В грамоте Бориса Годунова от 5 июня 1604 г. окольничему Михаилу Салтыкову и дьяку Сарычу Шестакову предписывается отдать распоряжение сборщикам, чтобы они готовили для Цесарева посла Логау по 200 подвод на каждом яме. Хотя в грамоте не сказано, что она адресована в Ямской приказ, но из ее содержания вытекает, что ни в какой другой административный орган она не могла быть направлена [67].
О работе Ямского приказа до первой четверти XVII в. сохранилось сравнительно немного данных, но из них видно, что его функции в конце периода значительно расширились по сравнению с тем, чем он занимался в середине XVI в. Теперь на него возлагались все заботы по устройству ямов. Следовательно, приказ посылал предписания воеводам, вел с ними дальнейшую переписку. Иногда приказом посылались стройщики для организации ямов. Правда, те же мероприятия осуществляли и другие приказы, но об этом мы поговорим потом. Центральное ямское управление выдавало подорожные, рассчитывалось с ямщиками за гоньбу, рассматривало челобитные, судило жителей ямских слобод не только во внутренних спорах, но и со сторонними людьми. В областях Ямской приказ представляли приказчики. Для проверки их работы на местах посылались из Москвы специальные ревизоры — ямские сборщики.
Ямских денег приказ в то время еще не собирал. Все необходимые средства он получал от органов, ведавших доходами государства. Примерно с 1595 г. Ямской приказ перестал давать справки о кормах послам. Это дело полностью перешло в посольский приказ.
Только из документов первой четверти XVII в. вытекает, что Ямской приказ являлся центральным почтовым учреждением России[21]. В грамоте 1613 г. говорилось: «а на ямех, где государь пошлет (гонцов), везде б были переменные лошади, а прогоны емлют из Большого приходу» [68]. Этот указ был издан после изгнания с русской земли польских шляхтичей и возможно был отзвуком какого-то недошедшего до нас документа.
Голштинский дипломат Адам Олеарий, живший в России с 1633 г. по 1639 г., писал, что Ямской приказ ведал всех царских гонщиков, выдавал подорожные и соответственно с ними прогоны. Эти показания не противоречат документам той поры. Кроме того, в его обязанности уже входили сбор ямских денег, счет ямского расхода и суд охотников во всех делах [25].
Не по всей России станы строились на средства Ямского приказа. В Сибири этим делом ведал сначала приказ Казанского дворца, а после его ликвидации — Сибирский приказ. На Севере ямы создавались в основном Новгородской четью. Полоцкий ям у польской границы ставили стройщики из приказа Великого княжества Литовского.
Жалованье охотникам до середины XVII в. обыкновенно платилось на месте из собранных ямских денег. Если этих сумм не хватало, плату выдавали с других доходов. Так, в 1636 г. в Вологде ямщикам заплатили из остатков от раздачи стрельцам. С шестидесятых годов все чаще начинает практиковаться выдача жалованья в Ямском приказе. В первую очередь это коснулось тех, кто осуществлял почтовую гоньбу. С конца XVII в. ямщики стали получать жалованье в приказе.
Как происходила выдача жалованья, рассказывает ямской подьячий Григорий Всполохов. «Велено нам, подьячим, деньги наличные, у кого, что в приеме есть, раздать московским и городовым ямщиком в твое, великого государя, годовое жалованье, из приказу не выходя, тот час, и сняты были с нас однорядки, чтоб раздать из приказу не выходя… И я, холоп твой, взяв тое его с денгами коробку, сорвав печать его, и учал не разсмотря ямщиком отдавать с руки на руку» [69]. Обычно по приезде в Москву иногородним ямщикам приходилось, как они писали в челобитных, «проживаться» в столице. Очень долго приказ тянул с выдачей денег. Только после многочисленных жалоб царю кончалась, как ее называли охотники, «московская волокита». У ямских подьячих отбирали одежду, чтоб не разбежались. И они сидели в приказе до тех пор, пока все жалованье не было выплачено. Этот случай описан Всполоховым.
