«…Половцы повоевали много и возвратились к Торческу, и изнемогли люди в городе от голода, и сдались врагам. Половцы же, взяв город, запалили его огнем, и людей поделили, и много христианского народа повели в вежи к семьям своим и сродникам своим; страждущие, печальные, измученные, стужей скованные, в голоде, жажде и беде, с осунувшимися лицами, почерневшими телами, в неведомой стране, с языком воспаленным, раздетые бродя и босые, с ногами, исколотыми тернием, со слезами отвечали они друг другу, говоря: «Я был из этого города», а другой: «А я — из того села»; так вопрошали они друг друга со слезами, род свой называя и вздыхая, взоры возводя на небо к Вышнему, ведающему сокровенное.»
«…Да никто не дерзнет сказать, что ненавидимы мы Богом! Да не будет! Ибо кого так любит Бог, как нас возлюбил? Кого так почтил он, как нас прославил и превознес? Никого! Потому ведь и сильнее разгневался на нас, что больше всех почтены были и более всех совершили грехи. Ибо больше всех просвещены были, зная волю Владычную, и, презрев ее, как подобает, больше других наказаны. Вот и я, грешный, много и часто Бога гневлю и часто согрешаю во все дни!»[112]
Помимо уже упомянутого мною первого употребления словосочетания сыны Измаиловы для характеристики половцев, данное Слово о казнях Божиих любопытно появлением в нем идеи, которая впоследствии станет одной из ведущих при восприятии бед, лишений и главное мучений, обрушивающихся на жителя древней Руси:
«…Так Господь сотворил нам: создал нас и падших поднял. Адамово преступление простил, нетление даровал и свою кровь за нас пролил. Вот и нас видя в неправде пребывающими, навел на нас эту войну и скорбь, чтобы и те, кто не хочет, в будущей жизни получили милость; потому что душа, наказываемая здесь, всякую милость в будущей жизни обрящет и освобождение от мук, ибо не мстит Господь дважды за одно и то же. О неизреченное человеколюбие!»[113]
Вернемся, однако, к определению половцев как Измаильтян.
Само по себе оно достаточно любопытно, поскольку такая характеристика несколько снимает напряжение ожидания Конца Света. Из приведенных фрагментов текста Откровения следует, в частности, что потомки Измаила при всех их отрицательных характеристиках лишь предшествуют нечистым человекам, после освобождения их заклепанных Александром Македонским в горах явится Антихрист, и лишь после него состоится Второе Пришествие Спасителя. Пока же последние времена еще не наступили, хотя и неумолимо приближаются: где-то далеко на севере рвутся на свободу людье заклепанни Александром, Македоньскым царем. И лишь сункулит, который распадется только по Божиему повелению, спасает еще человечество (и, прежде всего, Русскую землю), погрязшее в грехах…
Один из молодых исследователей интересующего нас текста И. В. Гарькавый совершенно справедливо заметил:
«…приведенный выше фрагмент обладает высшей значимостью, т. к. становится связующим звеном между текстом ПВЛ и той эсхатологической моделью, которую читатель хорошо знал по ОМП[114]. Летописец…открывает истинное имя половцев и их соседей. Это как бы завершало имятворческий процесс:…кумане…половци…сыны Измаила. Первым идет эндоэтноним, вторым экзоэтноним, третьим имя, через которое раскрывается сущность и предназначение данного этноса… С…исхождения Измаильтян должен начаться отсчет…последних времен перед Концом Света.
…Появление…семени Измаилова в последнюю…серечь в седьмую тысячу лет открывало поток катастроф, знаменующих окончание истории мира сего. Через такое соотнесение текст получал выраженное религиозное содержание, позволявшее оценивать события, описываемые в нем. Необходимо было только правильно сориентироваться в…большом времени при помощи особых знамений, которые постоянно были в поле зрения средневекового книжника.
…Введением двух важнейших признаков (появлением сынов Измаила и обнаружением…нечистых народов) летописец определяет смысл, имя времени, в котором он живет. Автор летописного рассказа привязывает его к самому началу последних времен, обладающих ощутимой длительностью. Тем самым устанавливается граница времени, отпущенного для покаяния Земле Русской…»[115].
