После стояния на Угре в 1480/81 г. Иван III «поимал» боярина Василия Казимира с братом Яковом Коробом, Михаила Берденева и Луку Федорова. Но до 1483 г. государь не нарушал в целом договоренности с новгородским боярством и в их вотчины «не вступался». Около 1482 г. закончился первый этап переписи («старого письма»), которая должна была учесть наличный фонд земель. Период решительного наступления на новгородское боярство Г. В. Абрамович датирует 1483–1488 гг.[242]
В конце 1483 г. у новгородцев произошел конфликт с новоназначенным архиепископом Сергием, который вынужден был оставить престол. Тогда же поступил донос «на новгородци от самих же новгородцев» о «ссылке» бояр с Литвой. Человек 30 «больших и житьих людей» были схвачены, а их дома разграблены. От казни бояр спасло, видимо, то, что даже на пытке от них не удалось получить признания в измене. Опала постигла и некую «Настасью славную», и Ивана Кузьмина, что «бегал в Литву да вернулся обратно». 17 недель в Новгороде стояла «застава ратная». Боярство было окончательно разгромлено. Возможно, о том же событии говорят и другие летописи, сообщая, что зимой 1483 г. «поимал князь великий болших бояр новогородцкых и боярынь, а казны их и села все велел отписати на себя, а им подавал поместья на Москве по городом; а иных бояр, которые коромолу держали от него, тех велел заточити в тюрмы по городом». Устюжский летописец сообщает, что в июле 1484 г. великий князь «поимати велел многих боляр новогородских в Новегороде и розвел и весь Новъгород одолел и за себя взял».[243] Возможно, «выводы» 1483–1484 гг. связаны были с подготовкой тверского похода, с необходимостью иметь прочные тылы. Тогда же начался второй этап составления «старого письма».
Не прошло и трех лет, как гнев великого князя снова обрушился на новгородцев. Опала совпала по времени с началом преследования Геннадием еретиков. Типографская летопись помещает известия о репрессиях против новгородской знати сразу же после записи о том, что зимой из Новгорода привели «боле седми тысящ житих людей на Москву, занеже хотели убити Якова Захарича, наместника новгородцкого, и инных думцев много Яков пересече и перевешал».[244] В Иоасафовской, Никоновской и других летописях говорится, что в 1486/87 г. Иван III перевел во Владимир «лучших гостей новогородцких пятьдесят семей». Отголосок «выводов» новгородского купечества имеется в сообщении, отправленном из Дерпта в Ревель 25 июня 1487 г.[245]
Следующая волна «выводов» падает на 1488 г. В Типографской летописи сообщается, что зимой 1489 г. (дата неверна, надо: 1488 г.) опала коснулась «житьих людей». Причиной ее опять был обговор: «обговору деля, что наместники и волостели их продавали и кои на них продаж взыщут, ини боронятца тем, что рекши, их думали убити». Иван III вывел «житьих людей» «по инным городом, а многих пересечи велел на Москве, что и думали Юрья Захарьича убити». Как видим, имя наместника, вызвавшего негодование, здесь иное. Но Юрий действительно в 1488 г. наместничал в Новгороде. На место выведенных поселили в Новгороде «на житье» москвичей и жителей иных городов. В других летописях запись о «выводах» датируется зимой 1488 г.: тогда Иван III «переведе… многых бояр и житьих людей, гостей, всех голов болши тысячи, и жаловал их на Москве, давал поместья, и в Володимери, и в Муроме, и в Новегороде Нижнем, и в Переславле, и в Юрьеве, и в Ростове, и на Костроме и по иным городом; а в Новгород в Великый на их поместья послал московскых многих лутших гостей и детей боярскых и из иных городов».[246]
Итак, в 1487–1488 гг. в Новгороде разыгрались бурные события.[247] Самовластные действия наместников вызвали протест, очевидно затронувший не только верхние слои Новгорода, но и широкие круги населения. Поговаривали даже о намерении убить наместников. Скорый на расправу Яков Захарьин перевешал зачинщиков. Но этим дело не ограничилось: 7 тыс. «житьих людей» было выведено зимой 1487 г., а еще 1 тыс. купцов и «житьих людей» — зимой 1488 г. Их земли были розданы в поместья купцам и детям боярским из других городов. Согласно подсчетам Г. В. Абрамовича, в Новгороде в 1476–1481 гг. было конфисковано 19,3 тыс. обеж земли, в 1483–1486 гг. еще 12,3 тыс., а к 1489 г. великокняжеский фонд земель уже превышал 70 тыс. обеж.[248] Так было покончено с боярским и купеческим землевладением в Новгороде. Впрочем, есть сведения, что там в январе 1499 г. еще какие-то церковные и монастырские земли были розданы в поместье.[249] В 1495–1505 гг. происходила новая перепись земель в Новгороде, которая должна была подвести итог земельной реформе. Тогда ввели «твердое количество окладных единиц», установили единый размер окладной единицы (обжу приравняли к 15 десятинам), а Новгородскую землю разделили в административном отношении на пять частей — пятин.[250] Тем самым единство Новгородской земли было значительно ослаблено.
