Ознакомительная версия.
Таким образом, июньская забастовка не носила массового характера, но резонанс от нее получился весьма заметным: она свидетельствовала, что ростки Пражской весны в апреле 1969 г. полностью не вымерзли, а «нормализация» проходила отнюдь не «нормальными» темпами. Действительно, прошло немногим более недели и снова возник вопрос о забастовке. 2 июля собрались члены Центрального совета Чешского профсоюза металлистов, которые выступили против политики нового партийного руководства и введения цензуры. Они потребовали немедленного вывода из Чехословакии советских войск и выступили с угрозой начала всеобщей забастовки в поддержку Закона о предприятии[210].
Требование забастовки поддержал заводской комитет ЧКД, к которому присоединились еще 4 завода. При этом организаторы стремились не только провести всеобщую забастовку, но и призывали граждан выйти на улицы. В ответ партийные органы предприняли контрмеры, усилив и без того интенсивную антизабастовочную деятельность. В итоге против забастовки выступили все общезаводские комитеты КПЧ, директорский корпус, а на ряде предприятий и профсоюзные органы.
Того же 2 июля студенческие активисты 34 факультетов собрались на философском факультете Карлова университета. Большинство из них осудило роспуск Союза студентов вузов. Согласно информации, которую получил Президиум ЦК КПЧ, студенческие лидеры начали подготовку к нелегальной деятельности и неформальной организации контактов между факультетами[211]. Эти силы не могли не поддержать забастовку, но все же активисты – это не массы. Громкой акции не состоялось, а ее угроза лишь усилила линию на «нормализацию». Гусаку еще раз пришлось заявить на собрании партийной группы при Центральном совете профсоюзов 9 июл я: занимавшие «вра ждебные» партии позиции не могли занимать руководящие посты в профдвижении[212]. Снова прозвучали определения «враг», «оппозиционер», «деструктивный элемент», а то и «антикоммунист», «контрреволюционер» и др.
По мере приближения августа тон выступлений лидеров правящего режима становился еще более жестким и непримиримым. Оппозиционное движение готовилось к годовщине вторжения исподволь. Так, с середины июня 1969 г. в Чехословакии появились листовки с призывами к политическим акциям протеста, а в первой половине августа МВД выявило уже 138 различных их видов. Самой распространенной стала листовка «Дорогие сограждане», включавшая уже становившиеся традиционными 10 пунктов – инструкции, как себя вести в августовские дни: игнорировать транспорт, бойкотировать прессу, культурные мероприятия, торговые заведения, начать всеобщую забастовку, включить сирены и фары. Лишь в Праге зафиксирована отправка 880 писем от отдельных лиц и целых коллективов; начиная с 5 августа органы госбезопасности перехватили 116 писем, адресованных в зарубежные представительства в Чехословакии.
В другой листовке «Призыв ко всей молодежи» (до 21 августа 1969 г.) прямо говорилось: «В период растущего полицейского террора нельзя действовать прежними методами, т. е. легально работать в официальных организациях. Современные условия не позволяют вести классическую партизанскую войну, однако зрелость наших людей позволяет вести иные, зачастую намного более эффективные формы сопротивления, в чем мы уже убедились в августе прошлого года. Пока что нужно исключить открытое столкновение»[213]. Еще одна листовка, под которой стояла подпись «Группа рабочих и студентов», включала десять пунктов, которые надо было выполнить, чтобы отметить «день позора» – первую годовщину оккупации. В ней звучали призывы не пользоваться городским транспортом, не приобретать журналы и газеты, не покупать ничего в магазинах, не ходить в этот день в кафе, рестораны, кино, театры и т. д. Предлагалось возложить венки на места гибели жертв оккупации и в памятных местах народной освободительной борьбы, в 12.00 приостановить работу на 5 минут, на заводах включить гудки и сирены, автомобилистам остановиться, зажечь фары и включить сигнализацию. Почти по всей стране, а особенно в Праге, граждане так и поступили. Как указывали наблюдатели, в день 21 августа 1969 г. восстановилась атмосфера единства, солидарности и решимости августа 1968 г.
