Тем не менее от графа Мирбаха через Карахана к Дзержинскому все упорней шли сообщения о неминуемо готовящемся одновременном покушении как на немецкого посла, так и на вождей коммунизма. Тревога германского посольства усугублялась тем, что - как это выразил доктор Рицлер Карахану - ими будто бы были получены сведения, что глава ВЧК Дзержинский умышленно смотрит сквозь пальцы на готовящееся убийство германского посла.
Говорят, Дзержинский был в бешенстве, но не от подозрений, а оттого, что не мог распутать тайну, плетущуюся вокруг Денежного переулка. Тогда-то и произошло свидание гехеймрата доктора Рицлера и председателя ВЧК Дзержинского в кабинете у Карахана. Это свидание людей двух миров, первого советника императорского германского посольства, аккуратнейшего и педантичнейшего дипломата, доктора Рицлера, и залитого кровью чекистских подвалов председателя ВЧК было чрезвычайно колоритным.
Ни гехеймрат Рицлер, ни чекист Дзержинский целиком не доверяли друг другу. Малоосведомленный в бесовщине большевизма и бесовщине председателя ВЧК гехеймрат Рицлер сторонился этого человека, но в то же время череcчур сторониться было нельзя, ибо от него, в сущности, зависела жизнь членов посольства. Дзержинскому тоже было неприятно вести разговоры с представителями "акул германского империализма", но именно от них-то в тот момент быть может и зависела жизнь кремлевских вождей. Старая истина о том, что все правительства - братья, витала в кабинете Карахана во время этого интереснейшего разговора.
Доктор Рицлер высказал свои опасения. Дзержинский гневно назвал клеветой все слухи, будто бы он смотрит сквозь пальцы на заговоры против представителей германского правительства. Беседой оба остались, кажется, довольны.
Но ровно через неделю в Денежном переулке граф Мирбах с простреленной головой лежал в луже крови на полу зала посольства.
Дзержинский ждал покушения со стороны "агентов англо-французского капитала", удар же заговорщики нанесли прямо из кабинета ВЧК.
Через пять минут после звонка Ленина несколько сильных машин неслись к Денежному переулку. Мчался сопровождаемый отрядом чекистов, следователями, комиссарами сам всемогущий Дзержинский. Дом посольства был охвачен возмущением и паникой.
В кожаной куртке, бледный, взволнованный сверх меры, с неподвижными глазами, словно у него были парализованы веки, окруженный чекистами Дзержинский вошел в посольство. Первый, кого он встретил, был гехеймрат Рицлер.
- Что ж вы теперь скажете, господин Дзержинский? - тоном упрека, возмущения и иронии проговорил Рицлер, уверенный в соучастии Дзержинского в убийстве.
И растерявшемуся Дзержинскому гехеймрат Рицлер протянул оставшееся у него удостоверение Блюмкина, подписанное Дзержинским. Дзержинский увидел сразу, что его подпись фальшива, но о восстании еще не предполагал. В сопровождении трех чекистов он выехал прямо в отряд Попова, чтобы там арестовать Блюмкина.
В отряде Попова, состоявшем из матросов и латышей, готовых вот-вот кинуться на коммунистов, в главном штабе заговора кипело возбуждение "исторических" моментов. Шел шум, бестолковщина, отдавались приказания, все главари восстания были уже в сборе, когда внезапно вошел Дзержинский.
Это была хорошая драматическая сцена.
- Где Блюмкин? - проговорил Дзержинский, подходя к Попову.
- Не знаю. Болен. Уехал на извозчике.
- Я требую честного слова революционера, - закричал Дзержинский, - у вас Блюмкин или нет?
- Я не знаю, где Блюмкин.
Дзержинский чувствовал: - Попов лжет и вдруг увидел на столе фуражку Блюмкина.
- Вы лжете, и я найду его сам! - крикнул Дзержинский и, повернувшись к сопровождавшим его чекистам, проговорил: - Ищите Блюмкина в караульном помещении!
Но в этот момент в воздухе запахло неладным. Во взглядах матросов и латышей, окружавших Дзержинского, ничего доброго не было. К Дзержинскому подошли левые эс-эры Прошьян и Карелин.
- Товарищ Дзержинский, не трудитесь искать Блюмкина, - сказал Прошьян; - граф Мирбах убит по постановлению партии левых эс-эров и всю ответственность за убийство берем на себя мы - члены ЦК партии.
Вот тут-то, наконец, понял Дзержинский, какой этим убийством над его партией занесен удар.
- После этого я объявляю вас арестованными! А если Попов откажется выдать вас, я убью его на месте, как предателя! - закричал Дзержинский.
