Давид слушал, не понимая. Как встретит он взгляд Саула?
– Ты защитишь единого Бога иудеев, и ты не потерпишь, чтобы на их территории поклонялись другому богу, – сказал Самуил, обращаясь к молодому человеку.
Он кивнул головой.
– Что я скажу Саулу? – он наконец осмелился спросить о том, что его тревожило.
– Ничего, – ответил Самуил. – Ты не будешь объяснять очевидное.
Давид не знал, что означало объяснять очевидное.
– Ты царь тайный и явный одновременно. И ты не можешь исчезнуть от твоего Бога Яхве, твоего Бога единственного, слышишь?
Давид снова кивнул.
– Ты слышишь? – повторил Самуил с возросшей силой. – Повтори за мной: мой единственный Бог – Яхве. Он мне дороже жизни.
– Мой единственный Бог – Яхве, – сказал Давид сдавленным голосом. – Он мне дороже жизни.
Тайный и явный одновременно. Что бы это могло означать? Он царь, но не может сказать об этом, но все знают это? Вот несколько часов назад он хотел вернуться в Вифлеем, пасти свои стада, а сейчас он находился в компании старцев, над народами которых он будет царствовать… Губы ссохлись, он проглотил слюну. И что скажет он Ионафану? – спрашивал он себя, но не осмеливался даже додумать свой вопрос. Он знал, что стал узником этого круга потешных стариков и что не сможет убежать. Здесь заканчивалась юность. Давид посмотрел на них украдкой, все эти старики полны слов, у них белые волосы, и он сказал себе, что единственный способ освободиться от их превосходства, от их высокомерия, от их авторитета – это быть их лидером.
– В дереве есть плоть и кора, – начал Самуил. – Сдери кору – и дерево переживет, выдери плоть – умрет. Ты – плоть. Это воля Всемогущего. Всемогущий назначил тебя управлять нашим народом. Ты – царь двенадцати племен.
Он – избранник Бога? Тревога охватила его. Но это сказал Великий ясновидящий: как в этом сомневаться? У него необычайный авторитет. Даже старейшины боятся Самуила. Когда он говорил, они следили за ним, будто каждую минуту ожидали удара с его стороны. Стоящий в дверях Эзер тоже испуганно разглядывал его.
Вошел слуга и направился к Самуилу, неся на подносе флакон. Ясновидящий встал, подал Давиду знак подняться. Остальные тоже поднялись.
– Давид, встань на колени, – приказал Самуил. – Давид, сын Иессея из Вифлеема, Господь указал на тебя, чтобы ты вел его народ к победе.
Он обмакнул указательный и средний палец во флакон и коснулся лба Давида.
– Давид, ты поведешь его народ по его воле, и твой дом будет царствовать во веки веков.
Он начертал пальцем три полосы на лбу: они стекли до бровей. Слезы наполнили глаза Давида. Рыдания вырывались из его груди, он не знал, что с ним случилось, но понимал, что это было что-то великое, поражающее воображение. Он поднял глаза и встретил взгляд Самуила. Зрачки, потускневшие от старости, излучали такую значительность, что он задержал дыхание.
– Да пребудет с тобой благословение, – сказал Анамель Бен Эфрон. Остальные также призвали благословение на молодого человека.
– Встань, Давид, – сказал Самуил. Он обнял его. Сухие и цепкие пальцы сжали его плечи, словно пальцы смерти. Давид схватил руки Самуила, склонился, чтобы поцеловать их, но покрыл слезами.
Остальные тоже обняли его. Последним был Эзер.
– Царь мой, – сказал он, – я – твой слуга.
И Давид залился слезами в руках того, кто спас ему жизнь.
Самуил приготовил вино.
– Взгляд людей – ничто, – сказал он. – Важен взгляд Всемогущего.
По возвращении старейшин, присутствовавших на коронации Давида, в свои племена началось волнение.
– Итак, у нас два царя? – спрашивали недоверчиво.
– Не два, а один, Давид. Саул больше не царь.
– Но он командует армиями.
– Таково решение Самуила.
– Самуил лишился разума!
– Ну, так скажите ему это. Мы вам передаем его решение, это все.
– Это безрассудное решение! Вы не возражали?
– Мы признали его авторитет, когда он назвал Саула царем по нашей просьбе. Мы не стали спорить, когда он выбрал его преемника.
Племя за племенем, они решили отправиться к Самуилу в Рама и, посоветовавшись десять дней, наконец отправились в дорогу. Сидя на скамье перед домом, Самуил насчитал тридцать два мула.
Кряхтя, они взбирались на холм, а когда предстали пред ним, то почувствовали себя смущенными. Великий ясновидящий всегда внушал им нечто вроде ужаса.
