А почему же тогда зафиксирован именно этот визит генерала Власика в кремлевский кабинет? Если мы исходим из предположения, что Сталина не было в Кремле 22 июня, а он находился на своей даче, видимо, в тяжелом состоянии, то неужели члены Политбюро, советского правительства, военные, среди которых были и наши заговорщики, не были заинтересованы в получении информации о состоянии здоровья вождя? Заметьте, прошло 22 июня (а не раньше ли произошло покушение с отравлением?), затем целый день 23 июня. У кого они должны были получить информацию о состоянии здоровья главы государства? Разумеется, у начальника личной охраны товарища Сталина. Поэтому генерал Власик и был приглашен в Кремль, чтобы рассказать о Сталине.
Вы представляете себе то нервное состояние, в котором, думается, пребывали все: и те, кто желал смерти вождю, и те, кто верил в его счастливую звезду? Ведь заговор находился в подвешенном состоянии. Все военные, которые были «пассивными» членами заговора, тоже напряженно ждали, в какую сторону качнутся чаши весов. Поэтому информация о состоянии здоровья Сталина была наиважнейшей. Как видите, не смогли дождаться утра следующего дня.
Видимо, все заинтересованные лица собрались далеко за полночь в его кабинете в Кремле. Посмотрите список лиц. Разобьем его условно, на две группы: первая — Молотов, Ворошилов, Мехлис, Каганович, Берия; и вторая — Вознесенский, Ватутин, Тимошенко, Кузнецов. Две партии. Обратите внимание, с какой скоростью покинули кабинет военные — Тимошенко и Ватутин, — через пять минут после прихода Власика. А что там им еще делать? Главное узнали — Сталин пока жив, поэтому побежали советоваться: как действовать дальше?
Думается, что и сталинская гвардия «в носу не ковыряла». Берия, например, мог удвоить охрану в Кремле, подтянуть к Москве надежные части войск НКВД, усилить охрану правительственных зданий. Климент Ефремович мог усилить контроль над военными со стороны Комитета по обороне, а Лев Захарович, со своей стороны, через политработников.
Важен конечный результат. Заговор-то проваливается! Но облегченно вздыхать еще было очень рано. Надо было ждать, когда Сталин вернется к активной жизни. К тому же, заговорщики явно не бездействовали. Жуков, как упоминалось выше, помчался на Украину воплощать в жизнь решения «новоявленной Ставки». Мерецков рванул по приказу «товарищей» в Ленинградский округ. В Западном же округе Павлов продолжал безнаказанно проводить свою подрывную деятельность. Кстати, как было приведено выше в мемуарах Болдина, с благословения самого наркома обороны Тимошенко.
А как же заговорщики проявили себя в Москве в первые дни войны, спросят читатели? Чем они были заняты? Очень просто. Для них наступает не менее важный второй этап. Мало обозначить себя — все, мол, обязаны теперь подчиняться нам, военным: Ставка-то во главе с Тимошенко образована. Сталин пока «устранен» на неопределенное время. Надо попытаться реально взять власть в свои руки.
Помните, выше мы рассматривали переворот 1953 года, когда убрали из Москвы командующего Московского округа и попытка переворота удалась. А что было в 1941 году? Тоже была попытка захвата контроля над Московским округом. Сначала зададимся вопросом: «А кто командовал Московским военным округом в 1941 году?». Откроем любую энциклопедию и военную тоже. Из нее узнаем, что командующий МВО — Артемьев П. А. Вступил в командование в октябре 1941 года. Резонный вопрос — а кто же был командующим в июне 1941 года? Энциклопедия молчит и, думается, неспроста. Посмотрим, например, список участников совещания высшего руководящего состава РККА от 23–31 декабря 1940 года, т. е. практически всего за полгода до начала войны. Московский военный округ — командующий генерал армии Тюленев Иван Владимирович; член Военного совета корпусной комиссар Богаткин Владимир Николаевич; зам. командующего генерал-лейтенант Захаркин Иван Григорьевич; начальник штаба генерал-лейтенант Соколовский Василий Данилович. Мы видим, что округом на тот момент командовал Иван Владимирович Тюленев. А командовал ли он округом 22 июня 1941 года? Открываем мемуары Тюленева «Через три войны»:
«Уже смеркалось, когда я покинул штаб Московского военного округа. Перед уходом из кабинета перевернул листок настольного календаря. Завтра — 22 июня, воскресенье. Правда, в последние месяцы воскресные дни были для меня нерабочими весьма условно: обстановка, несмотря на существование советско-германского пакта о ненападении, становилась напряженнее с каждым днем, и у меня, как командующего округом, дел было по горло… А Москва была так хороша в этот последний мирный июньский вечер! Невольно вспомнились все события прошедшего дня. В полдень мне позвонил из Кремля Поскребышев:
— С вами будет говорить товарищ Сталин
В трубке я услышал глуховатый голос:
— Товарищ Тюленев, как обстоит дело с противовоздушной обороной Москвы?