Если в целом такая оценка летописного текста, касающегося половцев, верна, то детали характеристики безбожных народов, приведенные летописцем, несомненно, нуждаются в специальном анализе. В последнее время они были рассмотрены И. В. Ведюшкиной, отметившей беспрецедентное сведение данных обо всех известных из авторитетных источников ветвях…нечистых народов (хотя и с разной степенью и формами актуализации книжной информации) в одном сравнительно небольшом отрывке текста:
«…Из этого пояснения становится ясно, что из известных летописцу не по книгам народов к потомкам Измаила, помимо половцев, относятся торкмены, печенеги и торки. Кроме того, летописцу хорошо известна еще одна версия происхождения половцев от дочерей Лота, но ее он категорически отвергает, причем не просто так, а потому, что точно знает, какие народы на самом деле произошли от дочерей Лота хвалисы и болгары. Рассуждение о родословной хвалисов и болгар разорвано небольшой вставкой, содержащей генеалогию и народную этимологию сарацин. Этимология примечательна не столько своей легендарностью, сколько попыткой выдать ее за автохтонную и тем самым приписать измаилитам своеобразный…комплекс бастардов, заставляющий их выдавать себя за потомков Сарры, а не Агари. Таким образом иллюстрируется позорность происхождения от Измаила, которого стыдятся даже его прямые потомки. Повторив свои сведения о наиболее близкой и хорошо ему знакомой части измаилитов, летописец готов перейти к данным своих источников о другой ветви нечистых народов: потомству Иафета…заклепанному в горе Александром Македонским. Но здесь он прибегает к другому способу актуализации книжной информации, не отождествляя прямо соседей летописных югры и самояди из рассказа отрока Гюряты Роговича ни с одним из известных ему народов и не уточняя их генеалогию среди иафетитов. <…> Как нам представляется, в статье 1096 г. ПВЛ выстроена своеобразная иерархия…нечистых народов в зависимости от их происхождения, параллелей которой мы не обнаружили ни в одном из доступных нашему рассмотрению источников»[116].
В этом свете выглядит несколько наивной попытка библеизации уже упоминавшейся гипотезы о происхождении изредка встречающегося у летописцев наименования половцев саракине или сорочины как результата слияния этнонимов сары и кун:
«…Тот факт, что первой волной половцев в южнорусских степях были половцы-сары, возможно, отразился в библейской версии происхождения половцев в русской летописи. О происхождении сарацын (половцев) летописец сообщает:…а Срацини от Измаила и творяться Сарины и прозваша имя собе Саракине, рекше Сарины есмы. Название появившегося в 1055 г. у рубежей Руси народа сары и могло вызвать у русского летописца, стремившегося найти библейское обоснование происхождения половцев, ассоциацию с…Сариными детьми. Как потомки Измаила, половцы еще дважды фигурируют в летописи. В первом случае как…безбожнии сынове Измаилевы, лущении на казнь християном. Во втором случае воздается хвала победителю половцев великому князю киевскому Владимиру Мономаху…погубившему поганыя Измальтяни, рекомыя Половци»[117].
Подведем некоторые итоги.
1. Отношения Руси со Степью складывались довольно сложно прежде всего, из-за различий в образе жизни, языке, культуре. Тем не менее сформировавшиеся в последние два столетия стереотипы восприятия степняков как исконных врагов Руси не вполне отвечают представлениям о южных соседях, которые бытовали в Древней Руси.
2. Для древнерусского книжника в отличие от нашего современника была не столь важна собственно этническая или языковая характеристика того или иного народа незнаемого, сколько уяснение его правильного имени с точки зрения, прежде всего, эсхатологической перспективы. Кажется, даже конфессиональная принадлежность чужого или не вполне своего народа выступала при этом лишь как дополнительный, но вовсе не принципиально важный признак.
3. Впоследствии эти вечные этнические определения будут играть существеннейшую роль в самоидентификации древнерусских книжников XIII–XVI вв. и в установлении сути происходящего вокруг них.
Лекция 3
АНДРЕЙ БОГОЛЮБСКИЙ: У ИСТОКОВ ДЕСПОТИЗМА
В 1934 г. сотрудник Института истории феодального общества (Институт археологии) археолог Н. Н. Воронин прислал в ленинградскую рентгено-антропологическую лабораторию Государственного рентгенологического института неполный скелет неизвестного. Рентгенологи-антропологи Д. Г. Рохлин и В. С. Майкова-Строганова должны были обследовать останки и ответить на вопросы: чей это костяк (возраст, антропологический тип) и как умер человек? Археологи намеренно не сказали, где найден скелет и кому, по их мнению, он мог принадлежать. Это должно было уберечь экспертов от соблазна приблизить свои выводы к желаемому результату.
