Из показаний бывшего начальника УНКВД по Московской области A. II. Радзивилловского, данных им на допросе в 1939 году.
«Придерживаясь принципа тщательного изучения личного дела и связей арестованных, я достал из штаба дело Фельдмана (начальник Управления кадров начсостава РККА) и начал изучать его, наряду изучая связи. В результате я пришел к выводу, что Фельдман связан интимной дружбой с Тухачевским, Якиром и рядом других крупных командиров. Имеет семью в Америке, с которой поддерживает связь. Я понял, что Фельдман связан по заговору с Тухачевским…
Тогда я поспешил в свою комнату № 713, заперся и вызвал Фельдмана. К вечеру 19 мая было написано Фельдманом на мое имя известное показание о военном заговоре с участием Тухачевского, Якира, Эйдемана и др., па основании которого состоялось 21 или 22 мая решение ЦК ВКП(б) об аресте Тухачевского и ряда других, которые в ходе следствия и в суде показали о своем участии в антисоветской троцкистской военной организации и назвали большое количество командиров и политработников советских Вооруженных Сил, с которыми они будто бы были связаны по преступной деятельности».
Из показаний бывшего пом. начальника 5-го отдела ГУ ГБ НКВД СССР 3. М. Ушакова, данных им на допросе в 1938 году.
«На основании показаний Медведева, Путна, Примакова, Фельдмана и Корка 22 мая 1937 года в вагоне поезда на станции Куйбышев был арестован Тухачевский».
Из справки, подписанной Генеральным прокурором СССР Р. А. Руденко, 10 июня 1956 года.А «заговор» все еще продолжал разрастаться — со скоростью и масштабами снеговой лавины: задача была четко поставлена и команда — дана.
«После февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б) органы НКВД начали производить массовые аресты командиров и политработников Красной армии и добились от них показаний о существовании в армии подпольной троцкистской заговорщической организации во главе с рядом виднейших военачальников. Так, в конце апреля и в начале мая 1937 г. по прямому указанию Ежова и с его участием от арестованных сотрудников НКВД СССР — заместителя наркома Г. Е. Прокофьева, начальника Особого отдела Гая, заместителя начальника Оперода (Оперативного отдела) 3. И. Воловича, а также от бывшего начальника ПВО страны М. Е. Медведева были получены провокационные показания о том, что Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Фельдман и некоторые другие якобы участвуют в военном заговоре и состоят в преступной связи с Г. Г. Ягодой, к тому времени уже арестованным».
Из докладной записки комиссии Президиума ЦК КПСС от 18 февраля 1956 г., подписанной председателем Комитета партийного контроля H. М. Шверником.
Чего же хотели «заговорщики», оказавшиеся на самом верху советской военной номенклатуры?
«В 1935 году, — говорится в приговоре, — Тухачевским при активном участии Уборевича, Корка и других подсудимых был разработан оперативный план поражения частей Красной армии в предполагавшемся нападении Польши и Германии на СССР. Этот план поражения был впоследствии согласован с представителем германского Генерального штаба. В целях подрыва обороноспособности СССР Тухачевский и другие систематически проводили вредительскую работу в частях РККЛ, особенно в укрепленных районах и по линии военных сообщений».
Из справки, подписанной генеральным прокурором СССР P.A.Руденко Юиюня 1956 года.
«Еще осенью 1935 года при встрече моей и Уборевича с Тухачевским у него на квартире он развил перед нами вопрос о так называемом «дворцовом перевороте». Он указал на то, что рассчитывает на совместные действия по организации переворота как чекистов, участвующих в охране Кремля, так и военной охраны, в первую очередь — на Кремлевскую школу (позднее — Московское общевойсковое командное училище). По времени переворот и захват руководящих работников партии и правительства происходит тогда, когда в основном будет закончена подготовка Гитлера к войне. Ориентировочно это должен быть 1936 год. Как на непосредственных организаторов этого дела он указывал на Енукидзе, Егорова — начальника Кремлевской школы и чекистов, фамилии которых не помню. Кажется, речь шла о Паукере (Карл Викторович Паукер, начальник отдела охраны ГУ ГБ). «Дворцовый переворот» должен был быть поддержан рядом выступлений организации в других крупных городах Советского Союза. Мною в Киеве для выполнения задачи была подготовлена бригада Шмидта, которая, будучи поднята по тревоге якобы с целью защиты украинского правительства в связи с восстанием в Москве, должна была обеспечить захват партийного и советского руководства Украины».