Я коротко доложил главе правительства о мерах противовоздушной обороны, принятых на сегодня, 21 июня. В ответ услышал:
— Учтите, положение неспокойное, и вам следует довести боевую готовность войск противовоздушной обороны Москвы до семидесяти пяти процентов.
В результате этого короткого разговора у меня сложилось впечатление, что Сталин получил новые тревожные сведения о планах гитлеровской Германии. Я тут же отдал соответствующие распоряжения своему помощнику по ПВО генерал-майору М. С. Громадину. Вечером был у наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала-армии Г. К. Жукова. От них узнал о новых тревожных симптомах надвигающейся войны. Настораживала и подозрительная возня в немецком посольстве: сотрудники всех рангов поспешно уезжали на машинах за город.
Позднее снова зашел к Жукову.
— По донесениям штабов округов, — сказал он, — как будто все спокойно. Тем не менее, я предупредил командующих о возможном нападении со стороны фашистской Германии. Эти предположения подтверждаются данными нашей разведки.
Я поинтересовался, каково сейчас соотношение сил — наших и германских.
— У немцев, насколько мне известно, нет общего превосходства, — коротко ответил Жуков.
Итак, реальная опасность войны возникла совершенно отчетливо».
Что мы поняли из приведенного выше отрывка? На начало войны Тюленев — командующий МВО! С ним говорит, как нас уверяет мемуарист, сам Сталин, — ив разговоре нет и тени намека на те перемены, которые произойдут с Иваном Владимировичем буквально через несколько часов. Что вызывает сомнение в этом отрывке? Как известно, еще 18 июня (!) был отдан приказ о приведении войск в полную боевую готовность при непосредственном участии в этом деле И. В. Сталина. И вдруг Сталин 21 июня (?!) интересуется у Тюленева о состоянии войск ПВО и дает тому указание довести боевую готовность данных войск до семидесяти пяти процентов. Мог ли состояться такой разговор Тюленева со Сталиным? Разумеется, вполне мог, но думается, только до 18 июня. В противном случае, Сталин выглядит полным «невеждой» в военных делах. Решил не «напрягать» Московский военный округ по части приведения его в полную боевую готовность? Не является ли этот эпизод попыткой уверовать нас в том, что Сталин был в Кремле 21 июня? Все-таки смущает отсутствие в «Журнале» 19 июня. У этих хрущевцев ничего просто так не бывает.
Рассматриваем дальше действия наших военных. Жуков, по воспоминаниям Тюленева, предупреждает (!) командующих округов (!) о возможности нападения Германии (!). Более того, ссылается на данные (!) нашей разведки. Кстати, мемуары Тюленева изданы практически в то же время, что и мемуары Жукова. И наконец, жуковское — «у немцев… нет общего превосходства» в силах. Почему же, в таком случае, немцы напали на нас? Наверное, не слышали жуковских слов, а то бы, наверное, раздумали. И еще интересная деталь. Тюленев поехал субботним вечером 21 июня домой отдыхать, планируя, как провести следующий выходной день 22 июня.
Вообще, этот факт с отпусками на выходные дни характерен для командиров всех уровней Красной Армии, что и настораживает. Как же так? На пороге война, 18 июня, как говорилось выше, отдан приказ о приведение войск в полную боевую готовность, — и в то же время всем командирам разрешено покинуть расположение части, а некоторым даже были выданы увольнительные на воскресенье 22 июня. Но, Жуков, как он рассказывает, спать не ложился. И Тимошенко тоже бодрствовал. Дальше, начинается кино!
«В 3 часа ночи 22 июня меня разбудил телефонный звонок. Срочно вызвали в Кремль. По дороге заехал в Генштаб. (Своеобразное понятие у Тюленева приказа «Срочно вызвали». — В.М.). Жуков по ВЧ разговаривал со штабами приграничных военных округов. После телефонных разговоров он информировал меня о том, что немецкая авиация бомбит Ковно, Ровно, Севастополь, Одессу».
