Ознакомительная версия.
Чарльз и Камилла познакомились ещё в студенческие годы, и с тех пор, несмотря ни на что, продолжали отношения[175]. Ради этого брака было нарушено множество конституционных правил о заключении королевского брака. Парадоксально, что, когда возникла аналогичная ситуация у короля Эдуарда VIII и Уоллис Симпсон в 1936 году, короля вынудили отречься (хотя, существует мнение, что он сделал это намеренно). На самом деле, тогда Эдуарду чьё-либо разрешение на брак не было нужным – он был сувереном, и вправе был жениться, на ком хотел. Единственным требованием, согласно историку Гвину, было выбрать себе женщину, не принадлежащую к римско-католической церкви[176] – она должна была быть протестанткой, так как король Британии является главой Англиканской церкви[177]. Акт о престолонаследии 1701 года даёт право суверену одобрять выбор спутника любого из членов королевской семьи, но самого монарха никто не вправе контролировать[178]. Король Георг V, когда пришло время жениться его второму сыну Альберту (будущему Георгу VI), лично выбрал невесту – Елизавету Боуз-Лайон. Он пытался подобрать супругу и для Эдуарда, однако тот был менее сговорчив и более свободолюбив, чем покорный Альберт. После смерти Георга V, Эдуард автоматически стал следующим королём Британии, и, следовательно, мог выбирать себе любую женщину некатоличку. По британской конституции, монарх имеет право, по большому счёту, делать всё, что ему заблагорассудится, при условии, что это никогда не станет достоянием общественности. При коронации каждого нового короля, в парламенте должен пройти индивидуальный Коронационный акт[179], по которому парламент как бы проверяет личность человека, претендующего на трон Соединённого Королевства.[180] Но после коронации на монарха почти никто не может влиять, и уж тем более нет необходимости получать одобрение на брак у палаты общин. «Король Англии правит по велению Господа Бога»,[181] и остаётся неприкосновенным в вопросах своей частной жизни.
Но в случае Чарльза и Камиллы всё обстояло совершенно иначе. Чарльз до сих пор является всего лишь наследником и находится в прямой зависимости от своей матери – королевы Елизаветы II. Это означает, что выбор его супруги оказывается не его прерогативой, а волей монарха, но королева с выбором сына смирилась. В отличие от Эдуарда VIII и Уоллис Симпсон, пара Чарльза и Камиллы по британским меркам оказалась ещё более порочной. Мало того, что они оба уже состояли в браке, так ещё неоднократно и публично были замечены в супружеской неверности[182]. Бракосочетание получило формальное благословение архиепископа Кентерберийского, но состоялось без лишней «пышности» и личного присутствия королевы. Камилла имеет все титулы, соответствующие титулам мужа: герцогиня Корнуольская и Ротсейская, принцесса Уэльская (что теоретически даст ей после смерти Елизаветы II возможность быть равноценной своему мужу королевой Британии, а не принцессой-консорт, хотя это тоже довольно спорное предположение)[183]. У Камиллы двое детей от первого брака: Том Паркер-Боулз, родившийся в 1974 году и Лора Лопес (урождённая Паркер-Боулз), 1979 года. Но это никак не повлияет на линию наследования короны – в любом случае, после Чарльза наследниками станут двое его сыновей: принц Уильям и принц Гарри. По мнению многих исследователей, в том числе историка Дэвида Старки, этот брак является абсолютным нарушением закона и традиций[184], и нет единого мнения, как его следует расценивать: как осквернение фундаментальных принципов «семейной» монархии, или как запоздалое осознание необходимости перемен. Так или иначе, время идёт, появляются новые ценности, и строгость традиций приходится время от времени пересматривать, что является, своего рода, адаптацией британской монархии к меняющемуся миру.
