и консерватизма. Представителям левого крыла оставалось довольствоваться мерами, принятыми в области контроля над огнестрельным оружием, некоторыми уступками, расширявшими права гомосексуалистов, а также пылкими речами о «Медикэр», произносившимися в то время, когда необходимые фонды были усечены до минимума. Кого это волновало? К концу 1996 г. по результатам опросов общественного мнения либералов поддерживали 63 % канадцев.
Министры исполняли приказы Кретьена. Уроженец Нью-Брансуика Даг Янг передал большинство канадских аэропортов, построенных на государственные средства, местным компаниям. Теперь работу авиадиспетчеров оплачивали клиенты, а не налогоплательщики. Закрытие нерентабельных железных дорог позволило сэкономить 2,3 млрд долл. субсидий. Рон Ирвин обещал, что его Министерство по делам индейцев будет ликвидировано, поскольку его функции передаются племенным советам. К 1995 г. 84 тыс. индейцев Манитобы получили самоуправление и стартовый фонд в 4,8 млн долл. Даже руководитель федеральной избирательной комиссии экономил на составлении новых списков постоянных избирателей. Над предупреждениями, что в этом случае традиционно высокий уровень явки на выборы непременно упадет, чиновники только посмеивались. А когда так и вышло, во всем обвинили избирателей.
Министр занятости Ллойд Эксуорси переименовал «социальное страхование по безработице» в «страхование занятости». Годами сидеть на пособии теперь не получалось; льготы и права по ним сокращались, а переквалификация стала обязательной. Бизнес нашел лазейку.
«Дотации на создание рабочих мест» поглотили миллиарды долларов. Кто оценивал результаты? Эксуорси способствовал сокращению дефицита на 7,8 млрд долл. и превратил взносы по «страхованию занятости» в главный источник годового дохода.
С 1960-х гг. Оттава помогала провинциям финансировать университеты и колледжи. Отныне акцент стал делаться на том, чтобы убедить банки увеличить студенческие кредиты. При этом в университеты всех провинций, кроме Квебека и Британской Колумбии, разослали уведомления о повышении платы за обучение. Теперь, получив высшее образование, студенты выпускались со знаниями, дипломами и долгами, о которых их родители никогда не слышали. Политики, принимавшие решения, сумным видом рассуждали о погашении кредита «пропорционально доходам». Те, у кого доход был невелик или его не имелось вовсе, оставались в долгах. Как далеко это было от идеализма 1960-х гг.
Квебекский референдум 1995 года
Большинство канадцев настаивали, что дефицит, рабочие места, жилье и окружающая среда значат для них много больше, чем конституция и суверенитет Квебека. Однако их голоса вернули запретные доселе слова в заголовки газет. Частично утратившие свои позиции из-за провала Мич-Лейк ского и Шарлоттаунского соглашений, в 1994 г. квебекские федералисты лишились и прозорливого лидера, когда рак кожи вынудил Робера Бурраса уйти в отставку. Его преемник, Даниэль Джонсон-младший, был сыном одного квебекского премьера и братом другого [550], но в качестве министра финансов в правительстве Бурраса приобрел больше критиков, нежели друзей. На провинциальных выборах 15 сентября 1994 г. Джонсон-младший получил только 26 мест, в то время как Жак Паризо и его КП — 88. Впрочем, голоса разделились почти поровну: 44,3 % у либералов и 44,7 % у КП. Умеренные сторонники суверенитета из партии Демократическое действие Квебека получили остальные голоса, хотя в Национальную ассамблею в итоге был избран только ее лидер Марио Дюмон.
