Что это не случайный разгул одной какой-либо пьяной части, доказывает то, что подобная же картина наблюдалась в противоположном конце города, за 7 км, в Академии наук, в политехническом институте, мединституте и т.д. Это — преднамеренное уничтожение и осквернение культурных ценностей захваченной страны. Это — результат специального «воспитания» и подготовки. В это же время в печати усиленно распространялась речь Геббельса об «интеллигентности и одаренности немецкой нации».
С приходом гражданских [оккупационных] властей (сентябрь 1941 г.) из биологического корпуса кое-какие остатки оборудования были переброшены в химкорпус. Сюда же были свалены остатки оборудования из медицинского корпуса и Института народного хозяйства (старый корпус), здания которого заняло гестапо. Химический корпус в это время представлял собою свалку Университетского городка. Таким он оставался с ноября 1941 г. до весны 1942 г., когда он вместе с биологическим корпусом понадобился под лазареты. В 3 дня приказано было очистить его. Но так как взамен помещения не было предоставлено, то мебель, химические столы, шкафы свалили во дворе, под открытым небом, [обувной] фабрики, откуда они через некоторое время совсем исчезли (по-видимому, сожжены солдатами, так как двор был под охраной военных и растащить их не могли). Оборудование и химикаты возили в подвал политехнического института, а оттуда — на Витебскую ул. Последнее пристанище имущество Университетского городка при немцах нашло в деревянном сарае на Витебской ул. в виде груды лома и хлама... Библиотека заочного сектора была выброшена из физмата прямо на свалку вместе с приборами и была подобрана случайно проходившими или проезжавшими лицами. Университетская библиотека и другие уцелевшие библиотеки города разгромлены под руководством доктора Рихеля из Франкфурта-на-Майне, директора Кенигсбергской библиотеки.
Таково было отношение немцев к нашим культурным ценностям на том небольшом участке, который был доступен для нашего наблюдения...
Оценка стоимости уничтоженных немцами зданий и оборудования БГУ:
1. 4 учебных корпуса — 28 млн. руб.;
2. Газовый завод — 350 тыс. руб.;
3. 7 зданий общежитий — 12 млн. руб.;
4. Оборудование учебных корпусов — 10 млн. руб.;
5. Библиотеки (научная и учебная) — 3,5 млн. руб.;
6. Иностранная литература — 0,24 млн. руб. (валютой).;
7. Научное и учебное оборудование — 15 млн. руб. (валютой).;
8. Химикалии и материалы складов — 2,5 млн. руб. (из них 1,5 млн. валютой);
9. Музеи (зоологический, геолого-минералогический, историко-археологический) и оранжерея — 3 млн. руб.;
10. Оборудование и постельные принадлежности общежитий — 4,5 млн. руб.
Итого: 79 млн. 90 тыс. руб., из них валютой — 16 млн. 740 тыс. руб
[Из свидетельских показаний комиссии]:
По физико-математическому факультету (Сиротин Д.)
«Мне, как воспитаннику и долголетнему сотруднику физико-математического факультета Белгосуниверситета, хотелось бы рассказать комиссии о судьбе имущества этого факультета и некоторых его работниках в период 3-летнего хозяйничания фашистских «культур-трегеров». Нижеизложенные факты происходили перед моими глазами.
До начала Отечественной войны факультет имел целый ряд богато оборудованных лабораторий и кабинетов по различным разделам физики, математики, механики, астрономии и обслуживался штатом высококвалифицированных сотрудников — профессоров, доцентов, ассистентов, преподавателей и лаборантов — общим числом свыше 35 чел. Оборудование лабораторий в равной степени использовалось и для обычного практикума и для научно-исследовательских работ.
Систематические конференции педагогов-математиков и физиков, созываемые в стенах факультета, его ведущая роль создали ему популярность во всей Белоруссии.
После прихода немецких оккупантов, усилиями целого ряда научных работников (... [50], Зубковича и др.) удалось организовать из оставшегося коллектива сотрудников БГУ группу, в задачу которой входило сохранение учебного и лабораторного имущества университета.
От бомбардировок Минска здание физмата не пострадало. По приходе немецких войск в здании были расквартированы последовательно 2 воинские части.
