Уже в 1918 году, по официальным данным, в советской республике с июля по ноябрь 1918 года имели место 108 «кулацких мятежей». За весь 1918 год только в 20 районах Центральной России произошло не менее 245 значительных антисоветских бунтов[34], за семь месяцев 1919 года почти на трети территории, захваченной большевиками, зарегистрировано 99 бунтов[35].
В некоторых районах уполномоченных из продотрядов убивали, как только те появлялись в деревне; за убийством следовала карательная экспедиция, полдюжины крестьян расстреливали, других арестовывали; через день или два прибывал новый уполномоченный с помощниками, и его тоже убивали; вновь карательная экспедиция и т.д.[36]. Такие мелкие столкновения были повсеместными и сливались в более крупные мятежи, причем «зеленые», как называли этих повстанцев, являли собой не меньшую угрозу, чем белые или поляки.
Отношение Ленина к своим разнообразным врагам удивительно откровенно отражено в его записке к одному из главных комиссаров Красной армии: «Великолепный план. Осуществите его вместе с Дзержинским. Под видом „зеленых“ (мы им это потом и припишем) мы пройдем вперед на 20 верст и повесим кулаков, священников и помещиков. Награда: 100 тысяч рублей за каждого повешенного»[37].
В начале 1919 года в Поволжье вспыхнуло крупное восстание, в 1920 году – новое. Летом 1919 года русская крестьянская «армия» в Фергане, сформированная для борьбы с мусульманским населением, выступила с мусульманами против красных. На Северном Кавказе, по сообщению большевистских властей, возникли настоящие повстанческие армии, несколько советских дивизий было уничтожено[38].
Мятежи значительного размаха прокатились по территориям, населенным национальными меньшинствами. 13 февраля 1921 года поднялись армяне и через пять дней захватили Ереван.
В Западной Сибири в январском восстании 1921 года участвовало 55–60 тысяч крестьян. Это восстание охватило более чем 12 округов[39]; были отрезаны коммуникации красноармейцев и заняты города, в том числе такой крупный как Тобольск[40]. Знаменитое восстание Антонова, начавшееся 19 августа 1920 года, распространилось на большую часть территории Тамбовской губернии и на некоторые районы соседних губерний. Участвовало в нем свыше 40 тысяч крестьян. На съезде этих тамбовских повстанцев была принята программа с требованием ликвидации советской власти и созыва Учредительного собрания на основе равного голосования, причем земля должна была быть передана тем, кто ее обрабатывает. Аналогичные документы были обнародованы повстанцами Поволжья, которые также призывали передать власть народу «без разделения на классы или партии»[41].
Невозможно было трактовать мятежников кулаками, так как даже по официальным сообщениям от 25 до 80 процентов деревенских жителей, активно сражавшихся на стороне антоновской армии[42], были бедняками или середняками. Они много месяцев сдерживали крупные силы большевиков, не давая им победить. И лишь в мае 1921 года регуярным частям под командованием Тухачевского удалось подавить восстание. Но даже после этого приблизительно до середины 1922 года продолжали действовать небольшие отряды повстанцев. Карательные меры против них были жестокие; с целыми деревнями расправлялись так же, как через, много лет нацисты расправятся с Лидице[*].
На Украине в широком по размаху восстании Григорьева в мае 1919 года участвовало 20 тысяч человек с 50 пушками и даже шестью бронепоездами; советские историки считают, что именно из-за этого восстания не удалось осуществить намеченного вторжения Красной армии в Румынию для оказания помощи Венгерской советской республике Белы Куна[43]. Из других повстанческих войск самыми известными стали отряды анархиста Махно, объединявшие в определенный период до 40 тысяч человек. Какое-то время махновцы боролись на стороне красных с белыми, но с января 1920 года между отрядами Махно и большевиками восемь месяцев не прекращались жестокие бои. В октябре и ноябре 1920 года этот союз ненадолго восстановился перед лицом последней угрозы белых – наступления Врангеля. Затем стычки возобновились и продолжались до августа 1921 года. Махно охотно объяснял, в чем состояла притягательная сила его анархизма: крестьянство боролось против «помещиков и богатых кулаков», но с противоположной стороны также и против «их прислужников – политической и административной власти чиновников»[44]. С его точкой зрения перекликается рассуждение доктора Живаго в романе Бориса Пастернака:
«Всюду непрекращающиеся крестьянские восстания. Против кого, спросите вы? Против белых и против красных, смотря по тому, чья власть утвердилась. Вы скажете, ага, мужик враг всякого порядка, он сам не знает, чего хочет. Извините, погодите торжествовать. Он знает это лучше вас, но хочет он совсем не того, что мы с вами.»
