Прорыв обороны на широком фронте побудил Эйзенхауэра 20 декабря подчинить Монтгомери все войска, расположенные к северу от участка прорыва, в том числе и обе американские армии — 1-ю и 9-ю. Монтгомери перебросил на участок прорыва немецких войск 30-й корпус (в составе четырех дивизий) для обороны мостов через р. Маас.
Уверенность Монтгомери и его спокойствие оказали благотворное действие на войска, но эффект был бы большим, если бы он, как заметил один из английских офицеров, «не вступил в штаб Ходжеса, как Христос, пришедший очищать храм». Монтгомери вызвал большое возмущение, когда впоследствии на пресс-конференции попытался создать впечатление, будто только его «личное руководство» сражением спасло американские войска от разгрома. Монтгомери утверждал, что «использовал все наличные силы английской группы армий» и «в конце концов с огромным успехом ввел их в бой». Это заявление вызвало еще большее раздражение, поскольку на южном фланге Паттон контратаковал начиная с 22 декабря, а 26 декабря освободил Бастонь, тогда как Монтгомери требовал сначала «привести в порядок» позиции и нанес контрудар с севера только 3 января, причем до этого момента английские резервы в бой не вводил.
20 декабря приказом Эйзенхауэра руководство обороной на северном крыле участка прорыва было возложено на генерал-майора Коллинза, командовавшего 7-м корпусом: Монтгомери заявил, что для такой решающей задачи ему нужен Коллинз. Для выполнения новой задачи — организации контрудара в южном направлении против наступающих войск Мантейфеля — Коллинз получил 2-ю и 3-ю бронетанковые дивизии и 75-ю и 84-ю пехотные дивизии.
Положение в Бастони продолжало оставаться критическим. Неоднократными атаками противник оттеснил оборонявшихся, но разгромит их ему так и не удалось. 22 декабря Лютвиц выслал к осажденному гарнизону парламентеров с требованием сдаться на почетных условиях, однако Маколиф ответил лишь каким-то непонятным для немцев словом, которое один из подчиненных Лютвица не смог перевести иначе, как «к черту!».
На следующий день установилась долгожданная хорошая погода. Впервые появилась возможность сбросить осажденному гарнизону грузы с воздуха и предпринять многочисленные налеты на немецкие позиции. С юга уже двигались войска Паттона, но положение все еще оставалось критическим. 24 декабря, в канун рождества, периметр обороны сократился до 16 миль. Однако и войска Лютвица получая мало подкреплений и предметов снабжения, подвергаясь в то же время все более сильным ударам авиации союзников. В день рождества немцы предприняли решительную атаку, но понесли тяжелые потери в танках и взломать оборону не сумели. К тому времени американская 4-я бронетанковая дивизия (которой теперь командовал генерал-майор Гаффи) из 3-й армии Паттона пробилась с юга и 26 декабря в 16.45 соединилась с гарнизоном. Осада была снята.
Немецкая 7-я армия вначале довольно успешно выполняла задачу по прикрытию левого фланга наступавших войск Мантейфеля, однако ей не хватало сил, и вскоре она оказалась уязвимой для контрудара с юга. Паттон получил приказ прекратить наступление в Сааре к 19 декабря и сосредоточить усилия для ликвидации выступа, образованного войсками Мантейфеля, используя два своих корпуса. К 24 декабря 12-й корпус потеснил дивизии немецкой 7-й армии и ликвидировал южную отсечную позицию, которые они пытались создать.
Американский 3-й корпус (4-я бронетанковая, 26-я и 80-я пехотные дивизии) сосредоточил усилия на освобождении Бастони. Местность, однако, благоприятствовала обороне. Наиболее сильное сопротивление оказывали войска немецкой 5-й парашютно-десантной дивизии, сражавшиеся в пешем строю. Парашютистов с большим трудом приходилось выбивать из каждой деревни и рощи. Вскоре разведка обнаружила, что вдоль дороги Нешато — Бастонь сопротивление противника слабее, и 25 декабря удар был перенесен на северо-восточное направление. На следующий день несколько танков 4-й бронетанковой дивизии прорвались с юга в Бастонь.
Тем временем танковые дивизии Мантейфеля, обойдя Бастонь, быстро продвигались к р. Маас к югу от Намюра. Для прикрытия переправ до подхода свежих американских сил английский 30-й корпус Хоррокса занял восточный и западный берега реки в районах Живе и Динана. Американские саперы находились в готовности взорвать мосты.