Из заявления И. Э. Якира, адресованного народному комиссару внутренних дел СССР Н. И. Ежову. 31 мая 1937 года.
«На допросе 27 мая 1937 года Тухачевский заявил, что в 1932 году передал генералу Адаму сведения о вооружении Красной армии, сообщил ему, что к моменту войны СССР будет иметь до 150 дивизий. В 1935 году передал для германского штаба сведения о состоянии авиации и механизированных войск в Белорусском и Киевском военных округах, об организации противовоздушной обороны в других округах и по сосредоточению войск на западных границах».
Из справки, подписанной Генеральным прокурором СССР Р. А. Руденко 10 июня 1956 года.
«Тухачевский начал разговор с темы о предстоящей войне, обрисовав мне внутреннее и внешнее положение Советского Союза как совершенно неустойчивое. Подчеркнул, что между тем германский фашизм изо дня в день крепнет и усиливается. Особый упор он делал на развертывание в Германии могущественной армии, на то, что на решающем Западном фронте немецкие войска будут превосходить Красную армию в полуторном размере, поэтому разгром Красной армии, по его мнению, неизбежен. Тогда же Тухачевский мне заявил, что мы не только должны ожидать поражения, но и готовиться к нему для организации государственного переворота и захвата власти в свои руки для реставрации капитализма. Прямо на карте Германии, Польши, Литвы и СССР Тухачевский рисовал варианты возможного развертывания германских армий… При этом он указал, что развертывание Красной армии во время войны надо будет строить так, чтобы облегчить задачу ее поражения».
Из заявления И. П. Уборевича, адресованного народному комиссару внутренних дел СССР Н. И. Ежову. 9 июня 1937 года.
«Фельдман показал также о том, что со слов Тухачевского ему известно о том, что он имеет договоренность с Пятаковым в части срыва обеспечения артиллерийским вооружением, а также поддерживает связь с Троцким, от которого получает директивы по контрреволюционной деятельности».
Из справки, подписанной Генеральным прокурором СССР Р. А. Руденко 10 июня 1956 года.
«Моя вина перед партией и правительством заключается в том, что я организовал антисоветский военно-троцкистский заговор, который своей деятельностью должен был обеспечить антисоветский переворот в стране, приход к власти троцкистско-зиновьевских правых организаций и реставрацию капитализма в стране».
Из протокола допроса М. Н. Тухачевского. 26 мая 1937 года.
Для полноты картины можно еще добавить показания Б. М. Фельдмана о том, что Тухачевский поручал Примакову совершить террористический акт против Ворошилова, да что-то не получилось… Хотя показаний и обвинений гораздо больше, но основные «темы» обозначены — подготовка переворота, шпионаж, вредительство, террор. Всего так много, что удивляешься — как это могли заговорщики столько времени оставаться нераскрытыми и незамеченными?
«До ареста перечисленных лиц никакими агентурными материалами о существовании троцкистской военной организации органы НКВД не располагали».
Из справки, направленной председателем КГБ при Совете Министров СССР И. А. Серовым В. М. Молотову 10 июля 1956 г.
Напомним, что агентурное наблюдение за Тухачевским — и, наверное, не только за ним одним — велось с 1921 года. И вообще органы ОГПУ — НКВД относились к нему с особым вниманием, потому как в 1930-х годах из-за границы — по линии разведывательных служб Германии, Франции, Японии, Эстонии, Польши — стали поступать сведения, компрометирующие как Тухачевского, так и других видных военачальников.
«Имя Тухачевского легендировалось по многим делам КРО О ГНУ как заговорщика бонапартистского типа, и нет никакой уверенности в том, что наша же дезинформация, направленная в польскую или французскую разведку, не стала достоянием немецкой разведки, а теперь из немецких источников попадает обратно к нам. Существование нового заговора в СССР, в особенности в Красной армии, едва ли возможно».
Из показаний на допросе в 1939 г. бывшего сотрудника ИНО Кедрова.