Август 1969 года можно считать началом перехода к нелегальным формам активности оппозиции. Знаковым в этом плане выступает манифест «Десять пунктов», символически датированный 21 августа 1969 г. (он, как листовки «Призыв ко всей молодежи» и «Дорогие сограждане», также включал 10 позиций)[214]. По словам Г. Скиллинга, манифест циркулировал нелегально в Чехословакии и публиковался за рубежом[215]. Манифест, который адресовался представителям власти (ФС ЧССР, ЧНС, федеральному правительству, правительству ЧСР и ЦК КПЧ), подписали 10[216] ведущих интеллектуалов[217]. Подписавшие – Р. Баттек, Л. Пахман, Я. Тесарж, Л. Кинцл, Л. Когоут, М. Лакатош, И. Непраш, Й. Вагнер, Л. Вацулик, В. Гавел – со всей определенностью заявили, что они не хотят обращаться к нелегальным формам борьбы. Манифест осуждал Московский протокол, а присутствие советских войск в стране квалифицировал как «повод для волнений»[218].
В преамбуле документа констатировалось, что в 1968 г. под угрозу был поставлен не социализм, а позиция функционеров, которые двадцать лет трезвонили о нем. Не был использован предоставленный правительству шанс доказать, что социализм – это не запреты, диктат и недостатки, а ориентация на обеспечение прав человека, на построение в экономическом и нравственном отношениях развитого общества. «Наши стремления, – говорилось в ней, – не расходились с давними идеалами социалистического движения, которые ставили во главу угла право на свободу народа и человека, отрицали сверхдержавное насилие, тайную дипломатию и кулуарную политику»[219].
Подписавшие манифест требовали от государственных органов начать переговоры о выводе советских войск, пересмотреть результаты «чисток» после апреля 1969 г., отменить запрет гражданских организаций, ликвидировать цензуру[220]. Документ уделял особое внимание ключевой проблеме власти – положению КПЧ в ее структуре, призывал к отказу от роли КПЧ как организации власти, стоявшей над остальными государственными органами. В манифесте подчеркивалось, что руководящая роль компартии может быть обеспечена лишь в том случае, если она заслужит доверие общества.
Авторы манифеста настаивали далее на ратификации и реализации международных конвенций по правам человека, которые ЧССР подписала в октябре 1968 г. Заметим, что это произошло лишь шесть лет спустя, когда они стали частью преамбулы Хартии 77. Тем самым еще в середине 1969 г. документ определил главные тенденции развития чехословацкого антинормализационного движения в перспективе, когда акцент ставился на борьбе за права человека на основе существующих законов.
Важнейшей по рангу считалась проблема выборов в местные и высшие органы государственной власти «в соответствии с таким избирательным законом, который будет способствовать совершенствованию социалистической демократии». «В законе, – декларировалось в манифесте, – должно отражаться право петиционных комитетов граждан выдвигать своих собственных кандидатов, а также способ отзыва их со своих постов. Выборы, которые будут походить на выборы предшествующего периода, мы заранее отвергаем и участия в них принимать не будем». Этим пассажем манифест обозначил отношение оппозиции к предстоящим парламентским выборам 1971 г.
Важное место в документе занимала проблема федеративного устройства государства с предостережением против формального подхода к решению этой сложной задачи. Что касается экономики, то в документе выдвигалось требование об издании закона о социалистическом предприятии, который передавал бы право принятия решений по производственным вопросам специалистам; рабочие же могли оказывать влияние на распределение прибылей и капиталовложения.
Главное, чем отличался манифест – это попытка ответить на вопрос: что делать? Подписавшие его демонстрировали свою лояльность и во многом дистанцировались от нелегальных форм борьбы, подчеркивая, что отрицание не является их программой. Напротив, они призвали сограждан, чтобы каждый на своем участке честно работал, а для защиты прав использовал существующие институты. Именно поэтому в заключительной части документа они решительно отвергли возможные обвинения в антисоциалистических действиях и антисоветских позициях. При этом они еще раз повторили формулировку своего положительного отношения к модели социализма, соответствующей высокоразвитой стране. Конечно, эта декларация вряд ли успокоила власть имущих, но выглядит она вполне искренней.
Ознакомительная версия.