Какое-то время они молчали, не находя слов, которые ранее прилежно повторили. Самуил как будто сверлил каждого взглядом из-под своих всклоченных бровей. Он узнал Абеля, священника, который помогал Саулу и, несомненно, присоединился к делегатам встревоженный тучами, которые сгущались над головой его господина.
– Ну, так что, – сказал пророк, – вы потеряли языки?
Они забормотали.
– Я знаю, почему вы пришли. Вы растерялись, словно стая перепелок. Мой ответ прост. У вас нет бога, кроме Яхве, и без него вы и в самом деле – стая перепелок. Без него филистимляне и другие быстро уничтожат вас и превратят в рабов. Я его слуга и его глашатай. Вы хотели царя, и я вам дал Саула. Но он не оправдал доверия Яхве. И вот я даю вам другого избранного – это Давид. Это все.
Это было ясно.
– Но… армия? – произнес Реу из племени юда. – Она подчиняется Саулу.
– Армии – под командованием единого Бога. Если вы будете выполнять его волю, армии защитят вас, он управляет ими. Они не будут защищать Саула.
– Они не защитят Саула? – переспросил Реу.
– Саул вскоре погибнет в сражении.
– Но… его сыновья?
– Все древо Саула падет.
Уверенность Самуила словно пригвоздила их к месту.
Он скрестил свои узловатые руки на коленях. Не руки, корни. Оспорить его решение в действительности означало попытаться распутать корни туи.
– Ты можешь передать эти слова своему хозяину, Ахия, – добавил старец немного громче. – Скажи ему, что я ношу траур.
Все повернулись к Ахие. Они увидели слезы, текущие из его глаз и оставляющие темные бороздки на его запыленных щеках.
Полузакрытые глаза, глаза бессонницы, покрасневшие, обведенные темными кругами. Саул не спал три ночи. Щеки его впали, подбородок слегка отвис, как у животного, которое хочет пить. Его физическая красота подверглась испытанию. Дерево, изнуренное бурей. Он исподлобья посмотрел на Ахию, который хорошо знал это выражение его лица. Это было выражение тяжкого гнева и губительных планов. Оно все чаще появлялось на лице Саула с тех пор, как Самуил убил в его палатке пленного царя Агага. Сегодня вечером он ушел с ужина, оставив своих сыновей и офицеров без объяснений, скрылся в палатке вместе со священником. Рабыня его жены Абихоат сказала, что ее хозяйка спрашивает, не нужно ли ему чего.
– Нет. Скажи ей, чтобы она спала спокойно, – ответил Саул. – Она и Риспа.
Рабыня кивнула. Риспа была сожительницей Саула. Вот уже неделю он и часу не был с ней. Не до удовольствия!
Весь дворец знал, что у Саула было отвратительное настроение. Он протянул руку к графину с вином и наполнил рог. Ахия посмотрел на него неодобрительно. Саул почти ничего не ел за ужином: крыло голубя и гроздь винограда. Он слишком много пил. Столько не пьют, когда не едят.
– И они там были все? – спросил Саул.
– Почти все.
– Кого не было?
– Из реувена, симеона и гада.
– Почему?
– Невозможно было оповестить их.
– От биньямина были? Ахия кивнул головой.
– Сколько человек от клана?
– По одному.
– Один человек из племени и даже не все племена, – проворчал Саул. – Заговор нескольких сварливых стариков. Они вернутся к себе и скажут, что у иудеев новый царь, смазливый юнец, им рассмеются в лицо. Все, что ты мне рассказываешь, – брожение падали! Ахия вопросительно посмотрел на царя.
– Ты не согласен? – спросил Саул.
– Нет.
– Почему?
– Присутствовали вожди старейшин всех кланов. Их мнение ценится. Другие примкнут к ним. У тебя натянутые отношения с союзом двенадцати племен. Многих обрадует новый выбор Самуила.
– Тогда все вы изменники! – воскликнул Саул.
– Если я должен сносить оскорбления, то не от тебя, Саул, – с вызовом в голосе ответил Ахия. – Это скорей их я предаю, если нужно было, чтобы я кого-то предал. И я не думаю, что эти разговоры о предательстве уместны.
– Провозглашают другого царя, в то время как царь – я и нет места разговору о предательстве? – вскричал Саул хриплым голосом.
– Если есть кто-то, кто предал тебя, Саул, то это Самуил. А я не думаю, что ты смог бы обвинить ясновидящего в измене. Вот почему я говорю, что эти обвинения в измене необоснованны.
Саул опустил голову и потянулся к вину.
– Ты много пьешь, – сказал ему Ахия.
Саул не обратил внимания на замечание священника и наполнил рог.
– Самуил… – тихо сказал он. – Что же я ему сделал?
Смирившийся Ахия в свою очередь налил себе вина.
