Ознакомительная версия.
Профессор Сэйс послал мне следующую интересную заметку относительно этих шести любопытных серебряных клиньев:
«В Academy от 22 ноября 1879 года г-н Барклай В. Хед показал, что «серебряная мина Кархемиша», хеттской столицы, упоминающаяся на ассирийской табличке, идентична, с одной стороны, вавилонской серебряной мине, которая равнялась примерно 8656 тройским гранам (561 грамм), и с другой – мине, использовавшейся в Малой Азии. Лидийская серебряная монета Креза, как говорит г-н Хед, «следует так называемому вавилонскому серебряному стандарту, пятьдесят статеров Креза, каждый из которых весит 173 грана (11,2 грамма), что составляет одну вавилонскую мину из 8656 гран.
Тем не менее я думаю, что предполагать, что вавилонская серебряная мина использовалась для взвешивания серебра в слитках по всей Азии еще задолго до эпохи Креза, можно не только потому, что на ней основаны древнейшие серебряные монеты почти всей Малой Азии, но и потому, что она также использовалась среди фриго-фракийских племен, добывавших металлы, которые, видимо, привезли ее с собой из Азии вместе с почитанием фригийского Вакха, когда они отделились от своих оставшихся на родине собратьев-соплеменников. Более того, я полагаю, что есть позитивное доказательство тому, что эта мера веса использовалась в Троаде в период, когда было захоронено сокровище, обнаруженное доктором Шлиманом. В этом сокровище есть шесть клиньев или слитков серебра длиной примерно 7–8 дюймов и шириной около двух. Они весят соответственно 171, 173, 173, 174, 183 и 190 граммов (в метрической системе). Самый тяжелый и лучше всего сохранившийся, видимо, стал слегка тяжелее с одной стороны (примерно на 40–50 тройских гран) от окисления и образования корки. Предположим, что его первоначальный вес равнялся около 187 граммов, или 2885,4 тройского грана: что же это, как не третья часть вавилонской серебряной мины, состоявшей из 8656 гран? То, что эти бруски или клинья являются именно третями, а не половинами или четвертями, как мне кажется, является веским доводом в пользу того, что это – доли вавилонской мины; сикли по этому стандарту делились в основном на три, в то время как по финикийскому – на половины и четверти.
Доктор Шлиман называет свои клинья гомеровскими талантами, но, как бы то ни было, они, безусловно, представляют собой треть вавилонской серебряной мины от 8645 до 8656 гран. Если предложенное мною отождествление мины Кархемиша с миной, использовавшейся в Троаде примерно в XIV веке до н. э., будет принято, то разве этот факт не имеет большого значения, если рассмотреть его в связи с египетским текстом (поэмой Пентаура), в которой люди Илиона, Педаса, Дардана, Мисии и Ликии упоминаются как союзники хета (хеттов) в их войнах с Рамсесом II примерно в то же время?.. Итак, когда мы находим, что в ассирийских документах определенная серебряная мина определяется как мина Кархемиша, я думаю, что мы не ошибемся, если придем к выводу, что это тот самый вес, который хетты использовали в своих коммерческих сделках с народами Киликии, Памфилии, Лидии, Фригии, Троады и т. д., и что такое название было дано этой мине в Ассирии, чтобы отличить ее от другой, более тяжелой серебряной мины примерно в 11,225 грана, которая употреблялась в Финикии… Древнейшая чеканная монета этого стандарта – лидийский электрон эпохи Гигеса. Крес, судя по всему, был первым, кто стал чеканить серебряные монеты по тому же стандарту; и когда город за городом начинают чеканить монету, мы видим от залива Исса на востоке до Фаселиды на западе, а также в Лидии и то тут, то там в Ионии, на Кипре и, возможно, даже на Крите, что древнейшие монеты – это статеры в 173 грана или доли таких статеров».
На рис. 793 я воспроизвожу серебряную вазу, найденную за несколько дней до обнаружения большого клада и очень близко от него; ее нижняя часть имеет шарообразную форму, и горлышко выгибается наружу, как часть перевернутого конуса. Она была повреждена мотыгой рабочего, который нашел ее. Как и другие большие серебряные вазы, она покрыта хлоридом серебра; высота ее – 7,2 и ширина – 5,6 дюйма. Заслуживает особого внимания то, что все серебряные вазы покрыты хлоридом только снаружи, а внутри его совсем нет. Ваза с рис. 793 содержала в себе элегантный кубок из электрона высотой 4,4 дюйма и шириной 3,6 дюйма (у горлышка). На этой чаше мы видим отметины сильного жара, которому она подверглась во время пожара, но в остальных отношениях она исключительно хорошо сохранилась. На верхней части снаружи она покрыта толстой коркой; в остальном она блестящего белого цвета, как снаружи, так и внутри. Электрон, упоминания о котором, как уже говорилось, три раза встречаются в «Одиссее», слово, неизвестное «Илиаде»; однако в последней[94] мы находим слово ὴλέκτωρ применительно к солнцу. Таким образом, представляется, что словом «электрон» поэты обозначали вещество, которое по блеску своему можно было сравнить с солнцем.
