Быть готовым к нанесению контрударов в направлениях: Ковель — Брест, Ковель — Любомль, Ковель — Влодзмеж…»[23].
Это мехкорпус КОВО, также находящийся во втором эшелоне.
«8-й МК входит в состав 26-й армии… К исходу М-1 корпус должен сосредоточиться в районе Самбор, Стар. Самбор, Дрогобыч, составляя резерв командующего 26-й армией…
Иметь целью уничтожение прорвавшихся танковых и крупных пехотных соединений противника…»[24].
Это также мехкорпус 2-го эшелона КОВО.
«4-й МК входит в состав 6-й армии с дислокацией в г Львов и пригородах… Мехкорпус составляет резерв командующего 6-й армией. К исходу М-1 сосредоточиться в районе Креку в, иск. Яну в, Бжуховице…
Быть готовыми к нанесению контрударов в направлениях: Камионка Струмилова, Радзехув, М. Кристынополь; Крехув, Рава Русска, Любыча Крулевсе; Крехув, Немирув, Пшемысль…»[25].
* * *
«В случае опасности из Генерального штаба должен был поступить приказ на вскрытие пакетов. Получив приказ, каждый командир должен был вскрыть «красный пакет» и действовать в соответствии с указаниями, которые в нем содержались».
* * *
Это верно. В случае «опасности», а точнее, до начала войны такой приказ мог дать в округа только нарком обороны, член Главвоенсовета и начальник Генштаба: «План прикрытия вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за моей, члена Главвоенсовета и начальника Генерального штаба Красной Армии подписями следующего содержания: «Приступите к выполнению плана прикрытия 1941 года»…»
Но такую команду в округах (в армиях и дивизиях) командиры на вскрытие «красных пакетов» все же получили. Но не до нападения, а утром 22 июня такая команда была. В том же КОВО такую команду в армии Кирпонос и Пуркаев лично давали около 5.00 утра 22 июня по телефону: «Приступить к выполнению КОВО-41». И это вполне четко описывают в своих воспоминаниях генералы лета 41-го. Единственно сложно установить — был ли на это отдельный письменный приказ Москвы в эти часы или ПП ввели в том же КОВО сами, по факту нападения? Но дело в том, что в случае нападения врага командующие на местах также имеют право «своей властью» вводить и объявлять ПП. И когда Жуков подписывал «оперсводку № 1» в 10.00 22 июня, он отметил, что командующие ввели своей властью планы прикрытия, и почему-то мне кажется, что их не за это потом расстреливали… Но тот же генерал Болдин в своих мемуарах прямо указал, что сразу после 4.00 утра в Минск именно из Москвы и поступил приказ на вскрытие «красных пакетов» и на ввод в действие «планов прикрытия». Но вскрывать пакеты в «случае опасности»?! Дурость. Если комдив вскрыл «пакет», то это война и его дивизия попрет в район обороны, сметая на пути все столбы. Но мало ли какие «опасности» возникают в мире….
Если возникает «опасность», то армию просто приводят в повышенную боевую готовность. И если надо, усиливают границу отдельными частями. Что и делалось в мае 41-го еще.
* * *
«Сам Жуков знал, что его план отражения агрессии годится для любого употребления, для любого развития событий, но не годится для применения по прямому назначению. Потому Жуков даже не пытался ввести свой план обороны государства в действие. Читайте мемуары Жукова. Он рассказывает, что чувствовал приближение войны. Коль так, вводи в действие свой гениальный план, прикажи всем командирам вскрыть «красные пакеты»! Но Жуков не спешил.
Вот рассказ Жукова: «И вот поймите наше с Тимошенко состояние. С одной стороны, тревога грызла души, так как видели по докладам из округов, что противник занимает исходное положение для вторжения, а наши войска из-за упорства Сталина не приведены в готовность, с другой же — сохранялась все еще, пусть и небольшая, вера в способность Сталина избежать войны в 1941 году. В таком состоянии мы находились до вечера 21 июня, пока сообщения немецких перебежчиков окончательно не развеяли эту иллюзию» (ВИЖ, 1995, № 3 с. 41).
Итак, вечером 21 июня 1941 года у Жукова больше нет иллюзий. Он понимает: это война! Но почему не вводит в действие свой гениальный план?»
* * *
Здесь Резун нагородил много вранья. Как и Жуков. При этом Резун прекрасно знает, где и в чем врет Жуков. Но «развенчивает» его не за это.