Здания приказов в Московском Кремле (рисунок с гравюры И. Бликландта и П. Пикарта. ГИМ)
До 70-х годов XVII в. при отправке какого-либо человека из Москвы прогоны обыкновенно выдавались из Ямского приказа. Если, например, гонец получал право требовать подводы без прогонов, то и эти подводы записывались «для счета» в Ямском приказе. Так осуществлялся контроль за работой охотников. При отправлении гонца порядок был таков. Приказ, посылавший гонца, давал (подорожную ему от своего имени или запрашивал ее в Ямском приказе. В первом случае о величине прогонов сообщали в Ямской приказ, и он их выдавал. Но если была «большая посылка» — ехало посольство или с ревизией отправляли несколько бояр, — то все дело решалось только Ямским приказом. Бывало, что Ямской приказ доверял другому ведомству деньги в долг или какое-то ведомство своевременно не перечислило ему прогоны. Поэтому приказное начальство могло доложить царю, и посылку оплачивали из средств должника. Если в приказе вообще не было денег, он отписывался и тогда прогоны выдавались из пославшего приказа.
В начале 70-х годов XVII в. порядок выдачи прогонов значительно изменился. Каковы стали правила, видно из следующего указа: «в прошлом 180 (1671) году указали мы, великий государь, из которого приказу с Москвы в городы и куды пригож будут посланы для наших, великого государя, дел, всяких чинов люди и скорые гонцы и почты и всякая наша, великого государя, казна на ямских подводах, и на те подводы прогонные деньги до тех мест, кто куды с чем послан будет, и назад до Москвы, давать на Москве изо всех приказов, кто откуды послан будет» [70]. Но такая практика продолжалась недолго. В конце 80-х годов все вернулось в прежнее состояние.
В конце XIX в. книголюбы получили ценный подарок. Общество любителей древней письменности выпустило «Челобитную Григория Всполохова, дьяка[22] ямского приказа» [69]. В этом роскошном издании текст памятника воспроизведен фотоспособом. Прошение Всполохова не только любопытный памятник культуры, но и ценнейший источник по истории почтовых отношений России 70-х годов XVII в. В частности, в нем с исчерпывающей полнотой рассказано, как хранились, записывались и расходовались деньги в Ямском приказе.
В марте 1671 г. от воеводы из Нижнего Новгорода привезли в приказ 300 руб. ямских денег по общей отписке: от нижегородского посада — посадский человек, а от уезда — воеводский подьячий. Придя в приказ с несколькими коробьями денег, они сдали отписку и всю сумму дьяку. Тот наложил резолюцию: деньги принять, записать в приход, а о недосланных деньгах послать к воеводе грамоту, чтобы он не медлил с присылкой остальных денег. Подьячий зарегистрировал отписку, а коробья поставил в сейф — «денежную казенку».
В силу приказного распорядка подьячий должен был «получить деньги с руки на руку, осмотря коробья на лицо». Когда появлялась необходимость произвести расход (например, платить жалованье ямщикам), дьяк поручал это дело подьячим. Они выдавали деньги из той кассы, которой заведовали. Так было сделано для того, чтобы легче контролировать финансовую деятельность подьячих.
Григория Всполохова обвиняли в присвоении казенных денег. Насколько слаб был контроль над работой подьячих, видно из того, что недочет в деньгах, образовавшийся у виновного в марте, не был обнаружен еще в ноябре. Это и понятно. Хотя подьячие были обязаны записывать приход и расход в специальную книгу, но делали ли они это или нет, неизвестно — за правильностью и своевременностью записей никто не наблюдал, кроме них самих. Поэтому практиковались самые разнообразные злоупотребления: подьячие пускали казенные деньги в торговый оборот, давали их в рост, записывали в приход денег меньше, чем принимали. Среди подьячих происходили ссоры. Один доказывал, что из его кассы брал деньги другой подьячий, а отписки об этом не дал. Тот, в свою очередь, утверждал, что. хотя он и пользовался коробом первого, составил записку о расходе и обвинявший ее потерял и теперь говорит «напрасно». Препирательства такого рода могли длиться месяцами. В конце концов на ком-нибудь из подьячих оказывался недочет в несколько тысяч рублей.