В 1174 г. король Арагона Альфонс II отдал недавно возникшему маленькому военному ордену Монжуа замок Альгамбра. В 1180 г. папа Александр III признал орден Монжуа, даровал ему покровительство Святого престола, освободил от десятины, дал право совершать богослужения в местах, на которые был наложен интердикт, и запретил епископам отлучать от Церкви членов нового ордена.[79] Эти привилегии положили начало многочисленным, нередко крайне бурным, конфликтам с белым духовенством. В этом не было ничего нового: подобные споры о привилегиях монашества всегда приводили к обострению отношений между черным (Клюни, Сите) и белым духовенством. Такие конфликты разгорались особенно жарко на местном уровне, где к ним примешивались всевозможные распри из-за владений и доходов ордена Храма.
Однако в данной главе я буду рассматривать только конфликты из-за привилегий, дарованных орденам папой. Одни недовольные ратовали за ограничение священнических обязанностей капелланов ордена Храма. Так, в 1157 г. Бертран, аббат Сен-Жиля, позволил госпитальерам, а в 1169 г. — тамплиерам построить по часовне. При этом он четко установил размеры этих зданий, ограничил количество колоколов до двух и определил их вес. Наконец, он запретил совершать там божественную службу для кого-либо помимо семей или гостей членов ордена.[80]
Однако самой возмутительной, с точки зрения белого духовенства, привилегией было освобождение от десятины. Подчеркнем, что споры возникали скорее из-за истолкования этой привилегии, ее границ, нежели из-за самой привилегии. Очень часто клирики сами уступали десятину ордену.
В 1270–1281 гг. конфликт между домом в Марле и приорством Сен-Лоран-ан-Рю пережил несколько обострений. Каждый раз стороны приходили к соглашению, которое выражалось в географическом разделе территории и установке межевых столбов вдоль границы.[81] Злоупотребления были настолько явными, что папство было вынуждено вмешаться, чтобы умерить аппетиты военных орденов и защитить источники существования белого духовенства.
Тем не менее самая резкая критика исходила от белого духовенства Святой земли. Соперничество было острым: военные ордены стремительно распространили свое влияние на относительно малонаселенную территорию, которая после 1160 г. стала сжиматься как шагреневая кожа. В то же время белое духовенство Иерусалима и Антиохии считало, что ведет борьбу с неверными наравне с военными орденами, пусть и другими средствами. Это усугубляло в их глазах несправедливость привилегий, предоставленных рыцарям-монахам.
Архиепископ и историк Гильом Тирский с возмущением обличал чрезмерные преимущества, полученные госпитальерами и тамплиерами. Часто говорят, что Гильом не любил тамплиеров; но госпитальеров он ненавидел не меньше — если не больше. И именно на привилегии рыцарей госпитальеров он повел самое настоящее наступление. Дело было в 1154 г.:
Раймунд де Пюи, магистр ордена Госпиталя… и его братья… начали спорить с патриархом и другими церквями из-за права на приходы и десятину. И, когда прелаты отлучали некоторых из своих прихожан, налагая на них интердикт и отказывая злодеям от Церкви, госпитальеры допускали их в свои храмы, на богослужения и к таинствам, а после смерти погребали их на своих кладбищах. <…> В переданных им церквях они ставят священников, не считаясь с епископами, которые имеют право рукоположения…[82]
Один инцидент подлил масла в огонь и вызвал гнев Гильома. С некоторых пор госпитальеры, близкие соседи храма Гроба Господня, начали издеваться над патриархом Фульхерием Ангулемским, почти столетним стариком: когда он произносил проповедь на паперти, госпитальеры во всю силу звонили в колокола своих церквей. Хуже того, однажды они ворвались в базилику и начали стрелять из луков. Дружеские увещевания остались тщетными, и патриарх в сопровождении епископов Иерусалимского королевства отправился жаловаться папе Адриану IV. Они приплыли в Южную Италию, сделали все, что было в их силах ради встречи с понтификом, но в итоге не были им выслушаны: в то время папа был поглощен своим конфликтом с императором. В любом случае было ясно, что Адриан IV не испытывал ни малейшего желания наказывать военные ордена!
