То же мнение высказал и глава «Дженерал моторс» Том Мерфи, который не мог даже вообразить тогда, что его собственный преемник через 30 лет будет умолять Вашингтон о гораздо большей сумме — однако история повторится снова: нежелание президента помочь, скептически настроенный конгресс, падение продаж, прохладное отношение прессы и общественности. Вот только счет в 2009-м будет в 50 раз больше.
Однако, разумеется, никто не предвидел этого в ноябре 1979-го, когда отчаявшийся совет директоров «Крайслера» снял Риккардо с должности, заменив его 55-летним Ли Якоккой, год назад с позором публично уволенным из «Форда». Более десяти лет Якокка был правой рукой и наиболее вероятным преемником Генри Форда II — но, как выяснилось, двум этим эго было слишком тесно даже в такой большой компании, как «Форд».
После увольнения из «Форда» Якокка стал правой рукой Риккардо в «Крайслере». Как Якокка позже признался, он никогда бы не сделал этого, если бы знал, насколько плохи были дела компании. Около 80 тысяч непроданных автомобилей «Крайслера» стояли под Детройтом в «банке продаж» (как политкорректно назывались стоянки-склады, на которых сиротливо пылились машины, собранные не под заказ от дилеров). Это была настоящая управленческая катастрофа.
Но нет худа без добра, и кризис хотя бы способствовал взаимопониманию между автопроизводителем и СРА. Они объединились для лоббирования, и в конце декабря 1979 года конгресс был вынужден принять Закон о гарантии кредита компании «Крайслер». Государство согласилось выступить поручителем при выдаче «Крайслеру» заемных средств от частных кредиторов в размере до 1,5 миллиарда долларов, — но лишь при условии соблюдения компанией весьма строгих требований. В том числе продажи корпоративных самолетов. (Они были особенно бросающимся в глаза символом неумеренной роскоши — «Большая тройка», к сожалению, так и не усвоит это даже через 30 лет.) «Крайслеру» также пришлось пойти на поклон к СРА, частным банкам и иным организациям.
Профсоюз дал согласие (хотя и не без ропота в его рядах). Однако банки оказались еще неуступчивей. Уговорить их удалось лишь через 6 месяцев усилий и отчаянных переговоров, когда «Крайслер» уже практически оказался без средств. 1 апреля 1980 года, когда в переговорах наступил очередной переломный момент, молодой финансовый директор «Крайслера» Стив Миллер, пригласив банкиров к себе в кабинет, объявил, что «Крайслер» подал заявление о банкротстве. Гости его так и замерли, и тогда Миллер с улыбкой напомнил им, что сегодня день дурака.
В итоге только благодаря исключительному упорству Якокки и дерзости его подчиненных «Крайслер» получил все скидки, льготы и кредиты, и Америка первый раз увидела, как автомобильную компанию выводят из кризиса. Известный фолк-музыкант Том Пэкстон увековечил это событие в песне под названием «Назовусь я Крайслер Том». Был в ней и такой куплет:
Назовусь я Крайслер Том
И поеду в Вашингтон.
И скажу политиканам:
Вы мне, мол, должны помочь.
Вы Якокке денег дали —
Я бы тоже взять не прочь.
ГЛАВА 5
«ХОНДА» НА КУКУРУЗНЫХ ПОЛЯХ
Губернатор Джеймс Э. Роудс, видная политическая фигура штата Огайо, был политиком старой закалки и любил масштабные проекты. Однажды он предложил построить мост через реку Эри от Кливленда до Канады, чтобы подтолкнуть торговлю — это была одна из немногих его идей, не воплотившихся в жизнь. Вся его политическая карьера прошла под одним девизом: «Рабочие места и прогресс».