1-е — «План обороны», а точнее «Планы прикрытия», до начала войны вводят в действие не Генштаб, то есть Жуков, а глава государства и правительства — Сталин. То есть нарком или начГШ дают команду в западные округа на ввод ПП только с разрешения главы правительства. То есть до нападения врага это мог сделать только Сталин!
2-е — Резун приводит слова, в которых Жуков говорит о том, что хотел привести заранее, до нападения Германии, войска западных округов в боевую готовность, а Сталин ему не дал. То есть Жуков говорит о приведении в боевую готовность заранее, а не о введении в действие «плана обороны», и это разные вещи. Но по Резуну выходит, что Жуков должен был объявить некий «план обороны» до нападения врага…
3-е — Жуков не может самостоятельно вводить в действие ни «планы обороны», ни «планы нападения». Это не его компетенция в принципе. Для этого есть глава государства, который и даст команду наркому обороны, а не начГШ нужную команду.
А теперь — где «лукавит» сам Жуков: «Тревога грызла души, так как видели по докладам из округов, что противник занимает исходное положение для вторжения, а наши войска из-за упорства Сталина не приведены в готовность, с другой же — сохранялась все еще, пусть и небольшая, вера в способность Сталина избежать войны в 1941 году. В таком состоянии мы находились до вечера 21 июня, пока сообщения немецких перебежчиков окончательно не развеяли эту иллюзию».
1-е — никакого «упорства Сталина» в неприведении войск западных округов в боевую готовность не было. Одесский ВО уже 6 июня запросил ГШ о разрешении на вывод отдельных дивизий (в ОдВО всего одна армия была) в районы сосредоточения по плану обороны. Жуков, по словам маршала М. Захарова, такое разрешение дал по телефону: «управление 48-го стрелкового корпуса из Кировограда и его 74-ю стрелковую дивизию… перебросить в район Бельцы» на усиление 176-й стрелковой дивизии на границе «для прикрытия фронта в 120 километров». «Кроме этого выдвинуть на бельцское направление и 30-ю горнострелковую дивизию» (это разрешение ГШ потом подтвердил и отдельной шифровкой). И «в ночь на 8 июня корпусные части и 74-я стрелковая дивизия по боевой тревоге выступила в район Бельцы»[26].
8 июня телеграмму с просьбой разрешить начать выдвижение дивизий 2-го эшелона дал в ГШ и Минск. И уже в 7.00 11 июня начали движение в «районы, предусмотренные планом прикрытия» войска в Белоруссии (Директиву ГШ от 11 июня прислали в Минск числа 11-го… подробнее телеграммы-запросы из округов рассматривались в книге «Сталин. Кто предал вождя накануне войны?»).
8—9 июня и Киев дал такой запрос в ГШ. И 15 июня начали движение войска и Украины и Прибалтики по Директивам НКО и ГШ от 12 июня, а 19 июня в западных округах получили приказ Генштаба (с подписью Жукова соответственно)
о приведении в боевую готовность ПВО, ВВС и приграничных дивизий. (Подробно об этом читайте в книге-разборе полных ответов генералов на вопросы Покровского.)
2-е — о дате нападения сообщали не только перебежчики и не только «21 июня». После подписания Гитлером 10 июня приказа о начале нападения на СССР с 22 июня разведка разных ведомств сообщала в Москву точную дату десятки раз. И тот же Жуков около 19.00 21 июня сообщает командующему Московским ВО генералу Тюленеву, что на выходные возможна война, и именно разведка, а не перебежчики сообщили, что война будет 22 июня. (Жуков вечером 21 июня обзвонил запокруга и дал им команду быть в готовности к возможным провокациям в ночь на 22 июня — подробнее это будет разобрано в книге по ответам генералов на «вопросы Покровского».)
* * *
«И вот с границы каскадом пошли сообщения: враг бомбит аэродромы, артиллерия противника открыла ураганный огонь, подводные лодки минируют подходы к нашим портам и базам, диверсионные группы противника захватывают пограничные мосты, по этим мостам на нашу территорию лавиной идут танки! Что же должен делать Жуков, получая такие сообщения? Ясное дело: вводить в действие план отражения агрессии! Но он упорно этого не делает. Жуков описал беспомощного растерянного бестолкового Сталина и себя, спокойного, рассудительного, трезвомыслящего. Если дело именно так и обстояло, то в первые минуты войны Жуков должен был успокоить товарища Сталина: у нас есть план войны! Его просто надо ввести в действие!»