Даже оставшись безрезультатным, этот демарш стал своего рода сигналом. Несколькими годами позже Александр III вмешался, чтобы усмирить тамплиеров, ввязавшихся в конфликт с монахами из Турню. В 1179 г. на III Латеранском соборе часть белого духовенства перешла в наступление на привилегии военных орденов или, скорее, их злоупотребления. Епископы Святой земли нашли союзников на Западе, в том числе и Иоанна Солсберийского, автора известного политического трактата «Polycraticus». Канон 9 этого собора удовлетворил требования белого духовенства с Востока.[83]
Между тем папство по-прежнему оказывало покровительство военным орденам и никогда не ставило под сомнение предоставленные им привилегии. Самое большее, понтифики старались удерживать ссоры орденов с белым духовенством в разумных пределах: они ограничивались тем, что отчитывали — при необходимости сурово — виновных в злоупотреблениях, к какому бы лагерю они ни принадлежали. В 1207 г. Иннокентий III, большой друг тамплиеров, обратился к магистру ордена: он обличил храмовников, которые «налагают знак креста на любого пройдоху, который слушает их проповеди», и осудил тех из них, кто за мзду предоставляет христианское погребение людям, отлученным от Церкви.[84] В1246 и 1255 гг. Григорий IX вынужден был принять меры против арагонских епископов, которые отлучили нескольких тамплиеров от Церкви, невзирая на привилегии ордена. Однако в 1265 г. Климент IV угрожал уже тамплиерам:
Если бы Церковь отняла, всего на мгновение, свою длань, защищающую вас от прелатов и светских правителей, вы никоим образом не смогли бы устоять перед натиском этих иерархов и силой государей.[85]
Военные ордены были освобождены от налогов, которые папство взимало с духовенства (аннатов, десятины). Это налогообложение оправдывалось нуждами крестового похода: поэтому было вполне естественно, что ордена оно не затронуло. Это подтверждает булла «Quanto devotius divino», обнародованная в 1256 г. Тем не менее были и некоторые исключения: в 1247 и 1264 гг. папство, которое вело борьбу с императором Фридрихом II Гогенштафеном, а затем с его сыном Манфредом, прибегло к финансовым ресурсам тамплиеров. Но иногда Святой престол уступал сбор этих налогов светским властям. А вот они проявляли куда меньше щепетильности в отношении привилегий орденов, и в 1297 г. Бонифацию VIII пришлось вынудить Хайме II Арагонского уважать фискальные льготы тамплиеров.[86]
Эти привилегии являлись залогом независимости ордена, а кроме того, были необходимы для выполнения его миссии. Так же дело обстояло и с госпитальерами. За год или два до ареста храмовников, когда латинские государства Востока уже перестали существовать, магистр госпитальеров Фульк де Вилларе ответил папе Клименту V, просившему его мнения об условиях, необходимых для успеха нового крестового похода:
Пусть будет приказано собрать десятину на крестовый поход со всех доходов и бенефициев, светских или нет, со всех прелатов и служителей Церкви любого сана, положения и должности, со всех монахов и прочих, кроме тамплиеров, госпитальеров и тевтонцев.[87]
В конечном счете привилегии вызывали недовольство именно по этой причине; ордены отстаивали их шаг за шагом, идя тем не менее на необходимые компромиссы: привилегии, протест, соглашение — многие споры развивались именно по такой схеме. Главное, не зайти слишком далеко… Это было важно как для ордена Храма, так и для его противников.
Глава 3. Орден Храма, большая иерархическая семья
К середине XII в. сформировались основные «внутренние» характеристики ордена: устав и привилегии были кодифицированы; двойное служение ордена — военное и религиозное — устоялось, и христианское общество его поняло, о чем свидетельствует поток дарений. Остается рассказать о структуре ордена, и в этом я буду основываться на статьях устава второй половины XII и XIII вв., а также дополнениях, которые намного более подробно раскрывают этот вопрос.
Тамплиеры
«Конь, как всем известно, является наиважнейшей частью рыцаря» (Жан Жироду, Ундина, акт I, сцена II). Истинная правота этих слов идеально подходит ордену Храма. Доказательство: если в походе тамплиер, нарушив дисциплину, выезжал из рядов, его спешивали и отсылали (все так же пешком) в лагерь ждать заслуженного наказания (статья 163).
Но лошадь также первым делом приходила на ум тамплиеру, когда он хотел подарком вознаградить «благородного мирянина, друга дома» (статья 82), принявшего участие в крестовом походе и некоторое время состоявшего на службе в латинских государствах.