Паризо обещал избирателям «управлять по-другому», но не скрывал и своей реальной цели — сделать Квебек независимым, быстро проведя референдум. Но как этого достичь? Все опросы предсказывали поражение. Стратеги Квебекской партии смягчили терминологию, заменив слово «независимость» на слово «суверенитет». Поддержка по-прежнему запаздывала. В июне 1995 г. Паризо был вынужден пойти на компромисс. Под давлением Бушара и Дюмона он согласился позволить квебекцам голосовать и за суверенитет, и за «партнерство» с Канадой. Паризо пообещал, что, получив суверенитет, квебекцы смогут, как прежде, пользоваться канадскими деньгами и паспортами. За несколько недель поддержка выросла, затем резко упала снова. В сентябре нетерпеливый Паризо начал наконец свою кампанию. Вопрос был непрост: «Согласны ли вы, чтобы Квебек стал суверенным, после того как формально предложит Канаде “Новое экономическое и политическое партнерство” в рамках закона, касающегося будущего Квебека, и соглашения, подписанного 12 июня 1995 г.?»
Что могли сделать федералисты? Квебекцы хотели конституционного признания своей самобытности, но в других провинциях только намек на компромисс уже вызывал ярость. В Оттаве Пол Мартин приостановил сокращение бюджета, а президент США Билл Клинтон специально приехал в Канаду, чтобы высказаться в пользу ее единства. Но по сравнению с 1980 г. этого было слишком мало, и речи федералистов об ужасных последствиях отделения Квебека не возымели действия.
Годом ранее Бушар перенес опаснейшее вирусное заболевание, закончившееся ампутацией ноги. В середине октября он наконец вернулся и возглавил кампанию сепаратистов со свойственными ему страстью, убедительностью и харизмой. Он взывал к гордости и идентичности, которые объединяют квебекцев как нацию. Проголосовать «за», — говорил он, — это как взмахнуть волшебной палочкой: все станет возможным. Даже англичане будут вынуждены прийти на поклон с просьбой о новом партнерстве с Квебеком.
Внезапно федералисты стали проигрывать гонку. На отчаянные призывы Джонсона-младшего 25 октября в Монреаль приехал Кретьен, чтобы вместе с новым лидером консерваторов Жаном Шаре пообещать изменения, на которые он не соглашался прежде: признать Квебек «особым сообществом» и признать его право на конституционное вето. За пределами Квебека остальные канадцы вдруг поняли, что могут потерять страну. Двадцать седьмого октября на митинг в Монреаль автомобилями, автобусами, поездами и самолетами съехались десятки тысяч человек.
Повлияло ли на результат внезапное проявление любви к Канаде? Обещания Кретьена? Результаты голосования оказались противоречивыми. Ясно только одно: в ночь с 30 на 31 октября проголосовали 93 % квебекцев, имевших право голоса, причем их голоса разделились почти поровну — 2 308 028 — за, 2 361 526 — против. Разрыв составил всего 62 498 голосов — это было даже меньше, чем количество испорченных бюллетеней (86 676). «Да» сказали, наверное, 60 % франкоговорящих квебекцев; те, кто говорил на английском или других языках, практически единодушно заявили «нет». Еще утром Жак Паризо решительно обещал провозгласить независимость в одностороннем порядке, если Оттава посмеет встать на пути Квебека к свободе, однако, поздно вечером обвинил в поражении «этнические голоса и деньги», а на следующий день объявил о своей отставке.
В феврале 1996 г. новым премьер-министром Квебека стал Люсьен Бушар. Он пообещал, что его первостепенной задачей будет решение острых экономических проблем провинции, но поставил под вопрос и будущее Канады. Предполагалось проведение нового референдума, и Бушар обещал сделать все от него зависящее, употребить весь свой престиж и возможности, чтобы создать победные условия. Тем временем Кретьена обвиняли в ничтожно опасном разрыве между победившими и проигравшими, хотя немногие критики пытались хоть как-то понять душу Квебека или предложить какие-либо перспективные подходы.
Была ли теперь Канада обречена? Найти свидетельство в пользу столь мрачного вывода было нетрудно. Этот неожиданно маленький разрыв убедил многих, что Квебек
