- Лютер, ты уедешь от нас для того, чтобы работать на пользу твоего народа. Поезжай и сделай все, что ты только можешь. Большинство из бледнолицых думает, что все индейцы лентяи и ни для чего не годны; что они не умеют работать и не способны чему-либо научиться; что они очень грязные. Ты же должен доказать, что люди с красной кожей могут учиться и работать так же хорошо, как и те, у кого белая кожа. И если тебе дадут работу чистильщика сапог, смотри, чтобы сапоги, которые ты будешь чистить, блестели, тогда, может быть, тебе дадут лучшую работу. Если тебя назначат уборщиком конторы, не забывай вытирать пыль под стульями и по углам, тогда у тебя будет надежда получить работу поинтереснее.
Я слушал, стоя неподвижно, как статуя, но масса мыслей промелькнула у меня в голове. Учитель продолжал:
- Ты должен стараться изо всех сил, Лютер. Поезжай, мой друг, и сделай все, что в твоих силах. Умри там, если нужно будет, но не сдавайся.
Если бы меня попросили произнести речь, это было бы бесполезно. Я не мог в тот момент произнести ни одного слова. Я вовсе не чувствовал себя храбрым и каждую минуту мог разрыдаться. Если бы я не любил свой народ, я бы не волновался. Но при одной только мысли, что я должен работать на благо наших индейцев, на глазах у меня навертывались слезы. Не забывайте, мне было тогда всего лишь тринадцать лет.
В ФИЛАДЕЛЬФИЮ НА РАБОТУ
Когда мы вышли из часовни и направились к общежитию, все только и говорили о предстоящей моей поездке в Филадельфию. Одни радовались за меня, другие завидовали. Я не знаю, задумывался ли кто-нибудь из ребят над тем, что мне предстоит очень трудная, очень ответственная работа:
мне нужно будет поднять мой народ в глазах другого народа, правители которого всячески угнетали индейцев.
Я пошел в свою комнату ложиться спать, но заснуть я долго не мог.
На следующий день меня ни на минуту не оставляла мысль о том, что я должен буду доказать всем бледнолицым, что индейцы могут учиться и работать так же хорошо, как и люди с бледной кожей.
Через три дня капитан позвал меня в свой кабинет.
- Лютер, - сказал он мне, - есть ли у тебя здесь кто-нибудь из родных или товарищей, с кем бы тебе хотелось поехать вместе в Филадельфию? Мне кажется, что лучше будет, если этот выбор мы, педагоги, предоставим тебе, мы до сих пор не смогли согласовать этот вопрос между собой.
Выйдя из комнаты, я стал думать, с кем же из товарищей мне будет приятно поехать. Был в нашей школе мальчик из резервации Пайн Ридж, его звали Кларенс Три Звезды. Хотя он был моим дальним родственником, дома я его не знал, так как мы жили в разных резервациях. Я привязался к нему за время нашего пребывания в школе, и мы стали друзьями, несмотря на то, что не все его поступки я оправдывал. За последние годы он стал очень прилежным, учился хорошо и даже остался в школе сверх условленного с родителями срока.
Я разыскал его и сказал:
- Хочешь ли ты поехать со мной в Филадельфию на работу? Капитан Пратт предоставил мне самому выбрать товарища, с которым мне приятно было бы туда поехать.
- Ну, конечно, я поеду с тобой, Лютер, - сказал он мне, ни минуты не колеблясь и не сомневаясь.
- Нет, - возразил я ему, - ты все-таки подумай получше, а потом дашь мне ответ. Я подожду до вечера.
В тот вечер мы снова встретились с Кларенсом, и, когда я его спросил, не изменил ли он своего решения, он ответил с удивлением:
- Что ты! Я еду.
После этого я доложил капитану Пратту, что мой выбор остановился на Кларенсе Три Звезды.
Наконец день отъезда настал. Не раз мне приходила в голову мысль, что капитан Пратт не рассчитывал для нас на большее, чем на работу чистильщика сапог или же уборщика; я же в душе надеялся, что найдется для нас что-нибудь и получше.
Прощаясь, капитан Пратт сказал нам:
- Если управляющий спросит вас, что вы умеете делать, отвечайте, что согласны попробовать свои силы на любой работе.
Он пожал нам на прощание руку, и мы расстались.
Мы поехали не одни, нас сопровождали врач и миссис Эджин, наша учительница. Когда мы приехали в Филадельфию и вышли из поезда, то узнали, что большой универсальный магазин был тут же, недалеко от вокзала. Каким он нам показался огромным! Мы никогда еще не видели такого большого здания.
Мы вошли все вместе, и наша учительница спросила кого-то, где находится контора директора магазина. Скоро мы познакомились с директором, он поздоровался с нами за руку. Потом он повернулся ко мне и спросил:
- Чем могу быть вам полезным, молодой человек?