Состав новых помещиков был довольно пестрым. Это были и представители московской знати (особенно до 1488 г.), но в основном рядовые дети боярские и послужильцы из распущенных боярских дворов (последних, по данным Г. В. Абрамовича, было 13,7 %). Поместья давались небольшие, права распоряжения урезывались. Словом, если на первых порах новые помещики могли быть довольны своими пожалованиями, то позднее они, их дети и внуки с завистью смотрели на более богатых и знатных родичей, т. е. становились очагом недовольства.
Постепенно жизнь в Новгороде налаживалась. Развернулись крупные строительные работы, причем не только церковные. В 1483 г. была построена каменная трапезная, в 1484 г. — церковь Ризположення. Особенное внимание уделялось военно-оборонительным сооружениям. В 1484 г. начали строить каменный детинец, как бы бастион в центре Новгорода. Сооружение «града каменного» было завершено в 1489/90 г. Деревянная стена вокруг всего Новгорода была построена в 1502 г.[251]
Власть в городе все более и более сосредоточивалась в руках наместников. Сначала их число доходило до четырех. В январе — феврале 1481 г. на владычной стороне наместничали кн. Ярослав Васильевич Оболенский и кн. Иван Васильевич Булгак, на купеческой — Иван Зиновьевич и кн. В. Ф. Шуйский (в 1481–1482 гг. Шуйский наместничал с Г. В. Морозовым).[252] Шуйские и, возможно, Морозовы были и раньше связаны с Новгородской республикой.[253] Вскоре число наместников сократилось вдвое (о наместниках в 1483 — первой половине 1485 г. известий нет). Посылка в Новгород двух наместников (вместо обычного одного) и отвечала исторически сложившейся структуре города, состоявшего из двух «сторон», и не давала возможности сконцентрировать власть в этом крамольном городе в одних руках.
Упрочение власти наместников связано с деятельностью в середине 80-х годов Якова и Юрия Захарьичей (из старомосковского рода Кошкиных-Кобылиных), последовательных проводников московской политики. Яков Захарьич ездил с Иваном III в Новгород в конце 1479 — начале 1480 г. и имел полное представление о политике государя. Наместничал Яков Захарьич с августа 1485 по июнь 1493 г. (в 1487–1489 гг. — с братом Юрием, с 1490 г. — с П. М. Плещеевым). Проводя жесткий правительственный курс, наместники не забывали и о личном обогащении. Якову Захарьину в Вотской и Шелонской пятинах принадлежало 800 коробей земли. Его брат Василий женился на дочери посадника Василия Никифорова, убитого новгородцами за его преданность Москве. Прозвище «Ляцкий» Василий Захарьич получил от Лядского погоста Шелонской пятины, где располагались его владения. Были у него земли и в Деревской пятине. Наместники распоряжались судебно-административными делами, им докладывались полные на холопов грамоты, не проходили мимо них и важнейшие церковные дела. Заключали они и договоры с иностранными державами и возглавляли новгородскую рать в общерусских походах. Наместники получали значительные кормы с местного населения. Дворцовые земли находились в распоряжении дворецкого (в 1495 г. — Василия Михайловича Волынского, а в 1499 г. — его брата Ивана).[254]
По мере укрепления власти наместников падала реальная власть архиепископа. Впрочем, авторитет его был достаточно высок. После «поимания» Феофила временно установилось церковное безвластие: при живом, хотя и опальном, владыке государь не решался назначить его преемника. 17 июля 1483 г. состоялись выборы на архиепископский стол. Жребий пал на старца Троице-Сергиева монастыря Сергия (одним из трех кандидатов был и чудовский архимандрит Геннадий). Эта промосковская креатура вызвала неудовольствие новгородцев («не хотяху новгородци покоритися ему, что он не по их мысли ходить»). Сергий якобы говорил, что «от Москвы прииде к гражданом, яко плененым». Недовольны были тем, что Сергий «многы игумены и попы исъпродаде и многы новыя пошлины введе». 27 июля 1484 г. он оставил архиепископию. Поговаривали, что пастырь сошел с ума. Сергий пробыл в Новгороде всего 10 месяцев.[255]