11 октября 1977 года Роудс устроил в капитолии штата пресс-конференцию, на которой объявил, что в Огайо будет построен новый завод зарубежной компании, который создаст новые рабочие места (хотя на начальном этапе их будет менее сотни). Японская «Хонда мотор компани», сказал губернатор, откроет мотоциклетный завод под Мэрисвейлом, примерно в 35 милях к северо-западу от Колумбуса. Роудса, стоявшего рядом с улыбающимися представителями «Хонды», спросили, не планирует ли «Хонда» расширить производство и начать производить в Огайо и автомобили. «Ну, меня бы это не удивило, — ответил словоохотливый губернатор. — Сами знаете, япошки не дураки». Все напряженно замерли, но Роудс, сообразив, что сказал не то, добавил: «Вы, конечно, поняли, что, говоря „япошки“, я имел в виду „рабочие места и прогресс!“» Публика облегченно рассмеялась. [34]
Изначально заманить «Хонду» в Огайо было не такой уж и крупной победой для Роудса. Мотоциклетный завод стал лишь утешительным призом в борьбе за новый автосборочный завод «Фольксвагена», который отошел Пенсильвании и был выстроен в Нью-Стэнтоне, под Питтсбургом. Завод обеспечил штату 2500 рабочих мест, когда стал производить «фольксваген-рэббит», преемника всеми любимого, но несколько устаревшего «жука».
Между тем «Хонда» успешно экспортировала машины из Японии в США, где продажи ее миниатюрных субкомпактов с 1972 по 1977 год взлетели более чем в 10 раз: с 20 до 220 тысяч. Пока компания обдумывала дальнейшие шаги на американском рынке, у нее неожиданно появились новые возможности: «Форд» выразил заинтересованность в том, чтобы закупать четырехцилиндровые двигатели «Хонды» для нового поколения своих малолитражек. В 1974 году, когда начались переговоры между корпорациями, Ли Якокка в качестве жеста доброй воли даже подарил основателю и президенту потенциального партнера Соичиро Хонде новый «форд-мустанг».
Однако когда американская сторона стала требовать детальных технических описаний двигателей, при этом уходя от окончательного заключения договора о поставке, делегация «Хонды» заподозрила неладное. Кроме того, о планах «Форда» прознали в СРА, и профсоюз активно выступил против сделки, считая ее угрозой для рабочих мест в цехах по сборке двигателей самого «Форда». В конечном итоге стало ясно, что в двигателях «Хонды» больше заинтересован Якокка, чем тот человек, от которого все зависело, — то есть Генри Форд II. После пары лет периодически возобновлявшихся переговоров Генри II объявил: «Ни в одной машине с моим именем на капоте не будет стоять японский двигатель». Это его решение было почти таким же судьбоносным — и почти таким же катастрофичным, — как отказ от «фольксвагена» почти тридцать лет назад.
Согласись Форд закупать двигатели «Хонды», эта маленькая тогда компания, возможно, никогда и не решилась бы производить мотоциклы, машины и вообще что-либо в Америке. Японские автопроизводители увеличили бы экспорт на американский рынок, но тем самым почти наверняка спровоцировали бы политиков на ограничение их продаж в США — если не бессрочно, то, во всяком случае, на долгие годы. Однако провал переговоров с «Фордом» убедил руководство «Хонды» в том, что стоило рискнуть и начать производить автомобили в Америке. Ведь «Хонда» опасалась не только реакции США на увеличение импорта: на собственном, японском рынке ее теснили такие старожилы, как «Тойота» и «Ниссан».
История «Хонды» как первой японской компании, которая начала производить машины в США, очень важна для понимания причин краха Детройта. Эта компания успешно управляла американской рабочей силой и мотивировала американских рабочих, демонстрируя несостоятельность любых оправданий застойным детройтским методам. Мотоциклетный завод «Хонды» в Огайо, а также автомобильный завод, открытый пять лет спустя, прорвали плотину власти «Большой тройки» и СРА. Отправляясь в рискованное путешествие на новый рынок, «Хонда» действовала осторожно и консервативно. И все равно путь компании оказался тернист и извилист. Периодические кризисы чередовались с неожиданными и все более впечатляющими успехами. Двойственная, как инь-ян, стратегия компании определялась двумя разными характерами людей, создавших компанию «Хонда мотор» на руинах послевоенной Японии.
