Пропагандистская кампания, нацеленная на народ Южного Вьетнама, была призвана настраивать народ против правительства Тхиеу и склонять военнослужащих к дезертирству и переходу на сторону коммунистов. Как и прежде, подобная агитация в большинстве случаев оказывалась безрезультатной. Дезертирство всегда оставалось одной из неизбывных проблем АРВ, но красная пропаганда не способствовала росту этого явления и качественному его изменению, то есть не превращала дезертиров в перебежчиков. В 1973-м моральных дух гражданского населения Южного Вьетнама оставался высоким, но в 1974-м стал заметен процесс разложения. Когда в 1975-м все рухнуло, виной тому явились действия или бездействие администрации США и южновьетнамского руководства, а не старания коммунистических пропагандистов.
При работе на третьем направлении северовьетнамским пропагандистам труднее всего было вести агитацию среди собственных военнослужащих. Солдаты АСВ воевали долго и трудно, они теряли друзей и проигрывали сражения. От подписания соглашения в Париже они ждали возможности вернуться домой. Теперь же их руководство говорило им, что дело еще не сделано, революция еще не свершена, а значит, долгожданная победа где-то в будущем. Солдатам говорили, что их оставляют в Южном Вьетнаме из-за вероломства правительства этой страны, и пытались убедить, что теперь (в начале 1973-го) позиция коммунистов как никогда сильна.
Политбюро ЦК ПТВ не долго отдавало предпочтение политической борьбе в ущерб вооруженной, хотя сколько конкретно сохранялась такая ситуация, точно не известно. Зато известно, что к октябрю 1973-го коммунисты точно престали делать упор на политическую day трань. Уже в мае или даже ранее руководство объяснило профессиональным политработникам в Южном Вьетнаме, что победу коммунистам принесет только военный “блицкриг”.
Пока противник предпринимал энергичные шаги во всех направлениях, правительство Тхиеу не делало почти ничего. Вместо военно-политической стратегии и плана действий Тхиеу провозгласил лозунг “четырех "нет"”, суть которого состояла в следующем: (1) не сдавать врагу ни территорий, ни аванпостов, (2) никакого коалиционного правительства, (3) никаких переговоров с врагом и (4) никакой деятельности коммунистов или нейтралов в стране‹6›. Из-за “четырех "нет"” ПЮВ и ВСРВ были обречены действовать на неподвижных оборонительных позициях как в политическом, так и в военном плане. Политические “но” не позволяли администрации Южного Вьетнама воспользоваться политическими и идеологическими разногласиями между северными вьетнамцами и Вьетконгом (теперь уже точно известно, что раскол между ними существовал, и довольно глубокий). Военное “но” (решение не сдавать коммунистам позиций и территорий) вынуждало ОГШ и ВСРВ вести классическую “безвыигрышную” войну. Из-за невысоких боевых качеств ВСРВ не могли перейти в наступление и “пойти на север”. В то же время и в Южном Вьетнаме у них не хватало сил защитить все и везде от войск АСВ, день ото дня наращивавших свою мощь. Из-за негибкости Тхиеу и его бескомпромиссной позиции никто из южновьетнамских лидеров не имел возможности даже обсуждать предложения, подразумевавшие сдачу территорий с живущим на них населением. Соответственно, планы по отводу войск перед лицом атаки численно превосходящих сил неприятеля не разрабатывались, не делалось никаких приготовлений для осуществления такого рода сложных и опасных маневров.
Тхиеу открыто обвиняли – особенно его соратники – в том, что он придерживался пагубной политики этих “четырех "нет"”. Вместе с тем, если проанализировать ситуацию 1973-го и мотивы, которыми руководствовался президент, концепция эта становится более или менее понятной. Тхиеу предвидел, что в 1973-м коммунисты попытаются захватить Южный Вьетнам одним из двух способов. Первым может стать широкомасштабное наступление, даже более крупное, чем Пасхальное в 1972-м. В этом случае ВСРВ сделают все от них зависящее для отражения агрессии АСВ, а там, как думалось Тхиеу, вмешаются США, покарают войска противника и нанесут удар по самому Северному Вьетнаму. Вторым вариантом, по мнению Тхиеу, – как он считал, именно эту схему действий и возьмет на вооружение враг, – могла оказаться попытка свергнуть правительство Южного Вьетнама политическими средствами, отчасти с применением насилия. Если северовьетнамцы будут вести политическую борьбу осмотрительно и терпеливо, США, возможно, и не вмешаются. В таком случае южновьетнамцам придется вести войну с коммунистами на сотнях полей малых сражений, отражая атаки противника тут и там, теряя позиции в одном месте и отвоевывая их в другом. Таким образом, Тхиеу вступил в период прекращения огня с ложными представлениями о схеме действии неприятеля. Еще непростительней оказалась другая его ошибка, заключавшаяся в том, что он неверно оценил возможную реакцию Соединенных Штатов, своего бывшего союзника.