- Хорошо, - проговорил Карелин, но с этими словами оба бросились в комнату штаба отряда. Дзержинский - за ними, но часовой его не пустил. И тут Дзержинский увидел всех заговорщиков: Черепанова, Трутовского, Александровича, Спиридонову, Фишмана, Саблина, Камкова.
Из этой группы навстречу Дзержинскому вышел небезызвестный революционный еnfant terriblе, блазированный юноша Юрочка Саблин и остановившись перед Дзержинским, произнес:
- Гражданин Дзержинский, сдавайте оружие- вы арестованы!
Охваченный бешенством Дзержинский хотел было заартачиться, но помощник Попова матрос Протопопов без всяких исторических поз схватил Дзержинского за руки и отнял оружие.
Дзержинский был арестован. В комнату, где он метался в бессильном бешенстве вошел глава левых эс-эров, человек редкого мужества Донат Андреевич Черепанов. Этот безвременно погибший Дантон русской революции, потирая руки, смеясь проговорил:
- Ну, что ж, Дзержинский, у вас были октябрьские дни, а у нас июльские? Что? Разве не похоже?
Во всей Лубянке в этот момент творилась та революционная неразбериха, которая иногда действительно превращается в государственные перевороты. В коридорах ВЧК отряд матросов прижал к стене Лациса.
- Руки вверх! Кто ты такой? - кричал насевший на Лациса матрос Жаров.
Гроза ВЧК трусливо поднял руки и назвал себя.
- А, Лацис! - заревели матросы, - тебя то нам и надо, идем, идем!
- Да куда его весть, ставь к стенке сволочь такую! - кричали матросы и неизвестно вырвался ли бы от матросов Лацис, если б к ним не бросился интеллигент Александрович, бормоча "убивать не надо, товарищи, арестовать, но не убивать".
Тем не менее казалось, что дело принимает серьезный oборот - левые эс-эры парализуют опору и надежду Кремля. - ВЧК. Настроение заговорщиков радужное, приходят вести о присоединении к восставшим целых полков, о присоединении командующего восточным фронтом красных войск Муравьева.
Из головки ВЧК на свободе оставался Петерc. Его-то и поймал на сцене Большого театра телефонный звонок Троцкого. Троцкий говорил Петерсу "невероятные" вещи: Мирбах убит, Дзержинский арестован, принимайте самые крайние меры, немедленно арестовывайте на съезде всю фракцию левых эс-эров.
Борьба закипела.
Петерсу приходилось довольно трудно, в ВЧК шла мешанина, никто не понимал толком кто за кого - за левых эс-эров иль за большевиков? Но в Большом театре уж захвачена фракции левых эс-эров, захвачена в автомобиле Мария Спиридонова.
- Пол-кремля, пол-лубянки, пол-театра за Марию снесу! - кричал начальник восставших отрядов Попов. Но заговорщики теряли в словесном бесдействии время, творящее перевороты, и их революция становилась похожей на "стоячую" революцию декабристов.
Утром 7-го июля чекистские отряды, собранные Петерсом, повели наступление на Чистые Пруды, где сконцентрировались главные силы мятежа. Левые эс-эры открыли было артиллерийский огонь, беря мишенью Кремль, совнарком. Но - неудачно. А артиллерия коммунистов била по штабу левых эс-эров, и они, успев только с главного телеграфа оповестить Россию о том, что подняли восстание против диктатуры коммунистической партии, уже чувствовали, что восстание погибает.
Июльские дни не состоялись.
Под давлением превосходных сил коммунистов восставшие начали отступление. Вскоре брошенные охранявшими их матросами Дзержинский и Лацис оказались свободными.
Тогда-то и началась расправа не по эс-эровски, а по настоящему, со всей кровожадностью, как всегда расправлялся Дзержинский.
Отряд Попова уходил в Москву, в погоню за ним бросились чекистские отряды Эйдука. Схваченный на вокзале, переодетый и бритый Александрович, который только вчера еще спас Лациса от смерти, был этим же Лацисом немедленно расстрелян.
В подвалах ЧК кипело мщение, бессудные расстрелы пачками всех не только виновных, но даже заподозренных. "Всякое сопротивление выжечь с корнем", вот директива Дзержинского. Дзержинский в борьбе не знает сантиментов. Началась новая вспышка коммунистического террора.
И все же страна еще не была покорена татарским игом коммунистов. Еще находились силы для ответа террором на террор. И когда Дзержинский расстреливал в тюрьмах людей, не имевших к восстанию никакого отношения, исключительно с целью показать, что такое красный террор, в этот момент на одинокой петербургской улице выстрелом из револьвера рабочий Сергеев убил ехавшего в автомобиле сатрапа Петербурга - Володарского.