Стремясь обеспечить выход наступающих войск к р. Маас, Гитлер выделил из резерва верховного главнокомандования 9-ю танковую и 15-ю моторизованную дивизию в помощь Мантейфелю для очистки от союзных войск района Марш-Сели на подступах к Динану. Таким образом, обе стороны намеревались вести наступательные действия, но были слишком скованы друг другом. Войска Коллинза медленно продвигались вперед. Утром 25 декабря с помощью английской 29-й бронетанковой бригады они освободили деревню Сель, в каких-нибудь пяти милях от Мааса и Динана. Многочисленные изолированные очаги сопротивления в дальнейшем были очищены пехотой или уничтожены авиацией. Начиная с 23 декабря немецкие танковые войска подвергались жестоким ударам с воздуха и к 26 декабря уже не рисковали передвигаться в дневное время. Прибывшая 25 декабря вечером 9-я танковая дивизия не смогла преодолеть упорную оборону американской 2-й бронетанковой дивизии. К 26 декабря немцы перешли к обороне и начали отход.
6-я танковая армия Дитриха получила приказ поддержать наступление Мантейфеля, нанеся удар в юго-западном направлении. Однако, несмотря на ввод в бой танковых дивизий, 6-я армия не добилась успеха. Американцы при активной поддержке истребителей и бомбардировщиков вели упорную оборону. Вначале 2-й танковой дивизии СС удалось вклиниться оборону, но в затяжном бою за деревню Мане (в 12 милях юго-западнее Труа-Пон) она понесла тяжелые потери. В целом наступление 6-танковой армии ничего не дало, только истощило силы немцев.
Задолго до начала контрнаступления союзных войск немцы отказались от удара на севере и потерпели неудачу при последней попытке прорваться на левом крыле. Эту попытку предприняли после запоздалого решения Гитлера перенести туда главный удар и поддержать наступление 5-й танковой армии. Однако возможность была упущена. Мантейфель с горечью говорил: «Мне дали оставшиеся резервы только 26 декабря, но мобильные части не могли продвигаться вперед из-за недостатка горючего». По иронии судьбы, 19 декабря немцы находились в четверти мили от огромного склада горючего около Ставло, где хранилось около 11,25 млн. литров бензина.
«Мы только что предприняли новое наступление, как началось контрнаступление союзников. Я позвонил по телефону Йодлю и попросил его передать фюреру, что собираюсь отвести свои передовые части с оконечности выступа, который мы создали… Однако Гитлер запретил отход. Итак, вместо того чтобы вовремя отвести войска, нам пришлось шаг за шагом отходить под нажимом союзников, неся ненужные потери… На этом последнем этапе наши потери оказались тяжелее прежних из-за гитлеровской политики «ни шагу назад». Это грозило банкротством, так как мы не могли себе позволить такие потери».
Рундштедт согласился с этим мнением: «Я хотел прекратить наступление на ранней стадии, когда стало ясно, что мы не можем достичь своей цели, но Гитлер яростно настаивал на его продолжении. Это был Сталинград номер два».
В начале Арденнского сражения союзники оказались на грани катастрофы из-за пренебрежения к действиям противника. Однако в конце концов именно Гитлер довел до крайности военный девиз: «Лучший вид обороны — наступление». Оказалось, что это — худший вид обороны: Германия потеряла способность к дальнейшему сопротивлению.
ЧАСТЬ VIII. ФИНАЛ. 1945 ГОД
Глава 36
Наступление от Вислы до Одера
Сталин сообщил западным союзникам, что начнет новое наступление с рубежа Вислы примерно в середине января, в одно время с планировавшимся ударом союзников по рубежу обороны немцев на Рейне. Однако удар союзников теперь откладывался, поскольку контрнаступление немцев в Арденнах расстроило союзную группировку войск.
В конце декабря Гудериан, которого на этом безнадежно позднем этапе войны назначили начальником генерального штаба сухопутных войск, начал получать зловещие донесения. Начальник отдела «Иностранные армии — Восток» разведывательного управления штаба сухопутных войск Гелен сообщал, что на фронте между Балтийским морем и Карпатами выявлено 225 русских стрелковых дивизий и 22 танковых корпуса, готовых к наступлению.
Когда же Гудериан доложил это зловещее сообщение о крупных приготовлениях русских Гитлеру, тот отказался поверить ему и воскликнул: «Это самый большой обман со времен Чингисхана! Кто подготовил всю эту чепуху?» Гитлер предпочитал полагаться на доклады Гиммлера и разведывательной службы СС.