Рис. 793, 794. На рис. 794 – кубок из электрона, находившийся в серебряной вазе (рис. 792), обнаруженной рядом с большим кладом на глубине 28 футов
Вместе с последней вазой был найден шлем, но он был настолько разрушен хлоридом серебра, что распался на мелкие фрагменты, когда его вынули, и его нельзя было собрать. Сохранились только его верхние части (рис. 795 и 796). Я вернусь к ним на последующих страницах, когда я буду говорить о подобных фрагментах еще одного шлема, представленных на рис. 979. Образцы с рис. 797 и 798 также кажутся фрагментами верхних частей шлемов.
Рис. 795–798. Фрагменты бронзовых шлемов, обнаруженные вместе с серебряной вазой (рис. 793). (Примерно 1:3 натуральной величины. Найдены на глубине 28 футов)
Рис. 799 изображает большой медный щит из сокровища (гомеровский ἀσπίς όμφαλόεσσα) в форме овального подноса, в центре которого расположен умбон, окруженный небольшой бороздкой (αὐλαξ). Диаметр этого щита составляет чуть больше 20 дюймов. Он совсем плоский и окружен ободом высотой 11/2 дюйма. Умбон (ὀμφαλός) – высотой 2,4 дюйма и диаметром 4,4 дюйма; бороздка, окружающая его, – 7,2 дюйма в диаметре и 3/5 дюйма глубиной. Очевидно, щит состоит из четырех или, может быть, даже пяти деталей. Сначала из пластинки выковали его выступающий умбон (ὀμφαλός) с бороздкой и высоким краем вокруг него; вокруг него припаяли пластинку в форме плоского кольца и вокруг нее – высокий выступающий край (ἄντυξ), на который снова припаяли вокруг узкую полоску тонкой медной пластинки.
Рис. 799. Медный щит с умбоном (ἀσπίς όμφαλόεσσα), найденный в большом кладе (на глубине 28 футов)
Этот медный щит с его центральным умбоном, бороздкой и краем, который так подходит для того, чтобы нести на себе обтяжку из воловьих шкур, не может не напомнить нам о «семикожном» щите Аякса:
Быстро Аякс подходил, пред собою несущий, как башню,
Медный щит семикожный, который художник составил,
Тихий, усмарь[95*] знаменитейший, в Гиле обителью живший;
Он сей щит сотворил легкодвижимый, семь сочетавши
Кож из тучнейших волов и восьмую из меди поверхность[96].
Точно так же поражает сравнение этого щита из сокровища с описанием щита Сарпедона с его круглой пластиной из кованой меди и его покрытием из бычьих шкур, прикрепленным к внешнему краю обода длинными золотыми гвоздями[97].
На рис. 800 изображен медный котел из сокровища с двумя горизонтальными ручками, который, безусловно, напоминает нам о гомеровском λέβης. Он 16,8 дюйма в диаметре и 5,6 дюйма в высоту; дно плоское, и его диаметр – 8 дюймов. На этом котле есть отметины от страшного пожара и близ ручки, с левой стороны видны два фрагмента бронзового оружия (копья и боевого топора), которые прочно приплавились к нему. Заслуживает особого внимания то, что, в то время как в Микенах мы едва ли видим хоть какую-то пайку и различные детали медных котлов присоединены друг к другу гвоздиками, здесь, в Трое, мы видим только пайку и никаких деталей, соединенных гвоздиками. Поскольку две ручки этого котла были слишком толстыми, чтобы их можно было легко припаять, оба конца каждой из них были пропилены или расколоты, и затем в отверстия вставлен обод сосуда и так припаян.
Рис. 800. Большой медный котел (λέβης), найденный в большом троянском кладе; найден на глубине 28 футов
Мы находим в «Илиаде» десять упоминаний о λέβητες, обычно как о призах на играх[98]; также они служили в качестве подарков[99]. Стоил λέβης столько же, сколько бык[100]; только раз мы видим, что он используется в качестве котла[101]. В «Одиссее» он в основном употребляется как сосуд для омовения: в нем мыли руки перед едой и жертвоприношениями. Часто он был серебряным и орнаментированным[102]; кроме того, мог он быть и медным и употребляться для омовения ног[103]. Г-н Филип Смит заметил мне, что «среди дани, которую получил Тутмос III (очевидно, из Западной Азии – название страны в записи плохо читается), был «котел медный, работа кефту»[104]. Особое упоминание такого котла как предмета иностранной работы можно сравнить с той ценностью, которую придавали котлу в Трое, сохранив его в этом кладе».
Ознакомительная версия.