Летом 1941 г., когда мы получили возможность проникнуть на физмат, нашим глазам представилась не поддающаяся описанию картина хаоса и разрушения. Полы, усеянные осколками стекла, книгами, обломками различных приборов, пленками учебных кинофильмов, документами и т.д. Всюду следы пьяной оргии: бутылки из-под вина, консервные банки, окурки, в ящиках столов человеческие экскременты. При ближайшем осмотре бросилось в глаза исчезновение оптики, в частности, у таких ценнейших приборов как оптическая скамья, спектроскопы, микроскопы, телескопы, подсобный инструмент (ценой около 3 тыс. руб. золотом). Фотоаппараты исчезли или поломаны. Электроизмерительные приборы варварски и бесцельно приведены в негодность.
При физмате существовали установки машины Линде (для добывания жидкого воздуха) и рентгеновская. Обе эти установки, на которые было потрачено так много сил и средств, выведены из строя. Механическая мастерская с первоклассным оборудованием разгромлена. От станков остались лишь станины. Более мелкий инструмент исчез.
Среди груды фактического хлама еще можно было отыскать и привести в рабочее состояние некоторые приборы, главным образом измерительные. Оптика пропала безвозвратно. Но и над этими жалкими остатками приходилось ежеминутно дрожать, так как в корпус вереницами вваливались «хозяева» и самым бесцеремонным образом забирали себе тот или иной прибор, даже не выдавая ни к чему не обязывающей расписки. Настала осень, начались дожди. Окна выбиты, помещение не отапливалось, приборы портились.
К концу 1941 г. одна часть оборудования осталась в помещении физмата, другая, более ценная, и мебель переданы в Климоинститут, где в большинстве своем работали сотрудники физмата. Первая часть, в том числе и несколько тысяч экземпляров учебной литературы заочного сектора, была попросту выброшена при занятии помещения [немецкими] железнодорожниками. Вторая часть по распоряжению шефа института в мае этого года в 2 приема была сдана немецкому предприятию по сбору цветных металлов.
Так погибло имущество физмата, кропотливо и с любовью копившееся в течение 20 лет, лаборатории, в которых были воспитаны многочисленные кадры педагогов и научных работников...»
По химическому корпусу (Морковко И. П.)
«В химическом корпусе до начала войны были размещены 2 факультета БГУ — химический и географический, а также Институт санитарии Наркомздрава БССР. Корпус к приходу немцев оставался в полном порядке, подготовленным к празднованию 20-летнего юбилея БГУ.
В корпусе накоплены были значительные богатства и ценности, например: спектрограф ценой в 10 тыс. руб. золотом; 2 ультрамикроскопа, спектроскоп, микроскопы, различного рода ценные электроприборы, 2 эпидиоскопа, весовое хозяйство, состоящее из 60 аналитических весов и массы технических, коллоидная мельница, специальное оборудование для научной работы и т.д.; химический склад с большим запасом стекла, стеклянных изделий, реактивов и различного рода материалов; большой минералогический музей; богатые кабинеты по географии; ценнейшее оборудование. Санинститут (корпус) оборудован был газопроводом от своего газового завода, водопроводом, электропроводкой, прекрасной кабинетной, учебной и химической мебелью...
Доступ в корпус [сотрудники] получили лишь к 1 августа 1941 г. К этому времени под влиянием «новой Европы» наши, построенные «дикарями», лаборатории, кабинеты, аудитории превратились в сплошной хаос и представляли картину кабака низшего пошиба, в котором справляли оргии банды разбойников. Бутылки из-под вина, водки валялись везде; объедки, окурки украшали подоконники; столы, стулья разбросаны; диваны оборваны; книги, записи, приборы разобраны, порваны, поломаны, загажены; стекла побиты; ящики в столах, углы в лабораториях, бутыли превращены в уборные...
Собравшимися научными работниками и сотрудниками БГУ, добившимися доступа в корпус, была произведена чистка здания и приведено в порядок имущество. При этой работе бросилось в глаза прежде всего то, что оптики всей без исключения не оказалось на месте — [она] исчезла бесследно. Исчезли также и запасы спирта этилового и заодно метилового (поэтому среди немецких солдат, по данным работников больниц, были отравления спиртом)...
Начался форменный грабеж корпуса немцами. Прежде всего представитель фельдкомендатуры №184 майор фон Тихерер взялся за вскрытие несгораемых шкафов, причем первый шкаф химического факультета в деканате вскрывался в течение суток уголовником, вызванным из тюрьмы. Вскрытие происходило в присутствии профессора Осипенко и доцента Морковко. Вскрыв и обнаружив в нем платину и кварцевую посуду, майор фон Тихерер вынужден был дать расписку в том, что изъятый драгоценный металл и посуда будут отправлены в Берлинский университет.