В 1973-м парламентарии США, СМИ и многие простые люди более всего хотели, чтобы Вторая Индокитайская война как можно скорее стала для них прошлым. Но не все американцы думали так. В марте Генри Киссинджер, обеспокоенный инфильтрацией живой силы и техники из Северного Вьетнама в Южный, предлагал Никсону нанести бомбовый удар по тропе Хо Ши Мина, или по ДМЗ, или на обоих участках. Президент, который тогда уже по колено погрузился в поднимающиеся воды Уотергейта{72}, не последовал совету. У него просто не хватало сил на то, чтобы вести еще одну войну параллельно с Уотергейтом. Никсон отдал распоряжение провести небольшие рейды авиации в Лаос, но операция не остановила движения по тропе Хо Ши Мина. Поскольку президент не прореагировал должным образом, к апрелю 1973-го Политбюро ЦК ПТВ сделало выводы: США промолчат, если северные вьетнамцы пойдут на дальнейшие нарушения соглашения. То, что уже в начале мая американская и южновьетнамская разведка стала получать сведения о планировании коммунистами “блицкрига”, вовсе не простое совпадение.
Летом парламентарии усилили давление на администрацию во “вьетнамском вопросе”. В июне 1973-го конгресс принял постановление о запрете финансирования боевых полетов над территорией Камбоджи и Лаоса. После маневров на законодательном поле боя и одного президентского вето, 1 июля конгресс принял, а президент нехотя подписал билль, запрещавший после 15 августа 1973 года любые, прямые или косвенные, боевые действия над, в или около Лаоса, Камбоджи и обоих Въетиамов. Этим документом американский парламент развязал руки Политбюро ЦК ПТВ. Теперь оно могло делать с Южным Вьетнамом все, что ему заблагорассудится, когда будет угодно.
В октябре конгресс нанес уже подраненному Уотергейтом президенту еще один удар – принял Акт о праве объявления войны, в соответствии с которым президент должен был консультироваться с парламентом прежде, чем использовать войска в вооруженных конфликтах. Без одобрения конгресса президент мог задействовать ВС не долее двух месяцев и еще тридцать дней, если предоставлял письменное свидетельство того, что дополнительное время ему необходимо для обеспечения безопасности уже задействованным в боевых действиях войскам. Если после этого конгресс не объявлял войны и не оформлял законность применения силы иным актом, президенту надлежало вернуть войска обратно. 24 октября президент Никсон наложил на билль вето как на неконституционный и нецелесообразный, но 7 ноября конгресс преодолел вето, вновь заверив этим Ханой, что США не примут карательных мер, несмотря на серьезные нарушения Парижского соглашения.
При обсуждении билля об оказании военной помощи Южному Вьетнаму в 1974-м финансовом году конгресс дал Северному Вьетнаму еще один пас. Администрация запросила на эти нужды 1,6 миллиарда долларов. Конгресс урезал цифру до 1,126 миллиардов, ясно давая понять, в каком направлении движутся американские законодатели – подальше от войны, подальше от Южного Вьетнама.
В октябре 1973-го Политбюро ЦК ПТВ созвало 21-й пленум ЦК для пересмотра политики в Южном Вьетнаме. С 28 января 1973-го, для вступления в силу Парижского соглашения, многое изменилось, кое-что к лучшему для Северного Вьетнама, кое-что – нет. События в США не могли не радовать. Парламентарии связали Никсона по рукам и ногам, а урезывание спонсирования ВСРВ приводило к тому, что средств ВС Южного Вьетнама хватало теперь только на удовлетворение текущих потребностей. Приносила некоторую пользу и запущенная на полную мощность пропагандистская машина. Вместе с тем в общем и целом политическое наступление прихрамывало, а военное положение АСВ по-прежнему оставалось еще неудовлетворительным – на Юге требовалось больше людей, больше снаряжения, а правительство Тхиеу продолжало больно жалить коммунистов, проводя рейды на подконтрольные им территории.
На 21-м пленуме северовьетнамские руководители приняли судьбоносное решение перенести упор с политической на вооруженную борьбу – перейти в полномасштабное наступление. Важно знать, что в сентябре Ле Зуан вернулся в Ханой из Москвы. 21-й пленум помимо главного принял ряд других, менее важных решений. Предлагалось интенсифицировать пропаганду в США, чтобы подвигнуть конгресс к сокращению военной помощи Южному Вьетнаму; организовывать нападения на отдаленные базы и форпосты АРВ; очищать “тыловой коридор” из Ке-Сань к Лок-Нинь; перехватывать инициативу у ВСРВ; готовить войска и тыловые объекты к предстоящему наступлению; оказывать военный натиск на Сайгон и другие крупные южновьетнамские города, чтобы помешать переброске неприятельских войск для противодействия коммунистам в других районах‹7›.