Тут я вспомнил наставления капитана Пратта и сказал, что приехал сюда для того, чтобы работать, и готов делать все, что мне скажут.
Тогда директор нажал кнопку звонка. Дверь отворилась, и вошел мальчик.
- Позови сюда мистера Уокера, - распорядился директор.
Появился мистер Уокер.
Директор познакомил меня с ним и предложил ему взять меня в свой отдел на работу.
Я попрощался с Кларенсом, с учительницей и школьным врачом и последовал за своим новым начальником в подвальное помещение, где находился склад. Здесь меня представили мистеру Пиру, который был начальником отдела учета. Под его личным руководством я должен был теперь работать.
Мистер Пир сказал, что моя работа будет состоять в том, что я буду отмечать по списку товары, которые он будет называть мне.
Я начал работать. Рабочий открывал ящик с товарами и передавал его мистеру Пиру, тот рассматривал содержимое ящиков и давал мне копию накладной, по которой я и должен был проверять товары. В этой работе требовалась быстрота действий и внимательная сосредоточенность. Целый день на склад поступали ящики с товарами; каждый ящик нужно было открыть и проверить. Все товары, которые присылались в магазин, проходили прежде всего через наши руки. Мы приклеивали или привязывали к ним этикетки с ценой.
Я очень старался, чтобы ничего не перепутать, и так сосредоточенно работал, что даже ни разу не подумал о том, где ж мы будем с Кларенсом ночевать. А было над чем задуматься, ведь мы приехали в город, где жили одни бледнолицые и индейцам трудно было рассчитывать на их гостеприимство.
Когда кончился рабочий день и я вышел из подвала, где трудился весь день, в дверях меня встретил наш школьный врач, доктор Гивенс. Оказывается, после долгих поисков ему, наконец, удалось устроить нас в общежитии, где помещались дети погибших на войне солдат.
Итак, мы с Кларенсом очутились среди бледнолицей молодежи, но привыкнуть к их образу жизни мы не могли. Каждое утро к дверям общежития подавали дилижанс, чтобы отвезти молодых людей на место их работы. Нам также предложили ездить вместе с ними. Сначала я было воспользовался этим приглашением, но через несколько дней отказался - я не мог привыкнуть к грубому языку и ругательствам, которые приходилось здесь слышать. Я предпочел ездить на трамвае. Как ни странно, но ведь эти юноши принадлежали к цивилизованному обществу. Их воспитывали и обучали в школах, где работали опытные педагоги, и, несмотря на это, они употребляли такие отвратительные слова и были так грубы в своих выражениях, что не хотелось слушать их разговоры. То же отравляло мне существование и на работе, я никак не мог привыкнуть к сквернословию, которое так часто раздавалось в нашем подвале. И, несмотря на это, справедливости ради я должен сказать, что в то время ругань была гораздо меньше распространена среди колонизаторов, чем теперь, почти полвека спустя, когда я пишу эти строки.
КЛАРЕНС ТРИ ЗВЕЗДЫ ЗАТОСКОВАЛ
Прошло немного времени, и я заметил, что Кларенс Три Звезды что-то затосковал. Я спросил его, в чем дело. Он мне ответил, что ему не нравится его работа. Кларенс выполнял скромную работу на первом этаже магазина.
- Лютер, - сказал он мне, - не нравится мне эта работа. Я должен пройти через все отделы, пока не соберу купленные товары, чтобы отнести их в отдел доставки на дом. Ты подумай только, каждый раз, когда я захожу за прилавок, все продавцы, обращаясь ко мне, говорят:
"Индеец!" Мне это не нравится, это раздражает меня.
- Но ведь ты же индеец, мой друг, - ответил я ему, - не так ли?
- Так-то оно так, но все равно мне здесь нехорошо. Я хочу написать капитану Пратту, чтобы он разрешил мне приехать назад в школу.
- Не делай этого! - воскликнул я. - Вспомни только, как он говорил с нами. Ведь ты же сам захотел поехать со мной в этот город?
- Ну и пусть! Все равно я не смогу привыкнуть к этой работе, мне здесь нехорошо, - повторял он. - Я напишу капитану.
И Кларенс написал.
От капитана Пратта скоро пришло письмо, в котором он уговаривал Кларенса употребить все усилия и остаться на работе во что бы то ни стало.
Кларенс прочел это письмо и сказал мне:
- Ну что же, если капитан Пратт не хочет меня видеть в школе, я поеду домой, в резервацию.
Я употребил все свое красноречие, чтобы уговорить товарища остаться в Филадельфии на работе. Но все было напрасно. Он был непоколебим в своем решении, и казалось, что ему все было безразлично, даже честь индейского народа. Мы ведь приехали сюда для того, чтобы доказать, что индейцы могут работать не хуже бледнолицых.