Когда революция пробудила его, он решил, что сбывается его вековой сон о жизни особняком, об анархическом хуторском существовании трудами рук своих, без зависимости со стороны и обязательств кому бы то ни было. А он из старой, свергнутой государственности попал еще в более узкие шоры нового революционного сверхгосударства. И вот деревня мечется и нигде не находит покоя»[45].
В числе руководителей украинских повстанцев были не только Григорьев и Махно. На значительной территории близ Киева действовал атаман Зеленый. Было и много других отрядов. В феврале 1921 года ЧК сообщала о 118 все еще продолжавшихся мятежах[46]».
Что касается более мелких, инцидентов, то в отчете ЧК только о четырех днях апреля 1921 года на Украине сообщается о банде из десяти человек, которая захватила зерно и убила представителя властей в Подолии; о банде из пяти всадников, вооруженных пулеметами, которые напали на сахарный завод, убили пятерых сторожей и скрылись, уведя с собой восемнадцать лошадей и унеся 306 тысяч рублей и две пишущие машинки (это было в Полтавской губернии); о банде из двухсот всадников, которые напали на железнодорожную станцию и прежде, чем их отбил бронепоезд, убили 26 красноармейцев – в Харьковской губернии[47].
Партизанская война в тех же местах продолжалась еще годы, хотя и в меньших масштабах. В Лебединском районе Сумской губернии вплоть до 1928 года действовал отряд партизан[48]. В районе Белой Церкви в Киевской губернии до 1928 года орудовал отряд из более чем 20 украинских партизан[49]. Подобные сообщения поступали и из других мест, особенно с Северного Кавказа и из Средней Азии.
Примечательно, что к людям Антонова присоединились рабочие, «среди которых было несколько железнодорожников», как указывалось в официальных отчетах[50]. Мы здесь не собираемся рассматривать борьбу рабочих, но важно то, что рабочий класс тоже (и почти так же) начал выступать против коммунистов. Даже в 1918 году в Петрограде проходили мощные забастовки и демонстрации рабочих, а в уральской промышленной области, как отмечает советский историк, левые эсеры восстановили против большевиков отсталые элементы из числа фабричных рабочих Кушвы, Рудянска, Шайтанска, Юговска, Сеткино, Каслнно и др.[51] Значительные по размаху рабочие волнения имели место в Ижевске – крупном промышленном центре, и в окружающих его местностях. Возникла так называемая «Ижевская народная армия», объединившая 30 тысяч человек, впоследствии она перешла на сторону белых и сражалась у Колчака.
По словам советского специалиста, рабочие выдвигали «чисто крестьянские» требования, например, прекращение насильственных реквизиций и конфискаций предметов крестьянского обихода[52].
Еще более зловещей, с точки зрения советских властей, была все возраставшая ненадежность самой Красной армии. Дезертирство, неявки на призывные пункты в среднем составляли 20 процентов, а в некоторых районах достигали и всех 90 процентов[53], в одной только Тамбовской губернии, по сообщению из советского источника, осенью 1920 года было 250 тысяч случаев дезертирства из Красной армии[54].
В марте 1919 года бригада, набранная в основном из русских крестьян Тульской губернии, подняла бунт в Белоруссии и, объединившись с местными крестьянами-мятежниками, объявила о создании там «Народной республики»[55].
Командир Красной армии Сапожков руководил 2700 солдатами в восстании на Волге в июле 1920 года. После его гибели принявший на себя командование Серов продержался еще более двух лет, захватывая целые города, и в январе 1922 года в его распоряжении все еще находилось три тысячи человек. В декабре 1920 года еще один командир Красной армии, Вакулин, поднял мятеж на Дону. Вначале у него было около 500 человек; он увеличил их число до 3200, а после гибели Вакулина его преемник Полов к марту 1921 года располагал армией в шесть тысяч человек. В феврале 1921 года еще один красный командир, Маслак, вместе со своей бригадой из состава любимой сталинской Первой конной армии перешел к Махно.