Брак принца не получил безоговорочной поддержки британцев. Опрос, проведённый в 2011 году, показал, что 38 % опрошенных считают, что следующим королём после Елизаветы II должен быть принц Чарльз, а 42 % утверждают, что принц Уильям, 13 % вовсе утверждали, что Елизавета должна быть последним монархом в Британии[185]. Но уже в 2012 году, после празднования бриллиантового юбилея правления Елизаветы II опрос показал, что британцы изменили своё мнение: 44 % людей поддержали кандидатуру Чарльза, который в последние годы очень старательно пытается вернуть себе любовь людей; 38 % выступили за Уильяма[186]. Это доказывает, как личный выбор и поведение членов королевской семьи может сильно отразиться на отношении людей к самой монархии. В предыдущей главе нами говорилось, что монархия, институт монархии и, так называемая, корона – это не сам монарх с юридической точки зрения. Но в данном случае, рассматривая монархию с позиции подданных и внутренней политики, король для них – это и есть монархия. Поэтому, если сам король или королева, а также их наследники ведут себя неподобающим образом, люди будут ставить под вопрос не только их царствование, но и существование всей системы. В этом прослеживается некая ирония: по конституции монарх не обладает практически никакой властью деюре, хотя де-факто её имеет; а с позиции внутренней политики и человеческого фактора, монарх не имеет большой власти де-факто, хотя де-юре с него спрашивается гораздо больше.
После смерти Дианы и брака Чарльза на Камилле прошло много лет, но слухи о том, что Чарльз не будет королём до сих пор довольно широко обсуждаются в СМИ, хотя они безосновательны: во-первых, Чарльз стоит первым в списке наследников английской короны, а, во-вторых, исходя из Билля о правах 1689 года и Акта о престолонаследии 1701 года, королева не имеет права лично назначить своего преемника. Единственное, что может произойти – это то, что после того, как принц Чарльз станет королём, он, при желании, может отречься в пользу своего сына и второго в списке наследников принца Уильяма. Есть и ещё одна возможность Уильяму стать королём в обход своего отца – если 89-летняя королева переживёт принца Чарльза, которому 14 ноября 2015 года исполнится 67 лет. Что же касается самого Чарльза, как отмечает Арбитер, он никогда не считал, что его личные отношения и брак с Камиллой могут помешать ему стать следующим монархом[187].
Официальный опрос общественного мнения британским правительством (Yougov.co.uk) в 2015 году показал, насколько позитивно или негативно британцы оценивают личное влияние представленных членов королевской семьи на образ монархии в целом. Сомнительно, что они когда-либо признают Камиллу своей королевой, а принца Чарльза, женившимся на ней, хорошим королём.
Если коронация Чарльза всё же состоится, и трон перейдёт к нему, то ожидается, что церемония коронации будет несколько видоизменена. Например, Чарльз открыто заявляет о том, что он собирается сменить титул «Защитника веры»: в английском языке произойдёт несущественное изменение – изначальное «Defender of the Faith», принятое в далёком 1521 году, станет «Defender of Faith»[188], а смысловая нагрузка приобретёт совершенно новое значение, что сильно отразится и на внутренней политике страны. Первый вариант означает «Защитник определённой веры», а именно – Англиканской церкви, а второй – «Защитник веры» в широком смысле. Это будет символизировать новый виток истории британской короны и Англиканской церкви. Дело в том, что, в таком случае, Чарльз будет присягать не именно протестантской доктрине, а христианству в целом[189], что, как утверждает наследник, позволит британской монархии стать «мульти-культурной»[190]: «Я всегда считал, – говорил он, – что католические подданные столь же достойны уважения, как и англикане. Люди, исповедующие ислам, индуизм, зороастризм, не менее ценны для нашей страны». Более того, Чарльз обозначил необходимость получения сувереном и наследниками права выбирать любую религию, к которой они хотели бы принадлежать, что будет означать конец поддержки Англиканской церкви британской монархией. Несмотря на нарушение исторических традиций, у такого решения есть веские причины. Во-первых, к концу XX века количество прихожан в Англиканскую церковь составило не более 1 млн. человек, а прочих протестантских церквей – 1,3 млн. Это значит, что Англиканство стало религией меньшинства, а монарх должен представлять большинство своих подданных. Во-вторых, церковь Англии и сама стремится к самоуправлению и независимости от государственных структур. В таком случае, монарх останется высшим правителем государственной церкви не как личность, а как официальный глава государства, связывающий два института – политический и духовный.
Ознакомительная версия.
